Хитрая злая лиса
Шрифт:
— Вера?
Она поняла, что почти уснула, хотя сердце билось быстро. Открывать глаза не хотелось, она чувствовала, что жутко устала, но всё же открыла. Её рука расслабленно лежала на его щеке, почти соскользнув, он придерживал её своей рукой в перчатке, прижимая сильнее и улыбаясь. Он спросил:
— Засыпаешь?
— Ага.
— Послушай меня, пока не уснула.
— Слушаю.
Он выглядел подозрительно серьёзно, она тоже перестала улыбаться и убрала руку с его лица, сжав его руку и переплетая пальцы покрепче. Он собрался и сказал:
— Я понимаю, что тебе сейчас плохо. Я понимаю, что ты мне не веришь, потому что, когда тебе плохо, тебе кажется, что никто в мире тебя не понимает. И если ты так думаешь, я тебя переубеждать не буду. Держи, — он достал из горы своей одежды, сложенной рядом, наручные «часы истины» и прижал к её руке, — чтобы ты знала, что я говорю правду. Я понимаю, что ты здесь одна, без друзей, без семьи и без всего, что было для тебя важно. И я понимаю, что я один тебе не смогу заменить семью, друзей, работу и всё остальное. Но в одном я точно разбираюсь хорошо — в умении бить по башке.
Она невольно улыбнулась, он кивнул с невесёлой усмешкой:
— Может быть, не ракетой, но я знаю много других способов, они работают. И если тебе нужен человек, который будет бить по башке тех, кто плохо себя с тобой ведёт — это буду я. Я не знаю, как сложится наша жизнь — я не гадатель, чтобы утверждать, что знаю будущее. У меня есть планы, много, я попытаюсь исполнить самый лучший, но если не получится — будет как получится. Но как бы всё ни сложилось, я тебе клянусь — я буду. Я не разбрасываюсь такими словами. Если тебе нужна будет защита — не ищи её в другом месте, обращайся ко мне. И не рвись это делать сама, это не твоя работа, это моя работа. Приходи ко мне. Хорошо?
Она отвела глаза, стала смотреть на их переплетённые руки в перчатках из одной пары, заглянула ему в глаза и спросила:
— А вы мне сможете пообещать то же самое?
— Что именно?
— Что, если на вас будут кидаться ваши полоумные бабы, вы не будете это молча терпеть, а будете звать меня?
— Вам станет легче, если я это пообещаю?
— Да, значительно.
— Хорошо, я обещаю. Ваша очередь.
— Хорошо. Если мне понадобится защита, я пойду к вам. Обещаю.
Он сжал её руку сильнее и с облегчением закрыл глаза:
— Спасибо.
Стало тихо, она опять закрыла глаза, но почти сразу открыла, почувствовав, как он прижимает её ладонь к своей груди.
— Вера... Я люблю тебя. Ты же знаешь?
Она подняла глаза к его лицу, он нервно улыбнулся и опустил свои.
— Конечно, знаешь. Я должен был сказать раньше. Это ставит в ужасное положение, когда один говорит, а второй нет. Я сегодня Джен Джи увидел, понял. Этому нигде не учат, Вера. А жаль. Я бы полистал такой учебник. По сексу учебников море, а по тому, как не делать любимому человеку больно — ни единого. Хотя, может, мне не попадались просто. Надо будет королевского библиотекаря озадачить. Вот он повеселится.
Она крепко зажмурилась и попыталась спрятать улыбку в подушке, министр тихо рассмеялся, спросил шёпотом:
— Хотите ещё что-то сказать или тушим свечу?
— Вы же говорили, что вам и так уже много?
— Я уже отдохнул.
Она легла нормально и смерила его неприличным взглядом:
— Вы просто космос.
Он зажмурился и тоже попытался спрятать лицо в подушке, отпустил Веру и потянулся к свече:
— Всё, я опять устал. Хватит.
Потянулся к фитилю пальцами, но понял, что они в перчатке, замешкался, поставил свечу на место, скосил глаза на Веру и загадочно добавил:
— Я не совсем это хотел услышать... Нет, всё, хватит. Свечи мало, — потушил её пальцами другой руки, и вторую свечу потушил тоже. В полной темноте стали медленно проступать светлые окна, министр укладывался обратно, Вера видела, что у него плохо получается. Медленно села и отодвинулась, сказала шёпотом:
— Ложитесь удобно.
— А вы?
— А я отключусь в любом положении. Через секунду.
Он лёг на спину, она нащупала рукой в перчатке его плечо и легла рядом на бок, а руку запустила под куртку кимоно, насколько хватило перчатки. Спросила:
— Удобно?
— Отлично.
— Спокойной ночи.
Он помолчал секунду, потом тоном последнего предупреждения потребовал:
— Скажите ещё раз, как вам конфеты.
— Конфеты фигня.
— Идеально. Спокойной ночи.
Она тихо рассмеялась и отключилась.
***
8.45.1 Кофе и утренние газеты
Ей снился Павильон Размышлений дома Сун. Туманный, дымный, в красных фонариках и шорохах. На единственном удобном месте сидела длинноволосая девушка из пруда, босиком, а её сандалиями игралась белая собачка госпожи Виари. Собачка дурачилась, то набрасываясь на сандалию с рычанием, то как будто пугаясь и приседая за второй сандалией, а потом внезапно нападая на первую из укрытия, длинноволосая девушка смеялась и трогала ногой то одну сандалию, то вторую, то голову собачки. Кошка по имени Уголёк лежала на камнях, прикрыв глаза, и думала, что они ведут себя как дети малые. Но ей было приятно здесь находиться, здесь пахло покоем и безопасностью.
***
Разбудил её шорох отодвигающейся дверной панели и чей-то взгляд, она по ощущению поняла, что это Кайрис, и не стала открывать глаза. Министр не проснулся, Кайрис тихо позвала его по имени, но это не сработало, Вера приоткрыла один глаз, убрала с министра ногу, мягко пощекотала его ногтями в перчатке за голый бок, он улыбнулся и тоже приоткрыл глаза. Сказал шёпотом:
— Утречко.
Вера кивнула в сторону двери, он посмотрел туда с недовольным видом, Вера не смотрела, но поняла, что Кайрис ему что-то показала, от чего он решил вставать. Посмотрел на Веру и сказал шёпотом:
— Спите, я скоро вернусь.
Вера кивнула и закрыла глаза.
Он встал и прошёл к двери, она с шорохом задвинулась обратно, раздался недовольный голос министра:
— Что?
— Новости, — тоже шёпотом ответила Кайрис, совершенно не рабочим тоном, очень весёлым.
— Хорошие?
— Тебе понравятся. Хотя, тебе, я вижу, сейчас что угодно понравится.
Министр тихо рассмеялся и не ответил, Кайрис спросила загадочным тоном:
— Всё прошло хорошо?
— Твоими молитвами.