Хитрая злая лиса
Шрифт:
Она смотрела на него, ожидая продолжения — он выглядел так, как будто это всё прелюдия, а суть заявления будет вот-вот. Но заявления всё никак не было, зато министр начинал выглядеть всё более смущённым и не знающим, куда себя деть, или как перейти к тому самому заявлению.
8.44.29 Чёрная свеча и чай "как раньше"
Вера решила его не смущать, отвела глаза, стала смотреть на стены, министр вроде бы расслабился, но не особенно, стал делать какие-то лишние движения, поправлять рукава, они никак не хотели ложиться нормально, Вера
— Что это?
Он смутился ещё сильнее и расправил двумя руками, чтобы она увидела — перчатки. Вера заинтригованно улыбнулась и сказала:
— Ну, размер явно не мой.
— Мой, — кивнул министр, и остался сидеть с опущенными глазами.
Картина была настолько драматичная, что его хотелось сфотографировать и отправить Милке, но было жмотно таким делиться.
— Вы всё-таки созрели для эксперимента?
— Нет, я ровно такой же зелёный, как и два часа назад, — он скомкал перчатки и засунул обратно в рукав, поглубже. Вера смотрела на него прямо, совершенно не скрывая того, что не верит ни единому слову.
«Как превосходно врёт, а? Судя по тому, что амулет не сработал, он сам в своё враньё искренне верит. Интересно, это наивность или неопытность? Или такое кокетство местное? Типа „докажи мне, что я правда этого хочу“?
А, ну да — драконы, небесные создания, не имеющие плотских потребностей и страстей, все такие возвышенные и непорочные. Ну что ж, позвольте представиться — Зорина Вероника Владимировна, злой дух, плоть от плоти бездонных рудников, приземлённая шо песец. Пришла в этот мир срывать с веток зелёное и съедать немытым. Потому что так круче.»
Она молчала и смотрела на него, он тоже попытался посмотреть, но молчания не выдержал:
— Просто вы сказали про капитанов, я вспомнил, что у меня есть карнский парадный мундир, ни разу не надетый. И к нему идут перчатки, тоже ни разу не надетые. Примерил — китель как раз. Я почему-то думал, что я вырос. А я уже не расту.
— У вас есть карнское военное звание?
Он опять кивнул и признался, как в чём-то неприлично милом для взрослого мужчины:
— Капитан.
Она улыбнулась, он на секунду поднял глаза, улыбнулся смелее и развёл руками:
— Да, самый топчик, пользуйтесь, пока портиться не начал.
Вера тихо рассмеялась, сжалилась, взяла со стола чёрную свечу и спросила:
— Зачем она вам?
Он опять отвёл глаза и очень тихо признался:
— Хотел узнать, что вы говорили про магазин Виари, когда нас Эрик перебил.
Она поставила свечу перед ним и кивнула:
— Зажигайте.
Он радостно схватил спички, уронил, они ускакали куда-то под стол, он одной рукой полез их ловить, второй схватился за лоб, дико смущаясь и смеясь над собой из-за этого смущения. Вера сохраняла спокойствие, внешнее, хотя внутри каталась по полу и орала в себя от зашкаливающего уровня милоты этой картины.
Министр искал спички, сначала на ощупь, потом смирился с тем, что на ощупь не получается, и заглянул под стол, поднял ближайшую подушку и сел ровно, закрыв лицо двумя руками и сообщая ужасное:
— Я их не вижу.
— Я тоже с закрытыми глазами мало что вижу.
Он рассмеялся, не убирая рук, согнулся над столом и неверяще прошептал:
— Как можно потерять коробок спичек в центре пустой комнаты? Как?! Боги, хуже Барта... Давайте никому не расскажем об этом никогда в жизни?
— Я сохраню эту тайну. Будет сложно, но ради вас...
Он рассмеялся сильнее, посидел молча, потом вскинулся и сказал:
— Я знаю, что надо делать! — Взял горящую обычную свечу и поднёс к чёрной.
Обе потухли.
Повисла тишина, потом в абсолютной темноте раздался предельно серьёзный голос министра:
— Никому.
— Никогда, — серьёзно подтвердила Вера.
Серьёзность повисла в воздухе на секунду, потом они оба рассмеялись и долго не могли остановиться. Потом министр встал, обошёл стол и отодвинул кусок стены, впуская в абсолютную темноту бумажного дома яркий лунный свет и ночную свежесть с запахом реки и тропических цветов. У Веры каждый раз от этого отодвигания стен слегка крыша ехала, а в этот раз это было вообще что-то нереальное. Чернильная темнота комнаты и светлый проём, а в нём — чёрный силуэт в обрамлении тонкой ткани костюма — при свете фонарей она казалась плотной, а сейчас выглядела полупрозрачной.
Министр вернулся на своё место, у самого стола вдруг на что-то наступил, наклонился и положил это на стол, с наигранной гордостью заявляя:
— Я спички нашёл.
— Супер. Может, я зажгу?
— Нет, я сам. Я должен им доказать.
— Спичкам?
— Да. Пусть знают, — он сел удобно, чиркнул спичкой, осторожно поднёс к одной свече, потом к другой, остановился и посмотрел на Веру:
— Это чёрная?
— Если это не она, то никто не умрёт.
— Это чёрная, — кивнул он, осторожно поднёс огонь к фитилю, свеча медленно разгорелась, он подождал уверенного яркого пламени и потушил спичку. Посмотрел на Веру и с облегчением выдохнул:
— Рассказывайте.
— Я зашла в магазин Виари потому, что оттуда пахло вашим мылом.
Министр посмотрел на неё непонимающе, Вера продолжила:
— Ну, мне Виари потом сказала, что это мыло, я не знала. Серый рассветник, это трава, которая даёт этот запах.
— Двейн сказал, вы зацепились карманом за перила, и сказали, что это знак.
Она качнула головой:
— Одного кармана было бы мало. Там всё сложилось одно к одному. Я потом спросила Виари про этот запах, она сказала, что это мыло, и подарила мне такое.
— И где оно сейчас?
— В ванной на третьей квартире, я им моюсь.
— Это ваше? — он выглядел таким удивлённым, что Вера начала улыбаться:
— Да, мне Виари подарила.
Он опустил голову и схватился за лоб:
— Я думал, это моё.
— И?
— Я тоже им моюсь.
Вера начала хихикать, министр выпрямился, пытаясь сохранять серьёзность:
— Это не смешно.
— А почему вы тогда смеётесь?
Он опять схватился за голову и глухо ответил:
— Я думал, что сам его принёс, но забыл об этом. Думал, это моё.