Характерник. Трилогия
Шрифт:
Пошел. Унтер сзади сопровождает. Оружия кроме пистолета в кобуре Александр у него не заметил. Что так вот возьмут и пристрелят, не похоже. Дорога знакомая. По коридору. Из паттерны налево. Прямо до лестницы. Теперь вверх. С выходом на поверхность, на первом этаже ощутил насыщенность боевых действий. Артиллерия хоть и молчит, или меняет позиции, но все остальное как в Грозном времен первого конфликта. Дежурка пуста. На ходу заглянул за стекло и обомлел. Офицеры и нижние чины наряда лежат в позах сломанных кукол, на стенах потеки крови отметились. Расстреляли их, словно мишени в тире. Остановился, бросив взгляд на конвоира.
–Диверсанты
Последовал дальше, но зарубку в уме оставил. Не было примет боя внутри штаба. Ну и какие диверсанты? Унтер ему не нравился все больше и больше. Слишком спокоен, при такой-то обстановке. А за дверью ад кромешный. Взрывается, летит, свистит, воет.
–Пригнитесь! Старайтесь за мной поспевать.
Побежали в сторону автопарка легких машин. Там не боксы, а гаражи со стоянками, навесами и ремонтными эстакадами. Военный люд сновал казалось не обращая внимание на них и разрывы с летящими осколками.
–В сторону!
Увернулись. Мимо промчались две машины с людьми и боеприпасами.
–Нам на лево!
А там что? Он не знает. Только бой там идет, и это точно. Стрельба очередями с поддержкой карманной артиллерии. Гранатами разминаются. Зачем туда? Встал, уперся рогом.
–Там бой!
–Нам туда!
–Нет. Дальше не пойду!
Унтер как-то странно посмотрел за спину Кутепову, и тот оглянулся. Повелся. Не мог не оглянуться в такой обстановке. Что-то тяжелое и тупое прилетело по голове, заставив померкнуть сознание.
Пришел в себя, понимая, что лежит в траве. Руки свободны, ноги тоже. Голова… Голова раскалывается, будто ее использовали как футбольный мяч, а теперь на короткое время дали отлежаться. Скосил глаз уловив неявное присутствие человека.
–Оклемался гляжу, а дядь Саш?
Ни хрена се… Ой! Не успел из тюрьмы выбраться, так уже по башке настучали и племянником обзавелся. Ёё-о! Больно-то как!
Уселся на пятую точку, наконец смог посмотреть на прилегшего неподалеку организма, не обращавшего внимание на редкую стрельбу. Белокурый парняга, еще не успевший как следует войти в возраст, кусая травинку с ухмылкой поглядывал на него. В двух шагах раздолбаный, крохотный домишко непонятного назначения, покоцаный фундамент и часть стен торчит из щебня. Чуть в стороне, что-то типа бруствера, но старого, давно никем не использованного. Солнце утреннее, но уже жарит.
Водицы бы испить.
–Ты кто? – спросил, боясь лишний раз головой качнуть, уже нащупал на самой маковке приличных размеров шишмарь.
–Соотечественник твой. Андреем кличут.
–Ты-то как..?
–Дед присмотреть за вами послал. Чтоб значит когда дочь найдете, переправиться назад помог.
Вот это поворот!
–Гм… И кто у нас дед?
–Сергея Хильченкова помните?
–Ну?
–Кланяться вам велел.
–И?..
–Так это мой дед и есть. Вернее прадед.
–Ты мне мозг не выноси, и так все болит. И по ушам ездить не нужно. Он что, на пару с прабабкой твоих предков в пеленках зачинал? Так и все равно не выходит…
–Согласен. Не простой он человек. Но вам-то до этого что? Достаточно того, что я, Андрей Хильченков, сижу рядом с вами, а те кто вас похитил, мертвы. Вон в развалинах лежат.
Между тем война как-то сама собой приостановилась. Ощущалось, что наступательный порыв турок выдохся. Русские еще не в состоянии прийти в себя после
Тяжело поднялся. По-стариковски кряхтя, поперся к ближней стенке. Навалившись на нее грудью, рассмотрел троих покойников, при жизни бывших амбалистыми хлопцами.
–А унтер где? – оглянувшись на пацана, спросил с недоверием в голосе.
–Не было унтера. А эти… Это янычары. Да, вы присядьте. Подлечу вас маленько, а то совсем расклеились.
Молодой да ранний что-то колдовал у Кутепова за спиной. Смотри-ка, полегчало! И голова совсем перестала болеть. Провел по макушке ладошкой. Х-ха! Шишка где? Рассосалась что ли?
–Тебе людей лечить нужно, а не вгонять их в состояние трупа. Никто не говорил об этом?
–Говорили.
–Сергей меня лечить не брался. Сказал крови на мне много, а ты…
–Так ведь вы портал прошли. Жизнь можно с чистого листа считывать.
–Ага. Ну и как выбираться будем?
–Куда-а? Город в осаде. Кругом турки. У нас судьба теперь с защитниками Мещер одной нитью связана. Они выдюжат и мы не в накладе, а проиграют… Если выживем, партизанскими тропами придется пробираться в Москву, а там и след потеряшки брать.
–Ну, ты! Ты про мою дочь…
–Да, понял уже. Не дурак. Короче. Пока особой войны не наблюдается, пойдем прибьемся к кому. Появились тут у меня друзья-товарищи. Вот с ними и станем плечом к плечу.
–Э-хе-хе! Веди, Сусанин, воевать буду.
Народу покрошило-о, страсть великая! Во время затишья раненых выносили десятками. Это только те, кто на своей шкуре не изведал тягот и лишений огня войны, думают, что людей как в компьюторных игрищах сотнями и тысячами вот так вот косой косить можно. Человек существо особенное. Военные аналитики рассчитали, чтоб в бою человека убить в обороне, до трехсот патронов истратить нужно. В наступлении – меньше. Турки хоть и смогли пробиться внутрь городка, да только своими трупами засеяли всю округу. Танковые коробки, броневики, горелыми головешками украшали пейзажи, чадили, выпуская в атмосферу струйки едкого черного дыма. Но в воздухе витали флюиды напряженности с обеих сторон. Кожей чувствовалось грядущее наступление. Противник силы собирает в новый кулак и готовит рывок на удар, может быть последний.
Пластунов Андрей нашел быстро. Слепок ауры Кардаша намертво отпечатался в уме, и по этому слепку, как по невидимой нити, они с Кутеповым зарулили на место дислокации полусотни. Зрелище элитных бойцов могло привести в уныние казалось любого. Обычно пластуны несут службу скрытно. Бойцы обучены длительное время, несмотря на тучи комаров, неподвижно лежать в болоте, скрыться под водой, дыша через камышинку, слиться с камнем, кустом под палящим солнцем или в сугробе снега. Вести передавали друг другу голосами зверей и птиц. Ходили, умело путая следы, для чего топтались на месте, пятились, делали петли. Они так же хорошо читали чужие следы, зачастую раскрывая замысел противника. Им были известны кратчайшие тропы, места для засады, родники. И вот эту элиту судьбе было угодно пропустить через мясорубку. Как говорится, попали под раздачу на самом танкоопасном участке обороны. Танки остановили, частью сожгли, частью развернули вспять. В строю от тридцати восьми бойцов, осталось двадцать шесть душ. Легкораненые, включая хорунжего, подразделение не покинули.