Грязная Гарди
Шрифт:
Поэтому, когда Кир вдруг заявил, что чем раньше он поговорит с лесниками, тем лучше, она постаралась не паниковать, потому что ведьмин сын оставил ее в лучших своих традициях.
— Вам нужно научиться доверять друг другу, — сказал он ей и, вероятно, повторил то же на пальцах Лухе, которая как раз забралась на огромный валун в три раза выше человеческого роста. Гарди старалась вниз не смотреть, впрочем, как и наверх. Впереди возвышалась гора, чьи ребристые склоны были сплошь усыпаны подобными валунами разного размера. Местность она узнала — именно эта гора была видна с вокзала, а также из окна второго этажа сгоревшей мызы. Гарди всегда думала, что идти до нее не меньше суток, но Луха добралась всего за час. И дело было не в гигантских размерах «лошадки», а в том, что зверюга, похоже, знала какие-то тайные тропы.
— Лесники тут недалеко, — пояснил Кир, подбадривающе ей улыбаясь. — Я вернусь через пару часов.
Гарди бросила на него сердитый взгляд, но была не в том положении, чтобы спорить.
— Мне все это не нравится, — буркнула она. Ведьмин сын уже скрылся в высокой траве, росшей у подножия скалы, и Гарди пробурчала, обращаясь уже к зверюге:
— И ты мне тоже не нравишься.
Луха прорычала в ответ что-то невразумительное и продолжила восхождение, словно никакой ноши на спине у нее и не было.
К счастью, они не стали карабкаться на вершину, потому что отступные пути с небес продумывались плохо. Перепрыгнув через пару больших камней, Луха вдруг провалилась куда-то вниз, и Гарди увидела ровную поляну метров пять в диаметре, которая пряталась за валунами. Кир не обманул — Луха жила в землянке. Посреди заросшего знакомыми желтыми цветами лужка зияла яма с пологими, уходящими в глубину земляными ступеньками. Сломанные густые ветки кедра, которые, вероятно, периодически обновляли, образовывали над входом козырек, загораживая от непогоды и от случайных взглядов сверху. Хотя Гарди не представляла, кто бы мог глазеть на убежище монстра с вершины горы. Ослепительно блистая снегами, она казалась недоступной.
Луха аккуратно опустила ее на траву и неловко показала мохнатой лапой на вход. Мысль о том, чтобы спускаться первой, Гарди не понравилось. Ей вообще не очень нравилась компания чудовища, но знакомая Кира, похоже, ей благоволила. По крайней мере, Гарди решила истолковать ее постоянный оскал в свою сторону. Легче думать, что чудовище испытывает к тебе симпатию, чем предполагать худшее.
Землянка была вырыта основательно. Спускаясь по утоптанным ступеням, Гарди обратила внимание на укрепления и балки, поддерживающие проход. Она ожидала увидеть, что угодно, но только не весьма оригинальный «дизайн». В земляные стены были вставлены лампы-ракушечники, которые светили уютным зеленоватым светом — оставалось, правда, загадкой, как Луха их достает и заряжает. Возможно, это делал Кир. Пол был устлан соломой и засушенными цветами. Сухоцветы были повсюду — воткнуты в стены и потолок, свисали по бокам в букетах, стояли в причудливых сосудах на полу. Сосуды явно были ворованные. Здесь виднелись и стеклянные вазы, и глиняные горшки, в которых селяне готовили еду, и даже изысканные керамические изделия. Луха ловила каждый ее взгляд, и Гарди постаралась выглядеть восхищенной. В логове зверя полагалось вести себя по его правилам.
Коридор длился недолго и закончился круглой, словно половина яйца, комнатой. Вверху имелось отверстие для дыма, хотя костер, сложенный в центре из камней, использовали нечасто. Гарди подумалось, что Лухе с ее шкурой вряд ли требовалось греться, а вот Кир, навещавший свою «знакомую» в холодное время года, мог растапливать самодельный очаг.
Первое, на что обращало себя внимание, был запах. Ни о каком смраде и трупном зловонии, какие уже нарисовались в воображении Гарди, не могло быть и речи. Пахло лучше, чем в общежитии из трущоб, где она жила последние годы в Старом Городе. Да и в доме Алисии такого приятного аромата не было. Причиной опять же были сухоцветы и живые цветы, в которых буквально утопала нора. В стенах было вырыто множество полок, которые были завалены разнообразной растительностью. Вероятно, Луха следила, чтобы ничего не сгнивало, а может, микроклимат землянки не способствовал разложению. Посреди норы возвышалась большая лежанка, накрытая цветными одеялами. Все они были чистыми и хорошо пахнущими, будто зверюга постирала их перед приходом гостьи. В углу тихо журчала вода — родник бил прямо из-под земли. В маленьком бассейне, сложенном из камней, можно было сесть человеку, но вряд ли Луха бы в нем уместилась.
Подойдя к воде, чудовище опустила в бассейн лапы по локоть и принялась деловито полоскаться — для нее, похоже, это была обычная раковина. Видя, с какой тщательностью моется зверь, Гарди решила слово «чудовище» пока не использовать. Рядом с бассейном-раковиной оказались чистые белые полотенца, одно из них Луха протянула Гарди, другим принялась вытираться сама.
Не зная, как себя вести с этим непонятным существом, Гарди решила четко следовать инструкциям, тем более, что Луха враждебности не проявляла. Предложила тоже помыть руки, что Гарди и сделала, потом показала на лежанку, приглашая присесть, а сама полезла рыться в деревянном ящике в углу, из которого извлекла пару свежих яблок и горсть малины. Сложив все это на дощечку перед Гарди, Луха тоже забралась на лежанку — правда, подальше от гостьи. Вытащив из одной вазы букет васильков, она принялась сосредоточенно их нюхать. Все соответствовало ритуалам гостеприимства, и Гарди вдруг поймала себя на мысли, что чувствует себя здесь комфортнее, чем на женских посиделках в Голубом Ключе, на которые ее часто звала Хризелла.
Сидеть спиной к зверю Гарди, конечно, не стала — все-таки осторожность и ожидание атаки были у нее в крови. Взяв угощение, она устроилась у противоположной стенки, где принялась поедать малину, у которой оказался божественный вкус. За этим занятием их и застал Кир — одна нюхала цветы, другая лакомилась ягодой. Обе уютно молчали и, казалось, наслаждались этим.
— О, рад, что у вас все спокойно, — протянул Кир, который пришел не с пустыми руками. По его тону Гарди поняла, что он ожидал всякого. Лухе ведьмин сын протянул незнакомый цветок, а ей — перевязанный бечевкой бумажный сверток. От него тепло и по-домашнему вкусно пахло молоком.
— Здесь немного сыра, лесники угостили. В деревне выдают пайки, но там лишь сухие галеты и консервированный чай.
По глазам Кира, было видно, что едой такая гуманитарная помощь быть не могла. По мнению Гарди — тоже.
— Хватит меня закармливать, — неловко сказала она вместо того, чтобы произнести «спасибо». — А она чем будет питаться? Не одними же цветами?
— Уже сумерки. Луха всегда охотится в темноте. Ты же не против, что мы переночуем одни? Она придет не раньше рассвета.
Пока Гарди обдумывала его слова, стараясь не сильно выказывать радость от того, что не придется спать под одной крышей с чистоплотным, но все же монстром, зверюга поднялась, слегка почесала когтем Кира по голове, растрепав ему волосы, и бросив на Гарди странный взгляд, полезла из норы наверх.
Ведьмин сын почему-то покраснел.
— Нам не обязательно спать на одной кровати, здесь полно места.
— Обязательно, — прервала его Гарди, внезапно проникнувшись к Лухе симпатией. Кажется, она правильно истолковала ее намерения.
— Лесники не дадут нам денег, — сказал Кир, но по его взгляду было понятно, что думал он сейчас вовсе не о деньгах. Впрочем, как и Гарди.
— Что у тебя не так с женщинами? — не выдержала она, когда Луха выбралась из землянки. — Ты гей?
Конечно, он покраснел.
— Нет, точно нет.
— Тогда ты, наверное, импотент, — Гарди понесло. Уже не очень хорошо соображая, она расстегнула блузку, в которой ездила к Сальвии и которую все равно лучше было выбросить, чем пытаться отстирать от грязи, крови и сажи, оставшейся на ней после драки и пожарища. Блузка была из плотной ткани, дни стояли жаркие, а размер у Гарди был небольшой, поэтому бюстгальтера она не носила.