Гражданско-правовая защита публичных интересов
Шрифт:
В случае объективации в частном интересе публичного объектом охраны гражданского права выступает сложносоставной частно-публичный интерес [322] . Так, в Определении Конституционного Суда РФ от 3 июля 2007 г. № 681-О-П [323] публичным был признан интерес акционерного общества. Речь шла о проверке конституционности ст. 84.8 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», предусмотревшей право лица, владельца более 95 % общего количества обыкновенных и привилегированных акций открытого акционерного общества, в течение одного года с момента вступления в силу этой статьи принудительно выкупить принадлежащие иным лицам акции общества. Конституционный Суд РФ посчитал, что основанием отчуждения у таких лиц акций вопреки их желанию могут быть «интересы акционерного общества в целом – в той мере, в какой оно действует для достижения общего для акционерного общества блага». В Определении подчеркивалось, что такое отчуждение обеспечивает не только частный интерес акционера – владельца 95 % акций, но и публичный интерес, который заключается в поддержке преобладающего акционера-инвестора, имеющего намерение инвестировать в развитие и модернизацию производства, осваивать новую конкурентоспособную продукцию, обеспечить эффективное управление обществом [324] . Именно поэтому, комментируя рассматриваемое Определение Конституционного Суда РФ, Г.А. Гаджиев квалифицирует подобное принудительное перераспределение акционерной собственности как отчуждение имущества миноритарных акционеров для государственных нужд, т. е. в публично-правовых целях согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ. При этом в понятие «государственные нужды»
322
См.: Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда РФ о гарантиях права частной собственности при принудительном отчуждении имущества для государственных нужд // Законодательство. 2008. № 1. С. 40–49.
323
Определение Конституционного Суда РФ от 3 июля 2007 г. № 681-О-П «По жалобам граждан Ю.Ю. Колодкина и Ю.Н. Шадеева на нарушение их конституционных прав положениями статьи 84.8 Федерального закона «Об акционерных обществах» во взаимосвязи с частью 5 статьи 7 Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об акционерных обществах» и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации» (СПС «КонсультантПлюс»).
324
Правда неясно, как может помешать такой модернизации производства владелец 5 % и менее акций.
325
См.: Гаджиев Г.А. Указ. соч. С. 40–49.
Признавая интерес определенного субъекта публичным и наделяя его в связи с этим некоторыми привилегиями, следует все же учитывать основополагающие принципы гражданско-правового регулирования. В противном случае ущемление прав и интересов других участников оборота становится неизбежным. Как подчеркивает Е.А. Суханов, придание особого статуса государственным корпорациям, на которые в соответствии с законодательством не распространяются общие нормы о юридических лицах, уже влечет за собой подобные негативные последствия [326] .
326
Суханов Е.А. О частных и публичных интересах в развитии корпоративного права // Журнал российского права. 2013. № 1. С. 8.
В целом проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что гражданское право защищает разные по уровню публичности интересы. Следовательно, публичными в гражданском праве следует признавать:
– государственные интересы;
– общественные интересы;
– имеющие важное социальное значение интересы группы лиц;
– интересы отдельных субъектов, приобретающих при определенных условиях особый социальный статус [327] .
Общим для указанных интересов является то, что их нарушение может оказать негативное влияние не только на состояние гражданского оборота, но и на безопасность государства и общества в целом, в том числе экономическую. Поэтому независимо от их вида публичные интересы охраняются нормами права и в конечном счете обеспечиваются государством в рамках общерегулятивного правоотношения.
327
Следует отметить, что предложенная автором настоящего исследования концепция многоуровневости охраняемого гражданским правом публичного интереса уже апробирована в отечественной цивилистике и использована для обоснования новых критериев ничтожности сделок. См.: Ем В.С. О критериях ничтожности сделок в новейшем гражданском законодательстве России // Вестник гражданского права. 2014. № 6. С. 140–165; Он же. О новом законодательном взгляде на ничтожность и оспоримость сделок // Кодификация российского частного права. 2015 / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2015. С. 135–159.
В целом объективная обусловленность и установленная в настоящем исследовании возможность гражданско-правовой охраны публичных интересов позволяют выдвинуть тезис о том, что такая охрана не только не противоречит социальному назначению гражданского права, но и составляет один из элементов его содержания.
Глава 3. Охрана публичных интересов как часть социального назначения гражданского права
§ 1. Социальное назначение гражданского права и охрана публичных интересов: пересечение научных проблем в цивилистике
Право на всем протяжении своего существования решает разнообразные социальные задачи, что указывает на такое его свойство, как социальное назначение. При этом с древнейших времен право посредством различных способов и средств оберегало свое назначение и гарантировало соблюдение своими субъектами. Так, исследуя нормы римского частного права, Г. Дернбург выявил то обстоятельство, что действие некоторых запретов обеспечивалось не специальными мерами принуждения, а механизмами, которые были призваны препятствовать их нарушениям. Например, лица, которые вносили запись в метрические книги, обязаны были отказывать в регистрации брака опекуну и его подопечной, поскольку брак между ними законом был запрещен [328] . Кроме того, нарушение назначения правового института могло повлечь за собой определенные неблагоприятные последствия. Например, расторгая брак по причине прелюбодеяния жены, муж по общему правилу мог оставить себе все или часть приданого. В источниках описывается случай, когда Титиний женился на распутной женщине только для того, чтобы воспользоваться при первой удобной возможности этим правилом. Однако в суде была раскрыта истинная причина брака. Поэтому когда Титиний заявил свое требование, ему было отказано в иске [329] , полагаем, потому, что для судьи очевидным было противоречие действий истца назначению соответствующего правового института. На цели, для достижения которых предназначались те или иные институты права, указывали в своих работах и римские юристы. Например, Гай писал о том, что институт usucapio был «установлен в интересах общественного блага для того, чтобы право собственности на некоторые вещи не пребывало в продолжительной и почти постоянной неизвестности» [330] .
328
См.: Дернбург Г. Пандекты. Т. 1: Общая часть. С. 79–80.
329
См.: Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. С. 174.
330
Однако, как отмечает С.А. Муромцев, такого рода взгляды были редкими. См. там же. С. 456.
Правовая охрана назначения норм и институтов права вполне естественна. Таким образом право сохраняет себя, гарантирует свое значение как важнейшего социального регулятора общественных отношений, способствует решению существенных своих задач. С этой точки зрения очевидным является пересечение проблематик назначения права и правовой охраны публичных интересов, поскольку в сохранении роли права, отдельных его институтов и норм обнаруживаются глубинные потребности государственного и общественного развития. В этом заключается глобальный взгляд на соответствие охраны публичных интересов назначению права в целом и гражданского права в частности. Однако вопреки возможному первому впечатлению данное обстоятельство не исчерпывает содержания указанного соответствия: публичный интерес проявляет себя в социальном назначении гражданского права и в иных разнообразных и многочисленных формах.
Во-первых, как известно, в основе любой социальной системы, будь то государство или общество, лежит механизм самосохранения и развития, обеспечивающий воспроизводство и эволюцию типичных для нее общественных отношений. Назначение данного механизма предопределяет и историческую необходимость задач, которые стоят перед отдельными элементами, в том числе перед правом. Выполняя такие задачи, право способствует реализации интереса соответствующей социальной системы (государства, общества). Данный интерес лежит в основе каждой нормы права, а объединение их в отрасли способствует более полному его удовлетворению. С этой точки зрения каждая отрасль права выполняет задачу обеспечения публичных интересов.
Гражданское право, как и любая иная отрасль права, отражает потребности общественного развития, соответствующие конкретному этапу истории человечества. Его задачей является поддержание и развитие сферы самостоятельной и автономной деятельности человека, в которой он наиболее полно может проявить свои способности и реализовать собственные потребности. Ведь даже появление гражданского права исторически обусловлено процессом атомизации человека, обособлением его личности от общества.
В самом общем виде назначение гражданского права заключается в установлении в процессе регулирования общественных отношений твердого публичного порядка с целью охраны прежде всего частных интересов. Создавая основу для удовлетворения частных интересов, гражданское право решает глобальные социально-экономические задачи. С этой точки зрения гражданско-правовое обеспечение частной сферы, имея непосредственной целью интересы человека, играет важную роль в развитии социальной системы в целом. Как показывает исторический опыт, заурегулированность данной сферы, активное вмешательство государства в хозяйственную и интеллектуальную деятельность индивида приводят лишь к застою и другим негативным для экономики страны последствиям. Поэтому преимущественно дозволительный метод, лежащий в основе гражданско-правового регулирования, стимулирует частную инициативу, предприимчивость и активность участников оборота. Это позволяет развивать гражданский оборот, сохранять его стабильность и устойчивость и обеспечивать тем самым публичный интерес, поскольку в таком развитии заинтересована любая нормально функционирующая социальная система. С этой точки зрения гражданское право, отдельные его институты, устанавливая правопорядок, охраняют и публичный (государственный и общественный) интерес.
При этом публичный интерес обусловливает парадоксальность результатов гражданско-правового воздействия на поведение участников оборота, поскольку данный интерес обнаруживается и в предоставляемой им мере свободы, и в налагаемых на них ограничениях. Особенно четко эта дихотомия проявляется в правовом опосредовании правоспособности субъектов гражданского права. соответствии с п. 1 ст. 17 ГК РФ гражданская правоспособность признается в равной мере за всеми гражданами. При этом ее содержание по российскому законодательству является весьма широким (ст. 18 ГК РФ). Закон запрещает лишать гражданина правоспособности и дееспособности или ограничивать их иначе, как в установленном порядке (ст. 22 ГК РФ). Согласно абз. 2 п. 1 ст. 49 ГК РФ коммерческие организации за некоторыми исключениями «могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом». Таким образом, закрепляется максимально возможная мера свободы, жизненно необходимая для нормального функционирования гражданского оборота, что полностью отвечает государственным и общественным интересам [331] . В связи с этим в зарубежной литературе отмечается триумф антиэтатизма, неолиберализма и антинормативизма в сфере правового регулирования статуса субъектов, особенно в области корпоративного права. На смену понимания корпорации как «сосуда», используемого для удовлетворения наиболее важных публичных интересов, которой предоставляются привилегии в виде признания самостоятельного статуса (separate personality), имущественной обособленности, возможности постоянного существования (perpetual existence) и других только потому, что юридическое лицо способствует развитию государства (экономическому в целом и индустриальному в частности), пришла идея, согласно которой корпоративные привилегии доступны сегодня и без выполнения обязательств перед государством и обществом [332] .
331
Данный подход отражает общемировую тенденцию к постепенному расширению содержания правоспособности физических и юридических лиц. См., например: Age of Legal Capacity (Scotland) Act 1991 (дата обращения: 19.02.2016)); art. 31, 39 Companies Act 2006 (дата обращения: 19.02.2016)).
332
См.: Hockett R.C., Omarova S.T. «Special», Vestigial, or Visionary? What Bank Regulation Tells Us about the Corporation – and Vice Versa // Seattle University Law Review. 2016. Vol. 39. Р. 459–460.
Одновременно и в России и в других государствах сохраняют свое значение ограничения, налагаемые на отдельных субъектов в публичных интересах. Данные интересы в определенных случаях требуют установления специальной правоспособности, которая сама по себе иллюстрирует противоположный полюс рассматриваемой дихотомии. Например, в Российской Федерации ограничение видов деятельности, которыми может заниматься кредитная организация, запрет осуществления ею производственной, торговой и страховой деятельности [333] преследуют цель обеспечения устойчивости финансовой системы. По замечанию Н.Ю. Ерпылевой, «в целях защиты финансовой системы государства от возможных кризисов, истоки которых заложены в самой природе банковского бизнеса, именно государство принимает меры в виде жесткого банковского регулирования и тем самым объективно способствует повышению роли, а иногда и выдвижению на первый план организационных элементов банковских правоотношений» [334] . Аналогичные ограничения известны и зарубежному законодательству [335] . Как отмечается в иностранной научной литературе, исторически банки являлись объектом особого публичного контроля, а их деятельность подвергалась специальным публичным ограничениям потому, что они имели доступ к государственным финансам [336] . Социальная и экономическая безопасность гарантируется закреплением специальной правоспособности страховых организаций [337] . Особые ограничения, налагаемые на данные юридические лица, объясняются в зарубежной литературе в том числе историческим опытом, когда оппортунистическое поведение отдельных страховых компаний оказывало деструктивное влияние на общественное доверие, что в долгосрочной перспективе приводило к умалению интересов всех страховых компаний [338] и в конечном счете экономическихинтересов государства [339] .
333
См. ст. 5 Федерального закона от 2 декабря 1990 г. № 395-I «О банках и банковской деятельности» (СПС «КонсультантПлюс»).
334
См.: Ерпылева Н.Ю. Международное банковское право: теория и практика применения. М.: Изд. дом ВШЭ, 2012. С. 9.
335
См., в частности: Bank Holding Company Act of 1956 (дата обращения: 21.02.2016)); Financial Services Modernization Act of 1999 (The Gramm-Leach-Bliley Act of 1999) (дата обращения: 21.02.2016)).
336
См.: Hockett R.C., Omarova S.T. Op. cit. P. 461. См. также: Ciancanelli P., Reyes-Gonzalez J.A. Corporate Governance in Banking: A Conceptual Framework (дата обращения: 21.02.2016)).
337
См. Закон РФ от 27 ноября 1992 г. № 4015-I «Об организации страхового дела в Российской Федерации» (СПС «КонсультантПлюс»). Законодательство некоторых государств также устанавливает специальные требования к деятельности страховых компаний. См., например: Financial Services and Markets Act 2000 (дата обращения: 21.02.2016)); Finance Act 2012 (дата обращения: 21.02.2016)).
338
См.: Feinman J.M. The Insurance Relationship as Relational Contract and the «Fairly Debatable» Rule for First-Party Bad Faith // San Diego Law Review. 2009. Vol. 46. No. 3. Р. 564.
339
Отечественные ученые причину ограничений прав страховых компаний и обременений их дополнительными обязанностями видят в том, что страховая деятельность, во-первых, приносит государству доход, во-вторых, позволяет ему снять с себя часть риска по различным страховым случаям. Наконец, государственный контроль обеспечивает защиту наиболее уязвимых участников страховых правоотношений. См.: Фетисова Е.М. Правовой статус страховых организаций в России во второй половине XIX – первой четверти ХХ в. (историко-правовое исследование): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2011. С. 13.