Хранитель времени

Лемеш Юля

– И очки черные. Чтоб зареванность подчеркнуть.

– Мне салфетки нужны. Я платком уже весь нос стерла, – мне и правда уже было больно сморкаться.

– Тогда вам нужна и сумочка, – постановила эмоциональная девушка.

Не сомневаюсь, что она придумает про меня сто историй. И ни одна из них не будет похожей на правду.

Почему-то моя голова решила разделить мыслительный процесс на сектора. Одному было тупо плохо, второй жадно вглядывался в окружающий мир, запоминая происходящее, впитывал детали, а третий

ненавидел второго за такое неподобающее поведение.

Новые туфли немного жали. Но выглядели потрясающе красиво. И хоть мне было плевать на них, я даже пожалела, что они оказались на моих ногах при таких ужасных обстоятельствах.

Пока Вова расплачивался и ждал, когда упакуют мои жалкие яркие вещички, я зашла в соседний отдел. В огромном, подавляющим своим великолепием помещении, продавали ну очень дорогие вещи. Не для таких как я, но смотреть на них мне никто не запрещал. Невероятные мужские ботинки, шляпы и даже галстуки намекали на то, что никто их моих знакомых никогда не одевается в таком месте. А в углу, на безголовом манекене – куртка. До боли знакомая.

Я остолбенела перед ней как распоследняя дура. Делала шаг вперед, всматриваясь в потертости кожи. Отступала назад, стараясь вспомнить как можно лучше ту куртку, что укрывала меня совсем недавно. Заглянула внутрь, ну точно такие же названия на подкладке. Не может этого быть! Передо мной на трупного вида манекене красовалась куртка Панка. Точь в точь. Один в один. На ценнике стояли астрономические цифры.

– Ты что тут таращишься как ассенизатор в гастрономе?

– Вова. Это же…

– Ну да.

Поняв причину моего волнения, Вова прищурил глаза и понимающе ухмыльнулся.

– А ты думала, что наш друг был законченным говнарем? Что одевался с помойки? Дура и есть. Ведь он при тебе даже матом ни разу не выругался.

Последний аргумент меня добил окончательно.

– Он хотел мне сундук сделать. Он хотел мастерскую свою…

– Очки пошли покупать что ли, – немного смущенный моими слезами, Вова поправил куртку на манекене, и мы пошли на первый этаж.

Где меня спрыснули горьковатыми духами. В отместку я выбрала очки стиля «крутой мафиози». Вова, не раздумывая, купил себе такие же.

К метро я шла, полностью осознавая свою вдовость. На меня только слепой не посмотрел с состраданием. Прохожие даже оборачивались, не стесняясь своего жадного интереса. Как же – все полуголые и в белом, одна я словно черная ворона и выгляжу как вывеска похоронного бюро. А рядом, для контраста – очкастый Вова.

– А сколько ему лет… было, – спросила я у него.

Мой вопрос растворился в шуме вагона метро и Вова его не услышал, а повторять как-то не хотелось. Ну да, теперь я понимаю, Панк был младше Вовы. Насколько? Да какая теперь разница.

Мы стояли, глядя в темноту, пролетающую за стеклами дверей. Изредка мелькали ряды толстых

проводов и таинственные боковые тоннели. Вова нависал надо мной как медведь гризли. Изредка поправлял черно-белый платок, который заменял воротник моего платья. Жакет я держала в руках – жарко было даже под землей. Изредка поглядывала на свое отражение. Ну и пугало! И вдруг до боли захотела, чтобы рядом со мной стоял не Вова, а Панк. Так захотела, что пришлось доставать салфетки и сжаться в комок, чтоб пассажиры не видели. Теперь перед моим носом были Вовины колени.

– Тук-тук-тук, – Вова постучал пальцем по моему темечку, – Мы сейчас придем, ты будешь молчать. Но когда я буду тебя спрашивать – отвечай «да», чтобы я не спросил, ладно?

– Да.

Мы вышли из метро как из холодильника в духовку. Мой траурный наряд стал влажным и я терпела прилипшую ткань как наказание. Нужно было страдать. Даже боли хотелось. Физической. Но туфли не терли ноги, просто стиснули их, как в колодках.

– Ну, ничего, – думала я, – надо подождать, туфли от жары скукожатся и вот тогда ноги начнут распухать как тесто на дрожжах.

Так мама говорила. У нее ноги кошмарно отекали летом.

А еще лучше, если бы мы купили ту, узкую юбку, я бы неудачно наклонилась, а она бы треснула по шву. А в этой все бестолку – она как-то хитро выкроена, такую нечаянно не испортишь. Может подставиться, чтоб Вова на ногу наступил? Нет, он здоровенный, но не неуклюжий. На секунду, Вовина рука выпустила мою и я резко рванула обратно к метро. Мне даже удалось пробежать метров десять.

– Еще раз так сделаешь – зубы выбью, – надевая упавшие очки мне на нос, пригрозил Вова.

Перед домом, совсем новым и даже сверкающим, но безликим, стоял красный Вранглер, а рядом – невысокий немного сутулый мужчина. Он был совсем не похож на Панка, но я сразу догадалась, что это его отец.

– Времени в обрез. Пять минут – не дольше, – скороговоркой заявил он, пожимая руку Вове.

Было сразу понятно, что времени у него завались, а говорит он просто так, по привычке. Как и по привычке не стал здороваться и проигнорировал меня. Он мимо смотрел. Как будто кроме него тут вообще никого не было. Такой взгляд странный, словно он только умер. Даже захотелось ему веки закрыть.

– Я и за минуту управлюсь, – пофигическим тоном ответил Вова, – Тема такая, после крематория прах отдаете нам. И мы его без вашего участия развеем над Невой. Как он сам и хотел. Мой телефон ты знаешь.

Зачем было нужно тащиться к черту на куличики ради минутного разговора, я не поняла, но когда Вова посмотрел на меня, послушно высказала свое «да».

– Это его девушка? – вдруг пробормотал папа Панка, избегая меня взглядом.

– Да, – ответили мы хором с Вовой.

– Ладно. Мать совсем с катушек слетела. Беда с ней. Пошли что ли, в дом.