Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд
Шрифт:
Ретиф достал сигару из нагрудного кармана, раскурил ее и дунул ароматным дымом мимо обонятельных отверстий чужака, которые плотно закрылись от дыма вирджинского табака.
— Конечно, ШилТ. Кто теперь выставляется на продажу?
— Вы, мой дорогой землянин,—зловеще проговорил гроак.— Цена вашей жизни — это полное описание сущности и расположения скрытых здесь богатств.
Ретиф указал сигарой на запятнанные стены, заваленные мусором углы, разбитые изразцы.
— Вы на них смотрите.
— Итак, вы не собираетесь лишать нас удовольствия, которое
— Вы не посмеете нас пытать,— заявил Мэгнан визгливым голосом.— Наши коллеги знают, где мы находимся. Если мы не вернемся невредимыми, они отомстят вам ужасающим образом.
— Направят резкую ноту послу, несомненно,— заметил Шилт, с забавным видом щелкнув своими жвалами.— Но все же есть более тонкие методы убеждения, чем лишение живого существа конечностей. Как известно, мы, гроаки, в закрытых пространствах чувствуем себя как дома, но вы, земляне, по слухам, подвержены клаустрофобии — утверждение, которое мне часто хотелось проверить. И мне как раз известно место, где я могу провести данный эксперимент.
Он сделал жест Зишу, который под угрозой оружия погнал двух землян по широкому проходу к металлической двери. Двое солдат вышли вперед и с трудом оттянули в сторону широкую панель, за которой оказалась крошечная камера не более шести футов по каждой из сторон, без окон и без мебели.
— Джентльмены, это ваша камера. Немного тесная, возможно, но прекрасно защищенная от ветра и атмосферных осадков, не правда ли?
Ретиф с Мэгнаном шагнули внутрь. Двое солдат закрыли тяжелую дверь.
В полной темноте на одной из стен слабо мерцало световое пятно. Ретиф протянул руку и нажал на него большим пальцем.
Со скрежетом древних механизмов и стоном одряхлевших тросов лифт пошел вниз.
IV
Издав пронзительный вопль, Мэгнан попытался взобраться на стену.
— Ретиф! Что происходит?
— Нет—нет, мистер Мэгнан,— ответил Ретиф.— По роли ваши слова должны быть: «Ага, точно, как я и предполагал!» Таким образом и создаются репутации людей, обладающих способностью к предвидению.
— Шилт был прав насчет клаустрофобии,— заметил Мэгнан придушенным голосом.— У меня такое ощущение, что стены сейчас меня раздавят!
— Вы просто закройте глаза и представьте, что вы на летучке сотрудников во вторник утром. Когда вы осознаете, что вы здесь, то испытанное вами от этого облегчение должно помочь справиться с любыми трудностями, исключая окончательную катастрофу.
Затрясшись и зазвенев, кабина остановилась.
— Ч—что теперь? — спросил Мэгнан тонким голосом. Ретиф ощупал дверь, нашел рукоятку рычага. Он сжал ее и
потянул. Дверь неохотно откатилась в сторону, открывая большое помещение со множеством колонн, слабо освещенное полосками светящегося материала, все еще держащегося на потолке и на стенах,
— Погребальная живопись,— тихо пробормотал Мэгнан.— Мы в катакомбах. Здесь, вероятно, полно костей — хотя я не сказал бы, что и в самом деле верю в проклятья мертвых королей или что—то подобное.
— Проклятья живых послов гораздо страшнее, я подозреваю,— заметил Ретиф, проходя по помещению и сворачивая в один из многих ведущих из него проходов. Здесь на дверных стенах было выгравировано еще больше мистических сцен, раскрашенных красками, все еще сохранившими свою яркость. Многие из них сопровождались таинственными надписями на неизвестном языке.
— Вероятно, это цитаты из местной версии Книги мертвых,— рискнул предположить Мэгнан, глядя на цветистое изображение крупного инопланетного существа, делавшего, предположительно, угрожающий жест в направлении второго чужака, из ушей которого вился дымок.
— Вот здесь, к примеру,— заметил он,—— несомненно, изображен бог нижнего мира; он судит душу и определяет, что она грешна.
— Или так, или же это вывеска «НЕ КУРИТЬ»,— согласился Ретиф.
Проход повернул, разделился на несколько. Левое ответвление заканчивалось у углубления зловещего вида, наполовину наполненного поблескивавшей черной жидкостью.
— Жертвенный колодец,— вздрогнув, сказал Мэгнан.— Я осмелился бы предположить, что его дно — Бог знает, насколько оно глубоко внизу — усыпано останками юношей и девушек, принесенных в жертву богам.
Ретиф принюхался.
— Он пахнет, как отработанное масло из картера коленчатого вала.
Они обошли провал и вышли в просторное помещение, в котором в полумраке рядами стояли заржавевшие массивные металлические предметы разнообразного вида.
— А это — идолы аборигенов,— шепнул Мэгнан.— Бог ты мой, они действительно выглядят невероятно свирепыми.
— Вон тот,— Ретиф указал на высокое, многорукое чудище, нависшее над ними,— исключительно похож на установку для упаковки сена в кипы.
— Следите за своими выражениями, Ретиф! — резко упрекнул его Мэгнан.— Я, конечно, не могу себе вообразить, что они могут нас услышать, но зачем искушать судьбу?
Внезапно послышался резкий щелчок, рокот и звон, массивные формы зашевелились по всему полутемному залу. Мэгнан взвизгнул и отпрыгнул назад, когда конструкция размером с автоподъемник пришла в движение, развернулась, скрипя, и обозрела его парой светящихся янтарных… несомненно, глаз.
— Мы окружены,— слабым голосом пробормотал Мэгнан.— А они еще говорят, что планета необитаема!
— Так и есть,— сказал Ретиф, когда еще несколько гигантских форм со скрежетом несмазанного металла двинулись вперед.
— Что же это тогда такое? — резко спросил Мэгнан.— Привидения—переростки?
— Близко, но не совсем,— ответил Ретиф.— Это городской гараж, а перед вами — роботы обслуживания.
— Р—роботы?
— Наше появление здесь, должно быть, переключило их на режим готовности.