Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
– Что за жизнь, что ж делается-то… – сказал он в пространство. – Видела Мадару-то? Совсем умрёт, за ним отправится, внутри пустой будет, как гнилое дерево… Сильный, да пустой, одна оболочка останется…
Учиха покачал головой и тяжело вздохнул. Шио остро захотелось выйти на свежий ночной воздух, глотнуть его
– Простите, Кано-сан, я не понимаю… – попыталась что-то вставить Ёко, но мужчина её почти не слышал, так как выпил слишком много.
– Он же лежит там… Завтра обратно на бой, а он лежит, не отходит… Будто и рядом с телом лежать
От собственной догадки её затошнило.
– Рядом с чьим телом, Кано-сан? – твёрдо спросила девушка, надеясь получить внятный ответ.
И получила.
Мадара не собирался никуда уходить. Глаза почти не болели, даже странно, что вся операция прошла так просто. Теперь на веках Изуны лежала повязка с обезболивающим раствором, и пусть кто-то посмел бы сказать, что его брату уже всё равно.
Пока дышит – не всё равно. Пусть будет меньше боли. Старший Учиха бережно убрал прядку с лица брата. Изуна то ли смирился, то ли морфий ещё действовал и на рану в том числе; казалось, будто юноша дремлет, а от того дыхание такое тихое, невесомое.
Приближался рассвет. Любимому брату осталось максимум часов пять, и Мадара намеревался провести каждую секунду этого времени рядом с ним: не тревожа, но чтобы Изуна просто ощущал, что не один. Присматривать за ним, поправлять подушку и одеяло, следить за раной, давать во время обезболивающее, держать за руку, отвлекать разговорами и своим голосом, а потом постараться его тихо убаюкать и заставить уснуть.
Во сне, говорят, уходить спокойней и легче. Тем более что Изуне явно было страшно, хоть он и пытался это скрыть.
В то же время Мадара ощущал изменения в себе. Что-то внутри осыпалось серым прахом, хлопьями пепла и болело мучительно, словно вырвали из его груди кусок мяса. Хотелось остановить время и остаться с братом навсегда.
Кто-то посмел подойти к шатру. Кто-то посмел заглянуть, но старший Учиха уже не интересовался тем, чтобы держать лицо и даже не повернулся к вошедшему.
– Мадара-сан… – неуверенно позвали. – Сенджу на подходе.
Глава Учиха сел, без спешки повернул голову. На него смотрели с надломленной тревогой, но сложно было сказать, за него ли. Возможно, шиноби боялся, что Мадара откажется оставить брата и идти в бой.
– Они далеко? – сухо.
– Совсем рядом, – шиноби закусил тонкую губу. – Не волнуйтесь, за ним присмотрят… – неуверенно.
– Умолкни. Пусть собираются. Вон, – без эмоций.
Мадара повернулся обратно к брату. Оставить его сейчас? Но пробивавшийся через горе здравый смысл подсказывал, что если он сейчас не встанет и не пойдёт туда, к своим людям, не будет драться с ними бок о бок, то клану Учиха конец.
И всё равно Учиха колебался.
– Иди… – еле слышно выдохнул Изуна, и Мадара вздрогнул. – Я тебя дождусь, иди… Это же наша семья…
Младший Учиха чуть сжал его пальцы. Его слова имели обратное действие – старший Учиха почувствовал, что не
– Мы свидимся ещё, обещаю, – шёпотом. – Не прощайся со мной, иди.
Мадара склонил голову.
Кто он такой, чтобы не верить Изуне?
– Хорошо, – тихо. – Я постараюсь быстро.
Изуна улыбнулся уголками губ, но так странно это выглядело без его тёплого взгляда. Старший Учиха больше ничего не сказал: поправил ещё раз подушку, поставил ближе стакан с водой и сам переместил руку брата к нему, чтобы младший Учиха на ощупь понял, где вода. Потом он наклонился, поцеловал Изуну в лоб и вышел, сохраняя молчание.
Учиха ушли, почти все покинули лагерь. Дрожа от нервов и подступившего к горлу страха, Шио с задней «стенки» вошла в шатёр, где находился Изуна; к нему собирались заглядывать, но юноша сам попросил этого не делать. В голове Ёко зародился безумный план спасения, и главное сейчас – это успеть.
А не опоздала ли она уже?
Изуна ведь бледный, дыхания не заметно, не шевелится… Почему-то его глаза закрывал аккуратный слов бинтов.
– Кто здесь? – встревоженно спросил Учиха и абсолютно беспомощно замотал головой, не видя вошедшего.
– Это я, я, – поспешила успокоить его кицунэ и подошла к постели; коснулась артерии на шее, мокрого лба.
– А… ты… ты же не предатель, да? Скажи мне…
В его голосе было отчаяние. Изуне тяжко было умирать с таким грузом на душе, и ему необходимо было знать правду. Парень не заметил, что ошибся в самом вопросе: предателями становятся только свои.
– Нет, конечно, я просто была рада видеть брата, – постаралась заверить его Шио, хотя мысли её занимало иное. Руки быстро разматывали украденный моток верёвки. – Я его люблю, понимаешь?
– Да… да, конечно… ха… Хорошо-то как…
Зря он разволновался – теперь из-за этого стало хуже. Ёко резко откинула одеяло: футон пропитался кровью, перевязка тоже. Девушка срезала бинты и, торопясь и нервничая, чуть не поранила Изуну.
– Что ты делаешь? – встревоженно. Шио подумала, что ему, скорее всего, больно от её манипуляций, но не остановилась. На воспалившуюся, алую по краям рану она старалась не смотреть.
– Перевязку меняю, – отрывисто. – Нам надо спешить.
– Что?.. Куда?.. Нет, мне нельзя…а-а-а-а…
У Изуны вырвался стон от перемены положения.
– Я отнесу тебя к лекарям. Тебя вылечат. Они лучше, чем ваши, тебе помогут.
– Шио… нет…
Ей не верили, но Ёко не могла его осуждать в этом. У Учиха были хорошие медики, даже очень – но для людей. Эльфийская медицина иная, не лучше, не хуже, но их опыт несравним с опытом измученного войной человечества. Быть может, для них рана Изуны покажется сущим пустяком, с которым справится даже ученик.
Но для начала надо успеть. По точным данным из письма, до портала… Как проволочь через него Изуну, Шио пока не думала – ещё добраться надо.