Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

Архимандрит Августин

Огромный зал церкви был проникнут духом романской архитектуры. Его высокие своды опирались на гранитные столбы и колонны, поражали великолепными росписями. Особенной выразительностью отличалось полотно «Распятие», принадлежавшее кисти К.П. Брюллова [613] , брата архитектора Петрикирхе.

В записках ученика Брюллова – будущего академика А.И. Мокрицкого приводятся интересные сведения о том, как знаменитый художник создавал это полотно (Приложение № 1). Сосредоточившись на художественных аспектах, автор допустил ряд хронологических неточностей, но это не снижает ценности его повествования. Аполлон Мокрицкий сообщает о том, что известный поэт А.В. Кольцов написал свое стихотворение «Великое слово» (Приложение № 2), находясь под впечатлением от рассказа про брюлловское «Распятие» (Приложение № 3). Вот еще несколько строк, посвященных этой картине. «На третий день праздника был у Брюллова Алексей Петрович Ермолов. Еще накануне присылал он просить позволения посетить мастерскую художника. С особенным удовольствием

ожидал Брюллов знаменитого гостя, и хотя чувствовал себя не совсем здоровым, но для принятия такого посетителя преодолел себя. Кавказский герой не заставил долго дожидаться. Я был свидетелем этого свидания. Заключив друг друга в объятии, Брюллов и Ермолов представили прекрасную группу Аполлона и Марса. Ермолов в самых лестных выражениях приветствовал Брюллова, говоря, что считает за особенное счастье знакомство с гением, славою которого гордится отечество. Рассматривая со вниманием произведения художника, он выражал восторг свой в чрезвычайно верном определении их достоинств. Перед «Распятием» сидел он с четверть часа и, не могши вполне насладиться дивным произведением в один раз, прощаясь, просил у Брюллова позволения приехать когда-нибудь во время его работы, обещая сидеть смирно, не переводя духу» [614] .

613

Павлов А.П. Указ. соч. С.163.

614

Мокрицкий А.И. Воспоминание о Брюллове // Отечественные записки. 1855. Т. 103. Отд. II. С. 182.

Но самое интересное в записках А.И. Мокрицкого – это указание на то, что картине «Распятие» посвятил свои проникновенные строки А.С. Пушкин:

Когда великое свершалось торжество,

И в муках на кресте кончалось Божество,

Тогда по сторонам Животворяща Древа

Мария-грешница и Пресвятая Дева,

Стояли две жены,

В неизмеримую печаль погружены… [615]

615

Пушкин А.С. ППС. Т. III. Ч. I. Стихотворения 1826–1836 гг. М., 1948. С. 417. Стихотворение 1836 г.

Пушкин был знаком с Брюлловым, и за несколько дней до своей смерти поэт посетил петербургскую студию знаменитого художника. «Сегодня, – читаем в записках А.И. Мокрицкого (25 января 1837 г.), – в нашей мастерской… были Пушкин и Жуковский» [616] . А через два дня после смерти Пушкина Брюллов просил Мокрицкого читать стихи Пушкина и вспоминал о том, как покойный поэт восхищался его картиной «Распятие» [617] (Самому А.И. Мокрицкому принадлежит рисунок, изображающий Пушкина в гробу [618] ).

616

Мокрицкий А.И. Указ. соч. С. 165–166.

617

Лернер Н. Лже-брюлловский портрет Пушкина // Старые годы. 1914. № 4. С. 31.

618

Русская старина. 1880. Июль. С. 531.

Интересные подробности, подтверждающие сказанное, содержатся в воспоминаниях А.О. Смирновой (урожд. Россет, 1810–1882), хорошо знавшей поэта. «Мой муж повез меня смотреть „Распятие“ Брюллова. Мимоездом мы захватили Пушкина, – пишет Александра Осиповна. – Часовые, которых поставили в зале, где выставлено „Распятие“ Брюллова, произвели на нас тяжелое впечатление; эти солдаты так не отвечают сюжету картины…» [619]

Фрейлина императриц Марии Феодоровны и Александры Феодоровны, Смирнова-Россет состояла в дружеских отношениях со многими литераторами. Она чутко улавливала их творческие порывы, не исключая и Пушкина. Поэтому некоторое время спустя А.О. Смирнова сказала мужу: «Хочешь пари держать, что он напишет стихотворение на этот случай; когда что-нибудь произведет на него сильное впечатление, ему надо излить его в стихах». А вскоре А.О. Смирнова записала в своем дневнике такие строки: «Я выиграла пари, Пушкин назвался обедать с Жуковским, больше никого не было; после обеда он вынул из кармана стихотворение на „Распятие“, охраняемое стражей; это истинный перл» [620] .

619

Записки А.О. Смирновой. Ч. 1. СПб., 1895. С. 241.

620

Там же. С. 245.

(«Распятие» Брюллова украшало центральную часть церковного алтаря. В настоящее время находится в запасниках Русского музея. В нижней части алтаря находилось полотно Гольбейна, а по его бокам – 2 круглых медальона с изображением апостолов Петра и Павла кисти Брюллова. Эти картины в конце 1930-х гг. переданы Эрмитажу.)

История прихода Петрикирхе удивительным образом переплелась с трагической гибелью А.С. Пушкина. Сведения об этом содержатся в записках

литератора Владимира Петровича Бурнашева (1809–1888), опубликованных в «Русском архиве» за 1872 г. В.П. Бурнашев хорошо знал семью литератора Н.И. Греча; «замечательно, что Греч и его семейство – лютеране, а жена – реформатка или кальвинистка» [621] , – отмечал он в своих мемуарах.

621

Воспоминания В.Н. Бурнашева // Русский архив. 1872. С. 1789.

Владимир Петрович был дружен с младшим сыном Греча – Николаем. «В последний раз я видел его цветущего здоровьем и вполне счастливого, 6 декабря 1836 г., в Николин день, когда, несмотря на то что Греч и его семейство были лютеране, отец и сын праздновали день своего Ангела по православному обычаю, – продолжает Бурнашев свой рассказ. – На этот раз именины Николая Ивановича и Николая Николаевича праздновались как-то особенно блистательно… Перед концом обеда принесена была и подана Гречу цидулочка с поздравлением знаменитого Пушкина» [622] .

622

Там же. С. 1788.

В рассказе Бурнашева упоминаются два протестантских храма, стоящих на Невском проспекте. В декабре 1836 г., во время рождественских праздников, он зашел «во французский книжный магазин Белизара (что ныне Малье) в доме голландской церкви», где «ему сообщили, что Николай Греч нездоров» [623] . Болезнь оказалась настолько серьезной, что в январе следующего, 1837 г. юноша скончался в 18-летнем возрасте. Об этом Бурнашев узнал, зайдя в библиотеку Смирдина, в церковной доме при Петрикирхе [624] .

623

Там же. С. 1789, 1792.

624

Там же. С. 1787.

27 января в Петрикирхе, в присутствии многочисленных друзей и знакомых семейства Греча совершено отпевание усопшего. «У лютеран в церкви гроба не открывают, почему Греч и все близкие к усопшему окончательно простились с ним еще на дому, где крышка гроба была уже навсегда завинчена» [625] , – пишет Бурнашев. Но еще раньше, в те минуты, когда траурная процессия направлялась к церкви Cв. Петра, В.П. Бурнашев стал свидетелем разговора в котором упомянули имя Пушкина. Н.И. Греч спросил: «Послано ли было приглашение к Александру Сергеевичу? Он так любил Колю моего!» – «Как же, было послано с курьером из нашего министерства, а не по городской почте», – ответил Николай Иванович Юханцов, служивший тогда в Министерстве иностранных дел. – «Но только, – продолжал Юханцов конфиденциально, – как мне говорил курьер, которого я посылал к Александру Сергеевичу, тамошнее лакейство ему сказывало, что их барин эти дни словно в каком-то расстройстве… Никто ничего понять не может, что с ним делается» [626] .

625

Там же. С. 1798.

626

Там же. С. 1799.

Далее в записках В.П. Бурнашева читаем: «Юханцов сказал полутаинственно, что в городе относительно А.С. Пушкина идут толки, а именно, поговаривают о каких-то подметных и других письмах, даже толкуют, что все это может кончиться дуэлью между Пушкиным и каким-то кавалергардским офицером Дантесом… Рассказ Юханцова совпал именно с той минутою, когда церемония остановилась у портала Петропавловской церкви, и множество лиц бросилось к гробу, чтобы внести его в церковь и поставить на возвышенный катафалк, против которого с кафедры пастор произнес свою речь на немецком языке, полную чувства и высоких христианских понятий. По окончании речи покрытый гирляндами и венками гроб, снятый с катафалка, был снова принят множеством посетителей. Проталкиваясь в толпе довольно густой, чтобы участвовать в отдании последнего долга покойному юноше, я нечаянно очутился на том месте в головах, где придерживал посеребренную скобу скорбный отец…» [627]

627

Там же. С. 1800–1801.

Воспользовавшись случаем, В.П. Бурнашев выразил соболезнование Н.И. Гречу, заметив, что на проводы усопшего собралось много народа, в том числе и «журнальные враги» Греча. «Тем более мне жаль, отозвался Николай Иванович, что Александр Сергеевич Пушкин, которого боготворил мой Коля, о котором говорил он в последние часы своей жизни, не захотел почтить сегодня нас своим присутствием…»

«В этот момент, – пишет Бурнашев, – произошло какое-то движение, совершенно неожиданное; сбоку через толпу кто-то пробирался с великим усердием, подошел к Гречу и сказал ему довольно громко: „Николай Иванович! Не грешите на бедного Пушкина, не упрекайте его в аристократизме, благодаря которому теперь, когда Вы здесь оплакиваете сына, вся Россия оплакивает Пушкина. Да, он сегодня дрался на дуэли и пал от смертельной пули, которую не могли вынуть“. Тогда до слуха моего дошли слова Греча: «Велика, ужасна моя потеря, но потеря Пушкина Россиею ни с какою частною горестью не может быть сравнена. Это несчастье нашей литературы! Это народная утрата!» [628]

628

Там же. С. 1802.