Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга
Шрифт:
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине,
«Иди, спасай!» Ты встал – и спас… [820]
В тревожные месяцы Отечественной войны 1812 г. под сводами Казанского собора звучали слова митрополита Амвросия. 17 июля 1812 г. он прочитал здесь воззвание ко всем сословиям России – сплотиться во имя веры против общего врага. В этом призыве архипастыря были такие слова: «Властолюбивый, ненасытимый, не хранящий клятв, не уважающий алтарей враг покушается на нашу свободу, угрожает домам нашим, на благолепие храмов Божиих еще издалеча простирает хищную руку. Сего ради взываем к вам, чада Церкви и отечества, приимите оружие и щит, да сохраните верность и охраните веру отцов наших. Приносите с благодарением отечеству те блага, которыми отечеству обязаны, не щадите временного живота (земной жизни. – а. А.) вашего для покоя Церкви, пекущейся о вашем вечном животе и покое… Взываем к вам, мужи именитые, стяжавшие власть или право на особенное внимание своих соотечественников, предшествуйте примером вашего мужества
820
Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 16 томах. Т. III. С. 267.
821
Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. Вып. 8. СПб., 1884. С. 23.
15 сентября 1812 г. в Казанском соборе праздновалась очередная годовщина коронации императора Александра I. По окончании молебна царская чета и цесаревич Константин Павлович вышли из храма и сели в карету. Николай Иванович Греч, присутствовавший при этом, так описывает увиденное.
«Государь был бледен, задумчив, но не смущен; казался печален, но тверд. Площадь была покрыта народом. Карета тихо двинулась. Государь и государыня кланялись в обе стороны с приветливою улыбкою доверия и любви. Народ не произносил тех громких криков, которыми обыкновенно приветствовал в торжественные дни возлюбленного монарха; все, в благоговейном безмолвии перед великою горестью русского царя, низко кланялись ему, не устами, а сердцами и взорами выражая ему свою любовь, преданность и искреннюю надежду, что Бог не оставит Своею помощью верного Ему русского народа и православного царя…» [822]
822
Греч Н.И. Записки о моей жизни. М., 1990. С. 184.
13 ноября 1812 г. в Казанском соборе оглашен Манифест (от 3 ноября), объявляющий «благодарность народу» [823] . А 1 января 1813 г. здесь прозвучали слова Манифеста (от 25 декабря 1812 г.) об окончании Отечественной войны. В этот день в столице был пушечный салют, весь день раздавался колокольный звон, а вечером – иллюминация [824] . Когда Александр I с победой вернулся из-за границы и вступил в Казанский собор, митрополит Амвросий встретил его с крестом и святой водой. В своем обращении к императору маститый архипастырь сказал: «Благословивый тя Господь предходил пред тобою всегда, претворяя пути стропотные в пути гладки, сломляя вереи железные и врата медные сокрушая. Благословивый тя, облагодатив намерение, исполнил желание твое, увенчав подвиги, прославил имя твое во всех народах, прославил имя твое, не яко завоевателя усердного, но яко победителя-христианина, укрощающего злое благом… Славно о тебе и в нас Вездесущий прославися. О Божий слуга нам во благое! О благой рабе Всевышнего! Вниди в радость Господа твоего. Возьмите врата князи ваша, возмитеся врата священные, и внидет Царь благословенно славный» [825] .
823
Северная почта. 1812. № 91.
824
Северная почта. 1813. № 2.
825
Историко-статистические сведения… Вып. 8. С. 23–24.
Через год после смерти А.С. Пушкина один из его современников посвятил гробнице Кутузова такие строки: «Из Казанского собора Смоленский князь (Кутузов. – а. А.) вышел, приняв благословение архипастыря, для отражения врагов. В Казанском же соборе и прах его покоится, окруженный трофеями его неувядаемой славы» [826] . Ежегодно 16 апреля перед гробницей Кутузова совершалась панихида [827] .
Примечательна судьба высокохудожественного серебряного иконостаса, под местными иконами которого некогда значилось: «Усердное приношение Войска Донского». На это сооружение, выполненное при императоре Николае I, пошло около 100 пудов серебра, часть которого пожертвовали донские казаки, отбившие при отступлении Наполеона в 1812 г. серебряную утварь, награбленную завоевателями в московских церквах. Отнюдь не случайно серебро передали именно в Казанский собор. Вот что писал тогда М.И. Кутузов настоятелю собора по этому поводу: «Разорители святых храмов пали под бременем своего нечестия. Ничто, похищенное у Божества, не осталось в их власти, и победители со смирением кладут на алтарь Бога святыню… Серебро, 40 пудов, доставляемое мною, есть дар неустрашимых донских казаков вашему храму» [828] .
826
Бурьянов В. Прогулки с детьми по Санкт-Петербургу и его окрестностям. СПб., 1838. Ч. 2. С. 207.
827
Петров Л., прот. Указ. соч. С. 25.
828
Степанова И. Храм без креста // Русская мысль. 22 мая 1992 года.
В дар Казанскому собору Кутузов прислал из похода и список Ченстоховской иконы Божией Матери. Этот образ помещен в правом приделе, за левым клиросом на северном выступе стены; икона привлекала даже и инославных поклонников-поляков [829] .
Известно, что война будит низменные инстинкты, особенно когда армия преследует поверженного противника, и возникает соблазн «грабить награбленное». Впрочем, на армейском языке это называется «взять трофеи». Сведения об этом можно почерпнуть из записок графини С. Шуазель-Гуффье. По происхождению полячка (в девичестве – Тизенгаузен), она вышла замуж за камергера русского двора – графа Антония Людовика Шуазель-Гуффье, сына известного французского дипломата и путешественника, который, будучи французским послом в Константинополе, в начале революции 1789 г. эмигрировал в Россию. (Принятый на русскую службу, впоследствии назначен директором Императорской Публичной библиотеки [830] ).
829
Лебедева Е.А. Петроград и его святыни. СПб. 1993. С. 27.
830
Воспоминания об императоре Александре I и императоре Николае I графини Шуазель-Гуффье. СПб., 1879. С. 1.
Отечественная война 1812 г. застала графиню Шуазель-Гуффье в Литве. В Вильно она видела не только пленных французов и тела мертвых солдат, но и «любителей трофеев». «Рядом с ужасными картинами нищеты обогатившиеся грабежами казаки продавали на ассигнации и за самую низкую цену слитки золота, серебра, жемчуг, часы и драгоценные вещи. В то же время они продолжали грабить по деревням, – сетует графиня. – Я постоянно просила Кутузова дать охрану моим знакомым. „Какие негодяи, – говорил мне при этом фельдмаршал, – им всегда мало, вот я заставлю их вернуть награбленное“. На самом деле он принудил казаков доставить известное количество серебряных слитков для статуй двенадцати апостолов в Казанском соборе, в Петербурге» [831] .
831
Шуазель-Гуффье. Исторические мемуары об императоре Александре и его Дворе. М., 1912. С. 101–102.
Для объективности – три замечания на записки польской графини. Во-первых, из «дважды спасенного» серебра отлили не статуи апостолов, а иконостас (освящен 22 октября 1836 г., в день Казанской иконы Божией Матери).
«Главнокомандующий отправил драгоценный металл в Казанский собор, чтобы из него изготовили фигуры четырех евангелистов при царских вратах. На подножии каждой фигуры должна была находиться надпись: „Усердное приношение войска Донского“. Но власти отнеслись к воле покойного полководца без должного уважения. Когда скульптор Мартос по эскизам Воронихина изваял скульптуры, обер-прокурор Св. Синода совместно с министром просвещения сочли их „чрезмерно натуралистичными“, что могло-де „пагубно отразиться на нравах верующих“. И серебро пошло на соборный иконостас» [832] .
832
Макин С. Ум и сердце Кутузова // Наука и религия. 2003. № 4. С. 23–24.
Во-вторых, в годы польско-литовского нашествия (1609–1618 гг.) незваные гости врывались в ризницы православных соборов отнюдь не в белых фраках. И в-третьих, в ходе Отечественной войны 1812 г. поляки были союзниками Наполеона.
Но это – дела давно минувших дней. Ведь часто бывает так, что внутренний враг опаснее внешнего противника. Как писал в годы революции Александр Блок: «Запирайте етажи, нынче будут грабежи!» (поэма «Двенадцать»). Вскоре после октябрьской революции иконостас Казанского собора снова был ограблен – на этот раз большевиками, и серебро отправилось за границу беспрепятственно… Возможно, когда-нибудь мы получим ответ на вопрос, который уже много лет интересует историков и биографов полководца: где знаменитая шпага Кутузова, украшенная алмазами, а также его многочисленные ордена?
М.И. Кутузов скончался в 1813 г. в Бунслау (ныне – Болеславец, Польша). Когда, серьезно простудившись, Кутузов слег, жители Бунслау застелили соломой улицу перед его окнами, чтобы больного не беспокоил топот солдатских сапог и цокот копыт лошадей кавалеристов. Узнав, что болезнь серьезная, зажиточные горожане обещали лейб-медику прусского короля, которого тот пригласил для лечения русского командующего, сто тысяч талеров, лишь бы он поставил светлейшего князя Смоленского на ноги. У Кутузова оказалась, как тогда говорили, «нервная горячка, сопровождаемая паралитическими припадками». Ознакомившись с симптомами болезни, современные врачи поставили диагноз: полиневрит в тяжелой форме (множественное поражение нервов). Сегодня эту болезнь успешно лечат, однако тогдашняя медицина была перед нею бессильна…
Внутренние органы фельдмаршала вложили в небольшой оловянный (по другим сведениям, свинцовый) гробик, сделанный местным ремесленником, и похоронили неподалеку от города, у деревни Тиллендорф, на холме капеллы святой Анны [833] .
В 1821 г. по указу прусского короля Фридриха Вильгельма III в Бунслау воздвигнут 12-метровый обелиск. У подножия обелиска – лежащие львы, как бы сторожащие покой освободителя Пруссии; надпись гласит: «До сих мест довел князь Кутузов-Смоленский победоносные российские войска, но здесь смерть положила предел славным дням его. Он спас Отечество свое и отверз путь к избавлению Европы. Да будет благословенна память героя» [834] .
833
Там же. С. 23.
834
Там же. С. 23.