Хищники Аляски
Шрифт:
Незримый свидетель их разговора улыбнулся, так как в это время маленький буксир Мака уже находился в двадцати милях от берега в ожидании парохода «Санта Мария» и Билл Уилтон завтракал а его маленькой каюте.
Утренние часы проходили, не принося с собой известий об адвокате, и беспокойство Мак Намары стало возрастать.
В полдень Вуриз вернулся с докладом, что пассажиры уже все на пароходе и что последний собирается отходить.
– Клянусь Богом, он у вас проскользнул между пальцами, – бушевал политический
– Нет, не проскользнул. Он, может, и спрятался где-нибудь в угольном ящике, но я лично думаю, что он еще на берегу и рассчитывает удрать в последнюю минуту. Я еще раз обыщу весь берег. Если мы не найдем его, то можете быть уверены, что он спрятался где-нибудь в городе и попадется нам позже. Я расставил людей вдоль по берегу на протяжении двух миль.
– Нельзя дать ему удрать. Если он доберется до Сан-Франциско… Скажите вашим людям, что я дам пятьсот долларов тому, кто найдет его.
Через три часа Вуриз вернулся.
– Пароход ушел без него.
Политический деятель разразился проклятиями.
– Я вам не верю! Он как-нибудь провел вас! Я в этом уверен.
Гленистэр ухмыльнулся над полусъеденным бутербродом и, повернувшись, лег на спину, различая говоривших по голосам.
Он оставался целый день на своем посту. Вечером он услыхал, как вошел Струве, очевидно, опять сильно выпивший.
– Так он удрал, а? – начал он. – Я так и думал? Ловкий парень этот Уилтон.
– Ничего он не удрал, – сказал Мак Намара. Он еще в городе. Только дайте мне засадить его в тюрьму. Я не выпущу его до зимы.
Струве упал в кресло и дрожащей рукой зажег папиросу.
– Черт знает что вышло, Мак. Вы думаете, мы выиграем?
Человек наверху напряженно прислушался:
– Выиграем… А разве мы уже не выигрываем? Чего вам больше надо? Только бы поймать Уилтона. Он знает кое-что, а много знать – штука опасная. Черт. Если бы у меня был настоящий мужчина вместо Стилмэна. Не знаю, кой черт меня дернул привезти его.
– Вы правы. Он слишком слабохарактерен. Не то, что его племянница. Вот это девушка. Что бы мы делали без нее? Ах, молодец!
Гленистэр внезапно сжал кулаки. Какое право имел этот пьяница так говорить о ней?
– Да, она храбрая девочка. Подумайте, как она обработала Гленистэра и его дурака компаньона. Надо быть здорово храброй, чтобы одной везти сюда ваши инструкции; если бы не она, дело наше никогда не прошло бы так гладко. Не могу без смеха вспомнить, как эти двое прятали ее в своей каюте, а сами спали с овцами на твиндеке, когда все бумаги были спрятаны у нее же на груди. А потом, когда мы принялись за дело, она взялась за них и уговорила их отдать свой прииск без борьбы. Вот это называется «отвечать взаимностью любящему человеку».
Ногти Гленистэра впились в его ладони, и он смертельно побледнел. Он не был в состоянии сразу осознать услышанное им. Он испытывал чисто физическую боль,
По природе своей он не был недоверчив, и девушка казалась ему существом чистым, таинственным, особенным и абсолютно неспособным на обман. Он любил ее, чувствуя, что придет день, когда и она неминуемо полюбит его.
В ее больших, прозрачных глазах он не нашел и тени двоедушия. И все же… Неужели она все время знала?
Он пропустил мимо ушей часть дальнейших разглагольствований адвоката. Теперь же он вновь припал к своей щелке в полу.
Мак Намара стоял у окна, глядя на темную улицу и повернувшись спиной к адвокату, валявшемуся в кресле и неустанно болтавшему.
Гленистэр скрипнул зубами – его охватило яростное желание дать волю своему гневу, сорвать голыми руками настилку потолка и ринуться на двух собеседников.
– Она понравилась мне, как только я ее в первый раз увидел, – продолжал Струве.
Он помолчал, и черты его лица как-то сразу погрубели.
– Знаете, Мак, я без ума от нее. И я нравлюсь ей, я уверен в этом. Во всяком случае она бы…
– Вы хотите сказать, что вы влюблены в нее? – спросил Мак Намара, не меняя позы.
Вопрос этот был задан равнодушным тоном, а между тем Гленистэр заметил, что он так стиснул сложенные за спиною руки, что вся кровь отлила от них.
– Люблю ли я ее?.. Это зависит… ха, ха. Вы сами знаете… Судья у меня в руках… и она будет моей, если…
Он захлебнулся в хрипе.
Мак Намара беззвучно бросился на него и стал его душить, прижав к стене. Гленистэр видел, как он отнял левую руку от горла Струве и уронил ее, продолжая держать извивавшуюся жертву одною рукою.
Струве тщетно старался оторвать душившую его руку. Мак Намара всей тяжестью давил его, держа свободную руку за спиной и неподвижно стоя на мощных своих ногах; усилия его жертвы стали, наконец, ослабевать.
Струве задыхался, и глаза его выкатились из орбит; лицо, поднятое кверху, к дыре, в которую смотрел Гленистэр, почернело. Его нижняя челюсть отвисла, язык высунулся изо рта, и он перестал биться.
Мак Намара кинул его на пол; он упал как мешок, ударившись лицом о пол. Мак Намара постоял над ним, потом исчез из поля зрения Гленистэра и вернулся, неся ведро с водой.
Он ногой повернул несчастного на спину и облил его водой, потом уселся, закурил сигару и стал ждать, чтобы его жертва пришла в себя. Он даже не шевельнулся, чтобы вытащить его из образовавшейся лужи воды.
Струве застонал и вздрогнул, повернулся на бок и с трудом сел. Теперь в глазах его таился бесконечный ужас; опьянение его прошло; в нем были только страх и слабость, подлый страх перед огромным человеком, который сидел перед ним, покуривая и поглядывая на него таким леденящим взором.