Грязная Гарди
Шрифт:
И тут она увидела, как из одного охваченного пламенем сарая выкатывают телегу. По улицам метались люди, лошади, скот и домашние птицы, но Гарди сумела разглядеть, что именно за груз спасали селяне. То были розы, с любовью выращенные Киром и обреченные на жаркую смерть. Телега уже горела. Какое-то время ее поливали водой, но потом люди побежали к домам. Между тем, что тушить — родной кров или украденный товар, она бы тоже выбрала дом.
Вот так бесславно закончилась ее попытка измениться и начать все заново. Сомнений не было. Как только она встретит утро, вместе с ней увидит рассвет и Грязная Гарди, которая мысленно размазывала кровь врагов по лицу, украшая себя любимым боевым гримом. С кем она собиралась сражаться,
Пообещав себе найти Кира, Гарди на самом деле не верила, что этот ее последний мост к нормальной жизни не сгинул в пожаре.
— Умри, сучка! — крикнула обезумевшая Хризелла в перепачканном сажей платье. Дом женщины сгорел. Гарди видела, как рухнула его крыша, в тот самый момент, когда прислонилась к дереву, чтобы понаблюдать за пожаром собственного недолго счастья.
Селянка бежала на нее со штакетиной, оторванной от забора, и Гарди ужаснулась той ненависти, которая прячется в людях, потерявших все и ищущих возмездия. Что-то не то было с жителями Голубого Ключа. Гарди приехала сюда за человеческой жизнью, а погрузилась в пучину страстей, отразивших ее мрачное прошлое.
Она отскочила, даже не став особо защищаться. Об ответной атаке не могло быть и речи. Беглого взгляда хватало, чтобы понять, что сил у Хризеллы осталось немного. Ее хватит на пару-тройку движений, а потом женщина рухнет на землю от усталости и отчаяния. Это было видно по ее выпученным глазам, широко открытому рту, беспорядочному дыханию и рукам, дрожащим так, что казалось, будто она трясет штакетиной в диком, шаманском танце.
Гарди уклонилась. Повторила снова. И снова. А в третий раз ей не повезло. Сосредоточившись на Хризелле и ее горе, Гарди забыла о самом главном, чему ее учила прошлая жизнь — о самозащите. Была ли то горящая головешка, принесенная злым ветром от самой усадьбы, либо сухая ветвь, отломившаяся с дерева не в то время и не в том месте, но удар по голове Гарди получила такой, что рухнула, даже не успев ни о чем подумать. Последнее, что она видела, была Хризелла, которая с прокушенными от злобы губами, неслась к ней с занесенной над головой штакетиной с явным намерением ее проткнуть.
Темнота, накрывшая Гарди после ярких огней, была ослепительной.
Глава 18. Чудовище
Ненавязчиво и приятно тенькали птички, где-то журчала вода, переливаясь серебристым звоном, тихо шуршала листва, которая уже набрала все летние соки, став тяжелой и набрякшей, но еще не гремящей мертвым саваном, покрывающий деревья к осени. Стоял пригожий июльский денек, в воздухе пахло травами, цветами и спеющими фруктами, а значит, неподалеку находились сады. Гарди хотела бы попасть в рай после смерти, но картинка, которую рисовали в ее голове те органы чувств, которые проснулись первыми — уши и нос, выглядела слишком сказочной. А в сказки она не верила даже в детстве.
И все же она лежала на траве, и, кажется, у нее ничего не болело. По крайней мере до тех пор, пока Гарди не пошевелилась. Голова обрадованно сообщила, что она жива, и тут же заболела так, что девушка поспешила вернуться обратно в лежачее положение. Не сразу до нее дошло, что глаза не открывались по той причине, что были завязаны мокрой тряпкой. Пахло травяным отваром, сразу вспомнился Кир.
Однако рычание, раздавшееся рядом, а затем тяжелая лапа, которая придавила ее к земле, не могли принадлежать человеку. Ты не оборотень, это все бредни народные, упрямо прошептала Гарди и, протянув руку, отодвинула повязку с одного глаза.
Глаз тут же захотелось закрыть обратно, потому что на фоне безмятежного июльского неба торчала
Я в тебя не верю, чудовище, подумала она, разглядывая тварь, которая и не думала убирать лапу с ее живота. При этом, монстр даже на нее не опирался — Гарди видела напрягшиеся узлы мышц, удерживающие лапу на весу, но чувствовала себя так, будто на нее сложили печатный пресс. Однажды она видела такие, в Старом Городе, и даже на спор пыталась поднять — едва живот не надорвала в буквальном смысле.
Чудовище сидело напротив солнца, и Гарди была видна лишь гора, покрытая косматой шкурой, возвышавшаяся над ее неподвижным телом. Странно, но от твари не пахло тем, чем обычно смердело от хищников, с которыми приходилось сталкиваться Гарди в прошлой жизни. Ни зловония мертвечины, ни затхлого дыхания.
Тварь вдруг резко приблизила огромную голову и понюхала ее плечо — то самое, раненое. Гарди зажмурилась, понимая, что голыми руками сражаться с монстром бесполезно, но все закончилось мирно. Чудовище лишь обнюхало ее и заглянула в глаза. Угол зрения изменился, и девушка увидела, что, собственно, на нее смотрело. Морда была больше плоской, как у кота или тигра, но пасть казалась деформированной, возможно, из-за нескольких рядов зубов, торчащих за слюнявыми, черными губами. Голова монстра была в два или три раза крупнее человеческой и покрыта то ли шерстью, то ли колючками, похожими на струпья. То тут, то там, из-под черной шерсти выглядывали ороговевшие наросты, сходившиеся на лбу в одну большую дугу, которая пластинами закрывала глаза — красные, будто воспаленные, с узким, горизонтальными, как у козла, зрачком. На макушке прятались рога, которые она сначала приняла за щупальца. Может, они ими и были, только ороговевшими. Рога-щупальца постоянно шевелились, то прячась в густой шерсти, то поворачиваясь в сторону громких звуков.
Да ты сам дьявол, подумала Гарди, с изумлением разглядывая знакомый цветок, который прятался у твари в густой шерсти примерно там, где у зверей должны быть уши. То были аквилегии. Синие башмачки на фоне страшной морды смотрелись нелепо, но случайно попасть в шерсть тоже не могли. Чудовище то и дело поворачивало голову в ту сторону, где болтались аквилегии, и жадно втягивало воздух носом. Кажется, запах ему очень нравился.
И тут она поняла, где точно видела эту тварь. Там, на берегу реки, с Киром на руках. Не могло быть в этих лесах второго такого зверя.
— Вижу, вы уже познакомились, — раздался знакомый голос. — Луха, отойди, все в порядке, ее никто не тронет.
Так меня, значит, охраняли, растерянно подумала Гарди и посмотрела на Кира, который показался из-за опушки. От подъема он запыхался, волосы растрепал ветер, а лицо раскраснелось, Гарди же подумала, что прекрасней зрелища она в жизни не видела. И самое чудесное в этом зрелище было то, что Кир — жив.
— Ты, пожалуйста, не пугайся, а то она потом обижается, — сказал Кир, приближаясь. Гарди к тому времени уже осмотрелась и поняла, что вся эта странная компания, включая ее саму, сидела под тенью раскидистого тополя на высоком холме, поросшим пышно цветущими кустами, которые спускались к подножью. Под тополем трава была примята и вытоптана, и Гарди, даже не будучи следопытом, поняла, что это место посещали часто. Например, эта вот зверюга, у которой даже оказалось имя — Луха. И похоже, она была девочкой.