Грешным делом
Шрифт:
Циля села на кровати и удивлённо на меня уставилась:
– Ты? Очень хорошо, что пришёл. Нам надо поговорить. Заходи.
– Нет, если ты отдыхаешь, то может в другой раз. А то сейчас…
Я показал на кровать
– Ничего, я просто лежала. – Сказала Циля, беря с тумбочки резинку и начиная собираться сзади волосы в хвост. – Просто не очень хорошо себя чувствую. Испортили мне тут одни люди настроение. Как твои дела?
– Нормально, – кивнул я. – В институт поступил.
– Молодец.
Циля оглядела комнату, словно хотела найти кого -то в ней,
– Ты…давно пришёл?
– Нет, только что.
– Ясно…Из девчонок кого –то видел?
– Зою, она к бильярдной пошла. – Сказал я и, кивнув на осколки фаянсовой вазы, валявшейся на полу, спросил:
– Разбилась?
Циля посмотрела на осколки, потом села на кровати.
– Да. Ты садись, – предложила она.
Я шагнул к ее кровати, но я она замотала головой:
– Нет, на стул.
Я сел на стул возле двери.
– Скажи мне, честно, – начала Циля. – Я тебе нравлюсь?
Я так энергично кивнул головой, что она чуть не отвалилась. Потом спросил:
– Ты ведь знаешь. Почему спрашиваешь?
– Понимаешь, – растягивая слово, скосила в сторону глаза Циля. – Мы когда с Зойкой в цирк ездили, она зашла к матери, взять у неё бутылку чешского аперитива и чего –нибудь на закуску. У неё мать товаровед на базе работает, если ты не в курсе.
Я промолчал, думая, куда она клонит:
– Ну, и вот, приехали мы сюда, открыли бутылку, сидим, выпиваем. Конфетки австрийские «Моцарт», сыр с плесенью. Всё отлично. Вдруг Зойка Наташку и спрашивает, чем занималась, пока нас не было? И вдруг, я не знаю, то ли аперитив на неё так подействовал, то ли ещё что –то, только она давай: я пока вас не было, с этим была и с этим переспала… И так в деталях, знаешь.
Я сидел и смотрел на Цилю с вытаращенными глазами, думая, когда же дойдёт и до меня. Но Циля, не обращая на это внимания, продолжала:
– А у нас с Наташкой, ещё когда мы велоспортом вместе занимались, постоянно были контры с ней. Ну, допустим, едем мы парами. Она берёт и начинает всех ни с того ни с сего опережать, хотя мы договорились вроде соблюдать порядок и не лезть раньше времени. Я ей кричу, значит: дура! Куда ты лезешь? Мы же в паре! Рано! Либо мы обе на первом месте, либо –нет! Зачем спуртуешь сейчас, когда до финиша полдистанции, нельзя сейчас раскрываться, перед рывком надо!
Но ей всё равно, понимаешь? Потому что у неё натура такая, у Наташки. Ей поскорей надо всё сделать, первой прийти. Ну, и проиграли мы тогда. Из-за неё! Злилась я на неё очень долго, прямо до чрезвычайности! У меня иногда на финише было желание прямо велосипедом её отходить, ей богу!
А тут мы опять, значит, втроём об одной маленькой игре договорились, как раз, это когда как раз с вами познакомились, что никому из вас не будем отдавать до поры повода думать, что кто –то из вас нам нравится. Такой у нас был уговор, вроде конкурса. Чтобы посводить вас с ума . И чтобы вы хоть немного выдержку проявили. Ну, а уж потом, если всё пойдёт, как надо, то…может быть, кто знает.
– И ты об этом так откровенно мне это говоришь? – Не выдержал я.
– А что? – Циля привстала на кровати, чтобы поправить покрывало, на котором лежала, а потом опять села:
– Зачем мне тебе голову морочить? Ты парень умный, сразу видно, в институт поступил. Мозги у тебе есть. Чего мне вокруг тебя ходить и притворяться? Правильно?
Циля дождалась, пока я кивнул, что ей было воспринято, как согласие с её мыслями, а затем продолжила:
– В общем, чтобы всё было честно, мы договорились друг другу рассказывать, что у нас и с кем бывает, чтобы никаких тайн, чтоб дорогу друг другу не переходить и чтобы мы оставались подругами. И, кроме того, чтоб в отсутствии одной из нас другие две ни с кем ни-ни, понимаешь?
Я кивнул, хотя ничего не понимал. Неужели все женщины так делают?
– А тут ещё до этого, когда мы только сюда приехали, мы сидели и выясняли, кто кому нравится. И вроде Наташка нам сказала, что она без ума от Вилли. Зойка, та вообще, как Штирлиц, никогда не признается в своих симпатиях. И ей было труднее всего. Но вроде как ей нравился Паша. И это было ясно по тому, как часто он к ней заходил. Не знаю, правда, вышло у них там что –то или нет. Это не важно. И вот мы с Зоей возвращаемся из города с бутылкой и конфетами, приходим сюда, а Наташка нам вдруг, ба-бах, и заявляет, что была, во-первых с Толиком, потом с Пашей, потом с тобой и потом с Вилли, и всё в наше с Зоей отсутствие. Понимаешь, это же прямое нарушение нашего договора! Но мы с Зойкой ей, конечно, сразу, не поверили. Подумали, она сошла с ума, и всё. И вот сидим, пьём. А потом стали переглядываться. И вдруг Зойка, как заржёт, как шлёпнет Наташку по плечу и как закричит: а я поверила! Молодец, Натаха, огурец ты! И вот теперь хочу спросить тебя, Лео, скажи, это правда? Она была с тобой?
Циля посмотрела мне в глаза так пристально, что внутри меня всё дрогнуло и поползло куда -то вниз.
Понимая, что судьба делает мне испытание, что от того, что я сейчас отвечу, зависит вся моя дальнейшая судьба, я, выпучив глаза, замотал снова головой так сильно, что она чуть у меня не отвалилась.
– Фу! Я так и думала, что она всё врёт. – Посмотрев на меня, с облегчением выдохнула Циля. – В этот раз она меня так разозлила, что я в неё вазой с цветами бросила, вон осколки валяются.
Я посмотрел в сторону вазы на полу. Правда, за ней в углу заметённая веником лежала ещё целая груда черепков вместе с землёй, и стоял веник:
– А потом ещё горшком с алоэ с окна добавила. Хорошо, Наташка вовремя нагнулась. Потом мы с ней ещё ругались. Очень громко. Она меня обвиняла в эгоизме. Мол, я одна хочу быть богиней. А она тоже хочет ей быть. Представляешь? Вот дурочка. Думает, что количеством взять можно. Потом она меня ещё таким словом обозвала матерным, что я ей врезала, не смогла сдержаться. Она меня, конечно, тоже пару раз достала, вон какой синяк на ноге и на руках обеих. В общем, мы боролись и орали так друг на друга, что на берегу наверно было слышно.