Хроника лишних веков
Шрифт:
"Координаты" - шеренга единиц и нулей - слабо фосфоресцировали на нижнем ободке колыбели, я узнал их.
Я осторожно прикоснулся к колпаку - в тот же миг колпак растаял, а младенец открыл глаза и посмотрел на меня.
– Тс-с!
– сказал я ему и еще с большей осторожностью взял на руки.
Он был очень тёплый, мягенький живой человечек - и хранился вместе с миллиардом таких же в необъятном Кощеевом яйце.
– Тихо, малыш!
– повелел я ему.
Но он и не думал поднимать рёв, а только пригляделся ко мне - тот ли явился?
– и заснул.
Затаив дыхание, я сделал шаг в сторону, поскользнулся и чуть не упал.
Я поскользнулся на собственной крови - она так и сочилась вниз по ноге. Рядом с пустой сотой осталось два неотчетливых алых отпечатка ступней... как раз для новой погони по следу.
Но какой погони? Откуда? И куда было бежать-спасаться теперь?
Мои вопросы, между тем, уже никому не были нужны, потому что наступала вполне волшебная кульминация эпоса. В памяти остались лишь туманные всплески видений.
Я был в себе, но при этом спокойно наблюдал за самим собой с некой безопасной и беспространственной высоты.
На месте соты-колыбели вдруг разверзлась огненная магматическая бездна... Она стремительно расширялась, как воронка мальмстрема... и я двигался-скользил, как лунатик, по тонкой, едва различимой на глаз скорлупе, покрывавшей эту огненную бездну. И вдруг магма погасла, уступив место космической пустоте... Там, в бездне, под нами, замерцала звездочка... она стремительно, как необыкновенный болид, летящий снизу вверх, приближалась к моим стопам... И вдруг мир перевернулся... и тьма, пронизываемая болидом, точно летящим в цель, оказалась надо мной... а под ногами - молочное море без берегов...
Была вспышка - падение "Тунгусского метеорита" прямо в темя... а когда я очнулся, невозмутимо стоя на ногах, я прямо перед собой увидел Рингельд.
Я вздохнул и порадовался холоду осеннего леса. Мистерия себе завершилась.
– Вот он... здесь...
– сказала Рингельд.
Я осознал, что она уже долго смотрит на свое сказочное сокровище, которое я извлек из Кощеева яйца, доставил по адресу и успел уже передать из рук в руки.
Эпос подошел к концу.
Посмотрев назад, я увидел по ту сторону ручья - там, где влекло тяготение Инкарнаполиса - абсолютную пустоту, даже не черный беззвездный космос, а именно ничто, тягостное для восприятия, будто не вовне, а в самих моих глазах при определенном направлении взгляда появлялись глубокие черные бельма...
– Что это?
– вроде бы уже не страшась никакого конца света... с ужасом спросил я.
– Ты, Свободный, вышел оттуда, - тихо отвечала Рингельд.
– Я уже полагала, что не сможешь выйти. Я знаю, что Белого Круга больше нет. Аннигиляция Сферы. Есть только я и он. Я смогу защитить его.
"Космогонии стало чересчур густо", - подумал я и потряс головой, чтобы утрясти ее, эту все никак не завершающуюся космогонию.
Потом я отступил прочь из эпоса и стал натягивать нижнее бельё, затем - брюки...
Вот что осилило моё воображение: женщина с ребёнком на руках - вот достойная искра для местного апокалипсиса... Кощеево яйцо лопнуло. Планета Истока - первое семя новой Вселенной, и посреди планеты, вобравшей в себя тьму изначального Хаоса, посреди этого дремучего бора - женщина-воин со своим Адамом-младенцем на руках... Очень языческое начало!.. Для всех остальных, не взошедших в Царство Небесное, возвращается ветер на круги своя.
Когда-то над древней языческой Землей седые боги устали от вечной войны и согласились капитулировать. Они спустили с цепей своего врага - огненного Пса преисподней... Валхалла, вспыхнула, как порох. Боги поступили с собой почти как люди. Почти... Люциферу снова не удалось создать вечность.
Боги Сферы, наследники Одина, знали давнишнюю Историю... Поджигая свою Валхаллу, они хотели выглядеть лучше - и получилась карикатура: Ева и Адам с языческим героизмом вступают в новую жизнь... Еще одна химера, еще один никчемный вселенский пузырь... если бы не смягчающее обстоятельство: роли разыгрывались человеками, а не демонами. Очередная языческая вселенная лопнула, но в ней осталось одно маленькое местечко для женщины с младенцем, и уж какие роли были у обоих в ожидании конца света - для вечности не имеет никакого значения.
Мне понравилась моя космогония. Виталия Полубояра, новоявленного Мага Эона, я перещеголял... Эта эпигонская вселенная нуждалась в свободном выборе одного случайно - ???
– извлеченного из Истории человека... Это была плохая, кромешная вселенная, но любой вселенной всегда оставлен один маленький шанс.
– Рингельд, чему быть дальше?
– Я смогу жить здесь, - был ответ.
– Я ведь тоже была скаутом, Свободный.
– Догадываюсь...
– У меня возникло предчувствие, что я совершенно напрасно застёгиваю последнюю пуговицу на пиджаке: ведь я уже стал в этом, чужом эпосе лишним.
– У тебя есть план?
– Предание гласит, что неподалеку от Земли скаутов есть гора. На ее вершине растет дерево, дающее съедобные плоды весь год... С этого я начну.
Это дерево мне тоже было известно: крона его возвышается до небес, а корни проникают вглубь преисподней...
– А на мой счёт тот слуга ничего не говорил?
– полюбопытствовал я, не более того.
– Он сказал только, что Свободный сможет войти в Инкарнаполис и вынести ребёнка... Сигурда.
Важное правило эпоса: когда дело сделано, волшебные помощники должны исчезнуть, более не обременяя своим присутствием последующий, отнюдь не волшебный быт.
Я посмотрел на валявшуюся у ног Рингельд боевую лапу-клешню, вспомнил о способе полковника Чагина и самого первого воина Хариты Сигурда-Омеги. "Нет!
– сказал я себе.
– Эта хитрость не нова... и не к случаю".
Не скажу, что решение далось мне легко: вид махровой бездны, черного бельма Вселенной, вызывал холодную дрожь в каждой отдельной клеточке моего тела. Здесь, на ручейке-пороге бездны, я, возможно, приблизился к понимаю "внутренней войны"....
– Прощай, - сказал я Рингельд, более е приближаясь к ней ни на шаг.