Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски
Шрифт:
Хохол немного пришел в себя, почувствовал под руками холодное обнаженное тело, не глядя, стянул с кровати одеяло и укутал Марину:
– Замерзла?
– Да…
– Где Егор?
– Спит давно, – шепотом проговорила она. – Мы в кино были…
– Мы уезжаем отсюда как можно быстрее, едем на Кипр.
Коваль удивленно отпрянула:
– Что за спешка?
– Есть причина! – отрезал Женька, вставая и поднимая ее на руки. – Давай спать.
Он опустил ее на кровать, сам завалился рядом и мгновенно уснул, а Марина так и пролежала без сна всю ночь, глядя в потолок. Она чувствовала, что Женька скрыл от нее
Она устроилась на высоком табурете за барной стойкой, разминая пальцы. Большие круглые часы над окном показывали половину пятого, через два часа Женька встанет, отправится на свою обязательную пробежку…
«Почему он так странно сказал – верни мне мою Маринку? Как будто не со мной разговаривал».
Она потянулась к сигаретам, закурила, глубоко затягиваясь дымом, машинально подтянула к себе блюдце с жареным миндалем, бросила в рот пару орешков. Откуда появилась привычка жевать и курить одновременно, Коваль не знала, злилась, но побороть никак не могла. Ее сейчас занимало совсем не это…
– Зачем сюда приехал Бес? – пробормотала она вполголоса, стряхивая пепел в большую пепельницу. – И не связано ли это как-то с постоянными отлучками Ветки? Но она в последний приезд сказала, что все в порядке, Гришка ни о чем не догадывается… И чего такого он наговорил Хохлу, что тот ведет себя так странно? К чему вся эта спешка с поездкой на Кипр?
Марина придавила окурок и встала с табурета, неловко ступив на больную ногу, ойкнула, не сдержавшись, и достала ручную мельницу, засыпала туда зерна. Машинально вращая ручку, она смотрела в темное окно и пыталась найти ответы на свои вопросы, но их не было.
Запах варящегося кофе немного успокоил, внушил некую уверенность – этот аромат всегда был ароматом дома, места, где ей хорошо, спокойно и ничего не угрожает. Марина взяла чашку и пошла в гостиную, в уютное большое кресло, куда можно было забраться с ногами, завернувшись в плед, и посидеть в тишине.
Ее всегда удивляло, как начинается утро здесь, в Бристоле. Звук свернутой в трубочку газеты, ударяющейся в дверь, неторопливые шаги булочника из соседней маленькой пекарни, приносящего корзинку со свежим хлебом. Поначалу она никак не могла привыкнуть к тому, что, открыв утром дверь, всегда обнаруживала на крыльце плетенку с хлебом и газету, но теперь уже не удивлялась – это было частью местной жизни.
Сегодняшнее утро началось со шлепанья босых ножек по полу. Сонный Егорка пришел в гостиную, и Марина едва успела отставить на столик чашку, как он забрался к ней на руки, свернулся клубочком, обняв мать за шею, и продолжил спать. Прикрыв его пледом, Коваль прижалась губами к макушке и прошептала:
– Поспи, еще очень рано…
Мальчик что-то сонно пробормотал, почмокал губами и затих. Марина машинально качала его на руках, как будто он был совсем крошечным, беспомощным и трогательным, как новорожденный котенок.
Она любила его так, словно родила сама, выстрадала, вложила всю себя. Порой ей даже странно было – как можно настолько любить ребенка, которого
…Звук шагов по лестнице заставил Марину обернуться и прижать к губам палец, давая Женьке понять, что Егор спит. Хохол кивнул, застегивая замок ветровки. Лицо было недовольным, помятым с похмелья, однако на пробежку он все равно вышел.
– Что не спишь? – шепотом спросил он, наклоняясь и касаясь Марининой щеки губами.
– Не могу.
– Из-за меня?
– Нет.
Вот здесь, по традиции, Хохол должен был бы обидеться и сказать что-то на тему «разумеется, из-за меня ты не переживаешь», но сегодня он не был настроен на такие разговоры. Он только вздохнул и пошел в прихожую.
Марина со спящим на руках сыном просидела до Женькиного возвращения, боясь даже пошевелиться, чтобы не нарушить сладкий сон ребенка.
– Все еще спит? – шепотом спросил Женька, сбрасывая мокрую от пота ветровку на пол в прихожей. – Надо же, расслабился как… чувствует, что каникулы. Давай я его унесу, он же тебе все руки уже отмотал…
Хохол осторожно забрал Егорку и унес наверх, в детскую, а сам долго фыркал под водой в душе, смывая пот и похмелье. Он чувствовал себя виноватым за вчерашнюю попытку скандала, которую так ловко погасила Марина. Но разговор с Бесом всколыхнул в нем что-то, заставил вспомнить события, о которых они оба, и он, и Марина, старались забыть в течение этих трех лет.
Три года назад, Англия, Бристоль
Перелет, а затем почти трехчасовое путешествие в нанятом микроавтобусе отняло много сил не только у Хохла, но и у Валерки. Маленький Егорка ныл всю дорогу, не находя себе места, у Марины поднялось давление, Хохол бесился – словом, все шло из рук вон плохо.
Наконец машина остановилась у небольшого двухэтажного дома. Женька расплатился с водителем, открыл дверь ключом, лежавшим в специальном тайничке в ступеньке, и кивнул Валерке, разрешая выходить. Они кое-как справились с носилками, Егором и чемоданами и сели в гостиной, переводя дыхание. Женька откинулся на спинку кресла, закрыв глаза, Егор, утомленный дорогой, наконец-то уснул, и Валерка унес его наверх, в маленькую комнатку. Мельком он успел оглядеть дом и убедиться, что к их приезду здесь готовились. Причем тот, кто их ждал, ушел совсем недавно – на кухне, идеально убранной и обставленной хорошей мебелью, пахло яблочным пирогом и чем-то еще мясным.
– Жека… ты спишь, что ли? – Валерка чуть тронул Хохла за плечо, и тот моментально вскочил:
– Что?! А… это ты… Ну что, может, поедим пойдем? Там Сара должна была жратву оставить…
– Домработница, что ли?
– Ну да. Еще у Малыша работала, странная такая баба… Маринка ее не любит, говорит – розовая она, – зевнул Женька, потягиваясь. – Ладно, идем, поедим да завалимся. Я уже не могу, все внутри трясется.
Валерка сел за барную стойку, заменявшую стол, а Хохол вынул из духового шкафа укрытый фольгой противень, на котором оказались куски говядины, запеченной с грибами и сыром, а также запеченная половинками картошка. Подозрительно понюхав это все, Женька разложил мясо и гарнир по тарелкам и в ответ на удивленный взгляд Валерки пояснил: