Характерник. Трилогия
Шрифт:
–Так может я…
–Не может. Мал пока для мамелюков.
Урал бампером протаранил ворота, как специально отвлекая основное внимание на себя. Загрохотал бортовой пулемет, заставив Андрея пригнуться. Выстрел из дальнего окна, пулемет захлебнулся. Хильченков держа Кутепова под постоянным контролем, ментально почувствовал всплеск радости у Александра и усиленную хаотичность мыслей. Значит это дядя Саша завалил пулеметчика. Карякин смотреть дальше не стал, сунулся в дверь, будто растворился в сумраке. Хильченков слышал лишь его удаляющиеся легкие шаги. Прав сотник. Впрямую ему с такими волками не справиться. Но ведь дед учил… Поспешил вниз, догонять сотника.
Чуть припозднился, а все потому, что у самого выхода разорвалась мина. Если бы выскочил чуть
В развалинах напоролся на сотника. Карякин вытянув ноги, сидел на захламленном полу, привалившись к стене… Живой. Глаза следили за Хильченковым. Неподалеку валялись два мамелюка, вот те точно в состоянии трупов обретаются. Приблизился. Присел напротив лица командира. Глаза сотника передвинулись на его лицо. Сипло выдавил, превозмогая боль:
–Подставился… Думал третий погиб, а он… – кровавый кашель прервал речь. – Кха-кха, кха-кха! В окно стрельнул.
Андрей оглянулся.
–Убил я его.
–Ты лежи, сотник. Куда тебя?
–В спину.
–Это ничего… Это мы поправим сейчас…
Судя по звукам боя, атаку удалось отбить. Мало того, шум битвы стал помаленьку отходить к западу. Скорей всего наши выдавливали турок к стене, и это отрадно, так как отвлекаться сейчас нельзя.
Андрей взял раненого за запястья, явно почувствовал могильный холод от них. Закрыл глаза и «качнул» по ставшему единым организму Здраву. Запустив свою энергетику по замкнутому циклу обоих тел, ощутил боль. Как приправу ко всему происходящему, зашептал наговор:
«Во имя Иисуса, который родился в Вифлееме и крестился в реке Иордан. Как остановилась тогда вода в реке, пусть так же остановится кровь у сына божьего…
–Как твое имя, сотник?
–Батяня Алешкой назвал.
… Алексея. Аминь!»
Рана тянула энергию с силой пылесоса. Хильченков чувствовал, что ранение хоть и не смертельное, но тяжелое. Кровь он остановил, мало того купировал сосуды внутри легкого, чтоб они как рваные провода не передавали кровь по артериальным маршрутам, сливая ее в легочный мешок. У казака сил явно прибавилось, вот Андрей ослаб. Сил в смертельно раненого человека пришлось влить много. Карякин на глазах оклемался, ему даже показалось, что может встать и пойти. С интересом смотрел на бледное лицо паренька.
–Не смотри на меня так. Я не волшебник, да и облегчение у тебя временное.
–Ты, что, правда характерник?
–Пока только учусь. А вот мой дед, тот действительно, настоящий характерник.
–Чудны дела твои, Господи! Я уж думал вы все перевелись на Руси… То-то Кардаш, хитрый лис, тебя к себе приблизил.
–Он не знает.
–Я ж и кажу, хитрый лис.
–Теперь спать. Мне тебя еще до госпиталя, считай на горбу переть.
Пока выбирался из развалин, не раз видел санитаров. Крепкие мужики престарелого возраста, одетые в поношенные черкески, на рукавах белые повязки с красным крестиком и женщины в белых косынках на голове, видно лишь недавно смогли добраться в освобожденный район. Они копошились у тел, оказывали первую помощь тем кто выжил, а дальше утаскивали раненых с места недавнего боя. Выбравшись, напрягая молодой организм, где на себе, где на попутке, Андрей доволок сотника до госпиталя. Сие заведение стационарно располагалось в северном секторе, но после того, как его оккупировал враг, раненых под огнем все же смогли эвакуировать в центр Мещер, туда, где испокон веку находились дома и улочки частного сектора. Во дворах под сенью деревьев развернули палатки-операционные, а прооперированных разносили по хатам. Полковник Рысухин, начальник госпиталя и сам встал к операционному столу, рук на всех не хватало.
Недооценивать труд работников госпиталя, ни в коем случае нельзя! Благодаря этим людям, которые, к слову, и сами рисковали своими жизнями,
Отдельных операционных по понятным причинам не было, все необходимые хирургические манипуляции врачи проводили тут же, ассистировали им медсестры. Обстановка еще та! Карякина приняли быстро, но Андрей ждал у палатки, кожей ощущая чужую боль. Звуки войны отдалились. Похоже, они все-таки продержались.
Люди, легко раненые мужчины, женщины и детвора, сидели кто на чем, прямо у дворов иссеченных пулями и осколками хаток, зияющих проломами стен. Частный сектор сам по себе стал местом сбора для всех переживших бои сегодняшнего дня и способных передвигаться самостоятельно. Суета вокруг внушала надежду на продолжение жизни. Из палатки наконец-то вытащили на носилках бледного и измученного Карякина, накрытого не слишком чистой простыней. Вышел доктор в халате и фартуке с потеками свежей и подсохшей крови. Лицо не пышет здоровьем, по большому счету не отличается от его же пациентов, глаза красные, не выспавшиеся. Поманил рукой санитарам.
–Следующего на стол! Семеныч, папиросу… – попросил деда сорвавшегося с чурбака.
–Как он, доктор? – Андрей кивнул на заносимого в хату сотника.
Выпустив струю табачного дыма, медик проследив взглядом спину заднего санитара.
–Удивительно как его донести до стола смогли. Пулю извлек. Жить будет…
Глава четвертая
В поход, труба зовет
Отступившие турки оставили после себя разруху, сгоревшую технику и горы трупов. Преследовать их было некому, сил мало, да и желания никакого. Забот полон рот. Мещеры зализывали раны, кругом суета, куда не кинь взгляд казаки в камуфляже и черкесках с газырями, все при оружии стаскивают в большие кучи трупы турецких солдат. То еще зрелище! Спец команды на бортовых машинах увозят к кладбищу тела своих погибших, разгребают завалы и развалины, достают из-под них мертвецов. Их много. Конец весны, солнце жарит и нужно успеть по-людски проводить ребят в последний путь. Из госпиталя скорбный груз везут туда же. Технику побывавшую в боях, но оставшуюся на ходу, ставят в боксы пока что не обслуженной. Кое-что буксируют в ремонтные мастерские. На взгляд Кутепова, городок сейчас выглядит примерно как Грозный девяностых годов. Не только людей потрепала война, но и здания разделили с ними такую участь. Кажется в окнах ни одного целого стекла не осталось. А еще сам объект взорван, причем вражеские подразделения до него не дошли. Диверсия.
Сразу после окончания боев, за Кутеповым пришли. Вахмистр и пятеро бойцов, предложили пройти с ними. Урядник Лебедь было дернулся встать на защиту боевого товарища, но сам Александр успокоил пластуна.
–Разберутся.
И то верно. Главное, что в этой мясорубке выжил, а пока жив, все решаемо. Не в турецкий плен уводят.
На удивление, привели не к Зимину, а к незнакомому подпоручику, судя по кителю, тоже относившемуся к жандармскому ведомству. Среднего роста, худощавый, опрятный шатен с породистыми чертами лица и умными глазами, производил благоприятное впечатление. По возрасту, лет на десять помладше Кутепова будет, а там кто знает, внешность иной раз обманчивой бывает. Он к нему в ксиву не заглядывал.
–Присаживайтесь, Александр Григорьевич. Меня зовут Пал Палыч Павловский. Чай будете? Нет?! Ну да, сейчас бы выспаться. Понимаю. Но время такое, каждая минута дорога. По горячим следам нам работать легче. Наслышан о вашем участии в отражении нападения на Мещеры. Впечатлен. Как говорится, трое суток на самом острие обороны отвоевали и вас даже не ранили. Царапины не в счет. Видно Бог вас бережет.
–Скорее ангел-хранитель.
–Ну да, ну да! Но это лирика. Хотелось бы от вас услышать, как вам удалось выбраться из потерны для содержания задержанных и находящихся под следствием лиц?