Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
Ах, да. Ещё края страниц в книге чуть-чуть обгорели...
Уже глубокая ночь, мне пора заканчивать. Но я уверена, что не усну, пока не запишу главное.
"Что мы имеем в итоге рассуждений" - как пишут философы из Академии?.. Я вижу прошлое вещей и мест - либо, возможно, их истинную сущность. Я вижу кошмары о давней истории Обетованного, о людях (и не-людях), которых никогда не знала. Иногда, если я сильно злюсь или радуюсь, предметы поблизости могут двигаться, вспыхивать или покрываться корочкой льда сами по себе. Дважды мне казалось, что я слышу чужие мысли: сначала так было с дядей Горо, а потом с профессором Белми. Оба раза - этой зимой.
В общем, кажется, мне сейчас совсем не до забот с обручением и не до Риарта Каннерти, будь он хоть лучшим соколиным охотником в Обетованном и знай хоть пять языков...
Я боюсь писать это.
Я должна написать
У меня есть магический Дар?
Конец первой из дневниковых тетрадей
ГЛАВА II
Пять лет спустя
Альсунг, наместничество Ти ' арг. Замок Кинбралан - тракт
В Кинбралане царила суматоха - если, конечно, так можно было назвать беготню немногочисленной кучки слуг по коридорам и залам. Леди Мора Тоури, очаровательная супруга лорда Дарета (очаровательная - по отзывам едва ли не всех, кто был знаком с ней), затеяла уборку одновременно со сборами в гости. Выцветшие, расползающиеся от старости гобелены снимали со стен, выбивали и чистили; ковры сворачивали и тоже избавляли от пыли; на кухне старательно сдирали налёт грязи как со столового серебра, так и с простой неблагородной жести. Леди Мора лично проследила, чтобы слуги привели наконец-то в порядок медные дверные ручки и скобы для факелов (и когда масляные лампы в этой глуши будут использоваться не только в библиотеке?..
– с тоской думала она, в который уже раз посчитав, что не готова так разбрасываться деньгами). Плотник, нанятый в Меертоне, сколотил для трапезного зала два новых стула вместо совсем развалившихся. Он же соорудил для самой леди новый платяной шкаф (в два раза больше прежнего - ибо леди Мора полагала, что красивая женщина обязана следить за собой). Из зала для приёмов по распоряжению леди вынесли старый "трон" - кресло, в котором лорд Гордигер, следуя примеру предков, всегда принимал гостей и просителей. Зачем оно нужно - такое мрачное и жёсткое, - если его хозяина давно нет? В самом деле, смешно воображать, будто когда-нибудь Гордигер-младший усядется в него и начнёт вести себя, как подобает владетелю Кинбралана... Только не этот вечно пьяный шут-громила, от эля и пива нарастивший приличный живот. Леди Мора поразмыслила и заменила "трон" на несколько глубоких мягких кресел для предполагаемых гостей. Их она приобрела в Академии-столице и даже о ткани обивки позаботилась особо: на тёмно-синих креслах, в точности как на знамёнах по всему замку, красовалась вышивка - пучок осиновых прутьев в железном обруче. Леди Мора расставила кресла кругом, а по углам зала водрузила напольные вазы с полевыми цветами.
Впрочем, Кинбралан и после всего этого казался ей суровым и зловещим - каменным чудищем с ледяной кровью. Чёрным волком, прижавшимся спиной к скале под названием Синий Зуб. Местом, откуда далеко до столицы с изысканным двором наместника, до богатых маленьких городков и тёплых земель ти'аргского юга, питаемых притоками Реки Забвения... Ещё дальше - до Дорелии, Кезорре или Минши, далёких королевств, которые леди Море порой рисовались чуть ли не чертогами богов.
Леди Море вечно было здесь темно и холодно - не только в унылых дождях и снегопадах, но и летом. Не спасали ни камины, протапливать которые она приказывала круглый год, ни регулярно отмываемые стёкла в узких окнах. Когда-то, в юности, леди Мора искренне верила, что полюбит Кинбралан или, по крайней мере, привыкнет к нему.
Но чуда не произошло. Она по-прежнему была одинока и ненавидела это дикое место, полное сквозняков, кричащее о своей древней кровавой истории. Ненавидела всё в нём - от знамён на башнях, рва и чёрно-серых ворот до запущенного сада с осинами. Ненавидела маленький охотничий лес, который приходилось делить с лордами-соседями. Ненавидела ржаные и ячменные поля - скудные, распаханные на бедной земле предгорий. Терпеть не могла деревни Делг и Роуви с их крестьянами; простолюдины казались ей - все поголовно - тупыми и вороватыми, а в каждом их взгляде на "хозяев со скалы" леди Море мерещилась ненависть. Она всегда недоумевала: как леди Алисия (до своего счастливого брака) могла проводить целые дни среди крестьян, да ещё и веселиться с ними на празднике урожая?.. Она ненавидела подземелья замка с многовековыми темницами, и необъятную библиотеку, и чердаки, по которым зимой с воем и визгом гуляет ветер. Склеп за западной стеной и горные дороги, которые
Ненавидела она и своего калеку-мужа, вот уже который год медленно умирающего в душных, безвкусно обставленных покоях. Выходя за него, леди Мора мечтала о счастье. Перед свадьбой она с упоением примеряла свой новый титул: на ночь шептала в подушку "леди Тоури, супруга Дарета Тоури" - и засыпала с блаженной улыбкой. То и дело смотрелась в зеркало, начёсывала свои (и без того пышные, чем она всегда гордилась) каштановые волосы, радовалась волнам завитков. Натиралась дорогими миншийскими мазями, чтобы отбелить кожу. Бедная семья Моры не так уж много могла себе позволить, но она готовилась изо всех сил: ведь положено молодой жене угождать своему мужу... Однако случилось то, что случилось.
Леди Мора получила не доблестного и обходительного мужа-рыцаря, одного из наследников древнего рода - а капризного, невзрачного мальчишку, который вырос в тени более успешных братьев и властных родителей. Вскоре после свадьбы - не прошло и десяти дней - Дарета поразила загадочная болезнь: мгновенный приступ с судорогами, удар, которому ни один лекарь не нашёл объяснений. Капризный мальчишка стал ещё и увечным - недочеловеком, недомужчиной; и жалость Моры быстро превратилась в отвращение. Может, участь Дарета вызвала чья-нибудь тёмная магия - или древнее проклятие злосчастного рода Тоури; или боги покарали их за гордыню?.. Леди Мора не знала, да и не так уж важно это было для неё. Её занимала и ранила лишь собственная судьба - судьба сиделки, обречённой на пожизненные страдания. Она ничем не заслужила такого. Она годами умело играла свою роль: вошла в доверие к старому лорду, пыталась наладить отношения с мужем и его роднёй. Но, если бы леди Море представилась возможность сбежать, не опозорив при этом себя и не потеряв всё, она бы использовала её не задумываясь.
Такой возможности не представилось.
Годы шли, королева Альсунга захватила Ти'арг - а леди Мора по-прежнему прозябала в глуши, мысленно проклиная каждый камень Кинбралана. Хотя возраст мало испортил её, красоту юности было уже не вернуть. Леди Мора сокрушалась о ней, как плакальщицы на похоронах сокрушаются об усопшем.
Единственным живым существом, которого она здесь любила, была дочь. Уна. Странное создание - странное, как её родовой замок. Ранимое, своевольное, закрытое наглухо, совершенно не похожее на неё... Иногда Море казалось, что та ночь, под покровом которой Уна была зачата, привиделась ей во сне - настолько всё было тогда нереально и неправильно. Настолько сильным, до боли, было её желание. Ни до, ни после ей не довелось испытать ничего подобного. Леди Мора не раскаивалась в своём грехе, о нет; но Уна стала вечным напоминанием о той колдовской боли, о ране, которой не подобрать исцеления. Мора любила её отчаянно - так, что порой из-под любви пробивалась ненависть.
Теперь подошло - слава Льер - время, когда леди Мора может выдать дочь за Риарта Каннерти. Уне скоро исполнится двадцать: она родилась на исходе лета, за месяц до праздника урожая, так что осталось совсем немного. Скоро она потеряет право оттягивать. Она и сама это понимает.
Скоро, но не прямо сейчас - потому что леди Алисия родила второго сына и пригласила их в гости на семейное празднество. Леди Мора была рада поездке: она любила хлопоты и сборы, которые вносили хоть какое-то разнообразие в ежедневную тоску. И, кроме того, они уже два года не были в Рориглане - в замке мужа Алисии, где она наконец-то остепенилась. На юге, в низовьях Реки Забвения, уж точно гораздо лучше, чем здесь - вплотную к Старым горам, чуть на юго-запад от Волчьей Пустоши... Везде лучше, чем в Кинбралане. А каждый день вдали от мужа - это и вовсе бесценный подарок.
Леди Мора собиралась сама и периодически понукала Уну (должно же это бледное недоразумение хоть когда-то отрываться от своих книжек!..) Вот уже третий день - с тех пор, как от Алисии прибыл слуга с письмом, - Мора была в хорошем настроении.
Только одно его омрачало. Одна мелочь - казалось бы, ничего существенного, но...
Своему первенцу Алисия дала имя Гордигер - родовое имя семьи Тоури, в честь отца и брата. Леди Мору её выбор вполне устроил; да и племянник рос весёлым, подвижным крепышом. Но второй сын... Леди Мора долго вчитывалась в имя младенца, которое Алисия вывела крупными размашистыми буквами. Вывела, наверняка ликуя: Мора подозревала, что так исполнилась её давняя мечта.