Hotel «Rодина»
Шрифт:
Старик ткнул клюкой в сторону отеля:
– Там собрание нечестивых патрициев и фарисеев-первосвященников, менял, банковских Иуд, кровожадных вампиров, жаждущих нашей смерти, а мы агнцы для заклания.
Старик больше ничего не сказал, он брёл с горестным выражением, губы его, что-то беззвучно шептали.
Караваев шёл сквозь сборище оборванцев обоего пола, сидящих или лежащих вдоль забора, закусывающих, пьющих, дерущихся, спящих. Рядами стояли попрошайки в рванье с разбитыми, испитыми лицами. Они тянули трясущиеся
Наглее вели себя проститутки, опустившиеся женщины не первой молодости и развязные пьянчуги. Эти привязывались, нахально хватали за майку, руки, шли за ним, настырно клянча деньги, и мерзко ругались, не получив подачки.
Одна женщина, - ей было далеко за сорок, - в потёртой кожаной мини-юбке, из-под которой торчали худющие ноги в лиловых, вздувшихся венозных узлах, красной шёлковой кофте с глубоким вырезом на плоской груди и с искусственной алой розой в седых закублённых волосах, дольше других шла за ним.
Она, хриплым прокуренным голосом, кривя нелепо накрашенные губы, настырно предлагала ему свои сомнительные услуги, вгоняя в краску тем, что запросто называла всё, что предлагала своими именами. С её лица не сходило злобное выражение, когда говорила, было видно, что у неё не хватает нескольких верхних зубов.
Вздрагивая от её «простоты», Караваев тщетно пытался оторваться от неё, но она шла за ним, как привязанная. Плотность толпы возрастала, по мере продвижения женщина всё снижала и снижала тарифы на свои услуги и отвязалась от него лишь тогда, когда они упёрлись в молчаливый и плотный круг людей, созерцающих что-то в центре живого кольца.
Задние ряды приподнимались на носки, пытаясь заглянуть вперёд, люди пошустрей и нахальней, протискивались в центр круга, работая руками и локтями, а круг всё увеличивался за счёт всё новых и новых любопытствующих, в результате чего Караваев был зажат плотными рядами людей.
Женщина оставила его. Она ловко вклинилась в толпу и «поливая» матом направо и налево, пробилась к центру. Но неожиданно толпа стала раскалываться. Послышался близкий вой автомобильных сирен: сюда медленно пробивались милицейский Уазик, а за ним медленно ползла неотложка.
Толпа расступалась, уступая дорогу машинам, и вскоре оголился «пятачок» вытоптанной земли, на котором неподвижно лежал на спине длинноволосый бородатый мужчина. Глаза его были открыты и смотрели в небо, мощные руки лежали вдоль тела. Одет он был в драные джинсы и майку с изображением группы «The Beatles», переходящей через улицу по пешеходному переходу. На грудь мужчины поверх майки выпростался алюминиевый крестик на шнурке, ноги с разбитыми пальцами были босы.
Сам не зная отчего, Караваев подошел ближе. Застывшие глаза мужчины смотрели в небо заинтересованно, будто нечто интересное приковало его остановившийся взгляд к невидимому для других объекту. На лице его было покойное и умиротворённое выражение.
Из подъехавшего Уазика тяжело вылезли два милиционера: молодой с румяным лицом и явно наметившимся брюшком, второй - постарше, низкорослый, крепко сбитый, с угрюмым выражением лица, обильно потеющий.
Проходя рядом с Караваевым, молодой милиционер явно намеренно больно саданул его локтем в бок. Милиционеры подошли к покойнику и остановились. Молодой ткнул труп ботинком в бок и, сдвинув фуражку на затылок, изрёк:
– Издох, тварюга.
Из машины высунулся водитель.
– Ну, чё опять трупак?
Милиционеры кивнули головами, задумчиво разглядывая умершего.
– Скорее бы все уже передохли бомжары вонючие, – сказал водитель и громко включил радио. Из кабины понеслось разухабистое: «Ты скажи мне скажи, чё те надо, чё те надо…»
Из неотложки вышла хорошенькая девушка в белоснежном халате, подошла и стала рядом с милиционерами. Глянула на покойника, скривилась:
– Опять? Жрут, что придётся.
– Ну, чё, Светка, забирайте клиента. Дело ясное, морг и крематорий ему родные дома, – поворачиваясь к девушке, сказал молодой милиционер.
– Подождать придётся немного, Коля. Санитар мой, Сашка, выскочил из машины джинсы сыну купить, раз такая оказия подвернулась. Сейчас подойдёт, – ответила девушка, закуривая.
– Щас! Вот ещё. У нас пять вызовов, – сказал тот, что постарше и, повертев головой, повёл дубинкой в сторону застывшего Караваева.
– Слышь, бомжара, давай сюда, да поживей, – прикрикнул он.
Караваев забыв, в каком он виде, изумлённо коснулся рукой груди, пробормотав растерянно:
– Это вы мне?
– Тебе, тебе, не придуряйся, клоун, – сказал милиционер и, выхватив в толпе цепким взглядом замешкавшегося оборванца, крикнул и ему:
– И ты сюда, отребье.
Тот, не мешкая, подбежал к милиционеру и покорно стал недалеко от него.
– Ты чё не понял? Сюда давай, я сказал, – закричал на мнущегося Караваева милиционер.
Караваев подошёл и обиженно сказал:
– Я не бомж, я…
– Ну, да, ты у нас премьер-министр и олигарх, – оборвал его милиционер. – Забыл вкус резиновой дубинки?
Оборванец незаметно толкнул Караваева локтем в бок, тот быстро глянул на услужливо-преданное лицо бродяги и не стал больше пререкаться с милиционером.
– Значит так, – сказал милиционер, – берёте носилки и относите труп в «скорую», после свободны.
– Ты не ввязывайся, – просветил Караваева неожиданный напарник по пути за носилками, – у мента этого погоняло «Пиночет». Зверюга! Подлечит дубинкой по почкам, будешь потом ссать кровью. Молчи и со всем соглашайся.
Они принесли носилки, положили их рядом с телом и немного замешкались.