Григорий Шелихов
Шрифт:
Москве. На лице Григория Ивановича чуть заметно заиграла улыбка: он
увидел, какое впечатление произвело на компанионов его сообщение о
неслыханных размерах дивиденда. Самые злостные ругатели и те
умилились, а Голиков даже не нашелся выступить с обычными своими
каверзными происками, от неожиданности он просто растерялся, когда
Шелихов вслед за тем сказал и о выделении из прибылей десяти тысяч
рублей на постройку в Америке православных
колоколов...
Весна в этом году выдалась неверная и холодная. Даже в последних
числах мая лед на Байкале не сломало. "Родами матушка мучится", -
говорили посадские женщины, глядя с берега на вспученную, но
бессильную скинуть лед Ангару, и чтобы помочь реке, по суеверному
обычаю, бросали в прибрежные полыньи хлебные караваи с запеченной в
них спорыньей. Крепко стоял лед и на Лене, как передавали приезжие из
Якутска.
Шелихов по нескольку раз в день выходил из дому смотреть на реку,
волновался до того, что все из рук валилось: пуститься сухопутьем и
попасть в весеннюю ростепель было бы безумием, да и нет надежной и
легко проходимой дороги к побережью Охотского моря.
Задерживали и торговые, как нарочно запутавшиеся, дела. От успеха
их зависела выплата объявленных дивидендов и спокойствие пайщиков до
его возвращения из Америки. А дело Толстопятова как-никак все же
обнаружило серьезные промахи в управлении далекими поселениями.
Баранов, может быть, не разглядел еще грехов управления Деларова. Надо
будет все на месте самому посмотреть. И мореход с нетерпением
отсчитывал дни, оставшиеся до открытия навигации и отплытия за океан.
Слухи о предстоящем самоличном плавании Шелихова в Америку, как
ни старался мореход сохранить приготовления к нему в тайне, разошлись
по городу.
В один из первых июньских дней к Шелихову пришел один из
чиновников наместника в дымчатых очках.
– Их высокопревосходительство приказали, ежели вы в этом году
собираетесь в Охотск, к нему явиться... Зачем? Не могу знать! -
Чиновник откланялся и исчез.
На другой же день с Байкала потянуло холодом, пошел затяжной
дождь, на Ангаре забелели льдины, они неслись так, как будто
стремились нагнать потерянное время. Прошло еще несколько дней, и
летнее сверкающее солнце прорвало тучи. Застывшие на холоду листочки
черемухи и яблонь в шелиховском саду развертывались прямо-таки на
глазах.
А 12 июня Иркутск проснулся под низко нависшими свинцовыми
тучами. В домах закрыли окна, затопили печи и затеплили перед образами
лампады.
толсто покрыл землю, окружающие город горы и леса. Поднявшийся ветер,
наподобие осенней "харахаихи", крутил снеговые хлопья. По всему городу
выли собаки, а раскудахтавшиеся на вчерашнем летнем тепле куры, мокрые
и нахохленные, жались под навесами домов и сараев. Бойкие, в летних
рубашках, мальчишки на Соборной горе вытащили сани и пробовали
устроить катанье с гор, но снег был мокрый и тяжелый, сани не
скользили, было холодно, и мальчишки разбежались по домам.
Шелихов стоял у окна и удивленно смотрел на белую снежную завесу,
скрывавшую дома. Никто еще не видывал в Иркутске, чтобы в середине
лета выпадал снег!
– Это тебе, Гришата, знак: не езжай на Аляксу... Откажись! -
подошла к нему Наталья Алексеевна.
– Поверь мне, это - знак...
– Один раз поступился снам и знамениям твоим - до сего дня жалею!
Отвяжись, не пророчь, Наталья Алексеевна.
– И, видя, что она хочет еще
что-то сказать, добавил поспешно: - Это будет последнее мое
плавание...
Наталья Алексеевна посмотрела на него долгим взглядом и молча
отошла.
Часа через два-три снегопад так же неожиданно прекратился, как
начался. И снова засверкало солнце, яростно сгоняя выпавший снег.
Земля курилась от испарений, в поднявшемся над ней тумане играли
радуги всех цветов. По крутым улицам Иркутска бежали ревущие потоки
воды. Вечер и ночь были окутаны теплым влажным туманом. Проснувшись
утром, иркутяне изумленно искали следов выпавшего накануне снега и с
трудом находили его только в розовевших под солнцем падях между гор.
Гольцы и сопки на западе скрывались в дымке испарений земли, жадно
тянувшейся навстречу солнечному теплу.
Шелихов решил выезжать в Охотск дней через десять, когда стрежень
на Лене достигнет наибольшей высоты и скорости: за неделю-две до
Якутска донесет.
Но тут как камень на голову упал: заболела Наталья Алексеевна.
Июньский буран словно скомкал, смял и унес ее телесные и душевные
силы. В легком сарафане, с непокрытой головой, разыскивая своего
Ванятку, ускользнувшего кататься на санках с обрывов над Ангарой, она
простудилась. Болезнь ее протекала тяжело. Больную тревожила судьба
Григория Ивановича, решившего уйти в плавание, и это беспокойство за
него придало болезни неблагоприятный характер.