Грешным делом
Шрифт:
Пока не достали ещё катера и лодки, но мостки для купания уже высохли. Единственным пловцом на воде оставался солнечный блин, чей гипнотический вид погружал твоё сознание в какое -то немое и сытое оцепенение. Стоял у воды и бросал в неё крошки хлеба какой- то малец, который, как многие, думал, что кормит рыб. В это же время стайка мальков под водой, которую привела к берегу на экскурсию их мама опытная плотва, слушала рассказ о том, как опасен для рыб их главный враг – человек с удочкой и хлебом.
Сезон завершался и, может поэтому, на душе было пусто
Бросив остатки хлеба рыбам, ушёл мальчик. Я уже тоже собрался идти к себе в домик, как вдруг наверху за косогором громко хлопнула входная дверь, а затем женский голос закричал: «да пошли вы обе!..».
Испытывая любопытство, я побежал на этот крик и, взлетев по дорожке на холмик, за которым начинался посёлок отдыхающих, увидел спину Наташи, которая с вещевой сумкой бежала, красиво гуляя бёдрами, в сторону железнодорожной станции. Подумав, что она может обернуться я, чтобы не быть ей замеченным, спрятался за дерево.
– От кого это ты прячешься? – Услышал я вдруг знакомый голос, произнёсший это с непередаваемой иронией.
Повернувшись, я увидел Зою, которая была одета в дутый оранжевый жилет, под которым с расстёгнутой наполовину молнией, виднелась синяя блузка с глубоким вырезом и кулон на цепочке. Одежда её эта делала очень соблазнительной. Её глаза, обведённые синим карандашом, вкупе с синью белков, задорно блестели. Пышно уложенные рыжие волосы светились в лучах уходящего солнца. Полноватые губы, с наполовину съеденной уже помадой будто говорили: хочешь, я и тебя съем, как эту помаду? Услышав моё:
– Что это у вас там случилось?
Она, тронув молнию и отведя глаза, объяснила, прикусив губу:
– Сесилька с Наташкой кое что не поделили. Выясняли тут отношения.
– Выяснили? – Спросил я, поёжившись от этого неуважительного "Сесилька".
– Ага. Наташка, видишь, вон психанула и уехала. Так что мы вдвоём остались.
– А где Циля? –Спросил я.
– Зачем она тебе? – Кокетливо спросила Зоя.
– Да так, хотел просто поздороваться, – сказал я.
– Поздороваться? – Насмешливо спросила она. – Конечно, так я и поверила! Ну, иди-иди, поздоровайся. Она дома, у себя в комнате. Только смотри, чтобы она тебе в голову чем –нибудь не запустила, а то у неё плохое настроение.
– Плохое? Почему? – Спросил я.
– Ну, как, была причина, – Зоя, усмехнувшись, посмотрела вслед ушедшей Наташи. – Пока нас не было, ходили тут некоторые, ко всем клинья подбивали.
Я не стал уточнять, кого она имела в виду, меня или Наташу, чтобы не совершить новую ошибку. А подумал, а, раз так, будь, что будет! Пойду и скажу Циле, что, да, было один раз с Наташей. Это непростительная ошибка. Этого не повторится никогда. Потому что я её не люблю. А тебя, Циля, любить буду вечно.
– Может, пойдём лучше в бильярдную? – Спросила Зоя, которая не отводила глаз от моего лица, пока я стоял и думал, словно пытаясь прочитать мои мысли.
– Там ваши все собрались, поиграем.
– Да, да, хорошо, я сейчас, но только я всё же зайду, поздороваюсь, а то неудобно, – сказал я. – Потом тебя догоню.
Ах, как некрасиво было врать на голубом глазу! Я и не собирался потом идти ни в какую бильярдную. Лучше б я вернулся на берег, чтобы смотреть на рыб, если Циля даст мне отворот –поворот. Но так устроен человек, что он хочет быть обманутым! Я смотрел на неё так, будто нисколько не лукавлю, всё так и есть, сейчас только скажу «привет» Циле и побегу следом за ней.
Зоя, кивнув, сказала «хорошо», но всё же не уходила, а всё с тем же своим неповторимым прищуром синих глаз смотрела на меня, будто ожидая не совру ли я чего –нибудь ещё. Но я смотрел на неё своим самым честным и наивным взглядом, отработанным пока учился в школе специально для мамы на тот случай, когда получал двойку, и вскоре выиграл эту дуэль. В конце концов, постояв немного и покрутив мыском ноги туда -сюда, Зоя опустив глаза долу, произнесла доверчиво:
– Ну, ладно, иди, раз так. Буду ждать тебя в бильярдной, – и пошла по тропинке в сторону танцверанды.
Проводив Зою глазами, я направился к их домику. Зайдя на крыльцо, я оглянулся, почувствовав, что Зоя стоит и смотрит из -за деревьев. Это заставило меня всего неприятно сжаться внутри, будто я внезапно узнал про человека нечто неприятное. И с тех пор думал про Зою не иначе, как "шпионка".
Зоя давно уже ушла, а я всё стоял и мялся перед дверью, оттягивая миг, когда войти, и всё вытирал и вытирал ноги о коврик, вместо которого тут была обычная серая тряпка, какими моют пол. Крутя головой туда –сюда, я всё поправлял воротник рубашки и рассматривал её манжеты на предмет, чистые ли они или нет. Затем я разок всё же обернулся, что посмотреть, не подсматривает ли опять Зоя из –за дерева. Но нет, она ушла. Тогда, вздохнув, я, наконец, толкнул дверь и вошёл.
В маленькой прихожей горел свет. Кто -то не выключил лампу. У самого порога валялся кроссовок. Я машинально отодвинул его, прижав ногой к стене. За следующей дверью был уже знакомый мне длинный коридор. Неприязненно взглянув на комнату, где был накануне с Наташей, я перевёл взгляд на дверь Цили.
Она была слегка приоткрыта. Постояв в коридоре и прислушавшись, однако, ничего не услышав, я приоткрыл дверь шире и осторожно заглянул в комнату. Там царили сумерки, но какие –то колючие и из-за этого я почувствовал себя неуютно.
В этой мглистой тишине было что –то мистическое, причём настолько, что я поёжился. Казалось, что недавно здесь прошёл эзотерический шторм и теперь повсюду тут были остатки чьих –то духовных отправлений. Циля лежала на кровати, накрытая с головой одеялом.
Немного подождав, я повернулся и шагнул обратно к выходу, чтобы уйти, но подо мной вдруг скрипнула половица, и Циля, резко откинув с лица одеяло, громко спросила:
– Кто здесь?..
– Это я, Лео. Не думал, что ты спишь. Прости, если разбудил.