Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
Случилось это через несколько дней после знакомства с Шун-Ди, Лисом и дракончиком с диковинным именем - Иней. Уне всегда нравилась такая погода; раньше осенью она чувствовала себя спокойной и собранной, готовой часами бродить, читая, или просто думать о своём.
Но на этот раз всё было иначе: рядом с ней появился Иней, и новая кровь, и новое, странное предназначение.
Как-то утром, перед занятием с Индрис, Уна вслушивалась в себя, пытаясь во всём разобраться. Она встала рано, словно от чьего-то толчка - просто открыла глаза и села на кровати, без ленивого, полного слабости и истомы рассветного лежания, - и отправилась прогуляться. В обеденном зале слуги ещё даже не накрыли на завтрак, так
Иней уютно угнездился у неё на плече. Уна осторожно, как научил господин Шун-Ди, кормила его полосками сушёного мяса. Пару раз мелкие зубы дракончика атаковали её пальцы, но в целом он был осторожен - и после каждой полоски довольно урчал, посверкивая серебром чешуи. Вскоре Уна совсем расслабилась и, можно сказать, привыкла: в конце концов, это мало чем отличается от кормления Мирми, одной из гончих дяди Горо или охотничьего сокола...
Воспоминания матери Инея - Шун-Ди и Лис называли её Рантаиваль - ворвались в сознание Уны, как серебристый поток с огненными прожилками, и затопили её целиком. Это чувство она могла сравнить разве что с дрожью гнева, охватившей её летом на тракте и вызвавшей шквал огня, который сделал её убийцей. Или, возможно, с необъяснимым и напряжённым, как струна, вдохновением - с верой в себя, отчего-то до обидного недостижимой в другое время, - снизошедшим на неё в тот день, когда обряд, тайком подготовленный Индрис и Гэрхо, подарил ей собственное зеркало.
Но все сравнения казались лживыми и бледными, как только она вспоминала о той смеси восторга и боли. Её подняли в воздух - на высоту, где от встречного ветра готовы разорваться лёгкие, а от сияния и белизны облаков слезятся глаза, - а потом сразу же швырнули на землю, придавив чем-то тяжёлым позвоночник...
Иней, будто подслушав мысли Уны (скорее всего, так и было), куснул её за палец. Она улыбнулась и, поколебавшись (не перекормлю ли?..), полезла в холщовую сумку за новой полоской мяса.
– Твоя мать очень много помнит, Иней, - сказала она - не громко, но и не шёпотом: услышать её здесь могли лишь пожелтевшие осины да дятел, монотонно долбивший кору. Довольно ощутимый вес Инея сместился к ней на локоть; дракончик склонил голову набок и смотрел на Уну своими золотистыми глазами, не прекращая жевать.
– Много, много веков и событий. Слишком много - и слишком одновременно... Наверное, меня не хватило, чтобы это вместить, - она помолчала, прикусив губу, и сделала ещё несколько шагов. Уне хотелось, чтобы Иней полетал и размялся - но тот, похоже, этим утром был не особенно настроен на движение.
– Но я видела небо и гигантские зелёные равнины. Видела горы и водопады, и деревья с серебристыми стволами, и цветы, светящиеся по ночам... И храм, внутри похожий на лабиринт - знаешь ли ты, чей он, Иней?.. Твоя мать, наверное, была близка с русалками? Их там тоже было много, - Иней сыто икнул и ничего не ответил.
– Да, в общем, это логично, если вы дышите паром... Вода. Но я видела и других драконов, дышащих огнём, и совсем странных - с оленьими рогами. А ещё кентавров - если это кентавры, конечно, - и птиц с человеческими лицами. О таких я даже не слышала никогда. И...
Это Уна не стала произносить: почему-то и при Инее, который теперь (к ужасу леди Моры) проводил с ней чуть ли не круглые сутки, привязавшись немедля и прочно, как щенок - к хозяину, она пока не могла упоминать лорда Альена.
Она чётко и подробно видела его там. Его лицо, его тело и голос. Память драконицы, отпечатавшаяся в сыне, сохранила мага-чужеземца так заботливо, словно он был кем-то из её семьи.
Именно в то мгновение, полностью удалившись от реальности и себя, падая в прошлое, задыхаясь от наплыва чужих знаний, Уна впервые поняла, о
У лорда Альена было её лицо.
Точнее, наоборот, разумеется. Но, что гораздо хуже, ей передался его взгляд. Взгляд того, кто устал разбираться в жизни - и отчаянно хочет в ней разобраться. Того, кто стремится к одиночеству, избегая людей, и боится его, потому что остаётся наедине со своими тенями и терниями.
Того, кому пусто и жутко без чернил и колдовства, на ярком свету.
В памяти Рантаиваль лорд Альен был прекрасен, но исходил темнотой - совсем как лорд Ровейн с фамильного портрета. Но воплощением зла он не казался. Скорее уж людской силы вперемешку со слабостью, сугубо людских противоречий.
Спружинив на её предплечье, Иней приподнялся в воздух - невысоко, на пару ладоней. Пока слабые, но с каждым днём крепнущие крылья сделали широкий взмах; лицо Уны обдало ветром. Она снова не сдержала улыбку, хоть и думала при этом о печали лорда Ривэна - и пыталась представить их дружбу с тем, кто оказался её отцом... Получалось плохо.
Должно быть, странная была дружба.
Иней прервал короткий полёт, а зеркало тревожно вжалось Уне в пояс. В сознании (или, скорее, в чутье Дара) раздалось нечто вроде щелчка. Она поняла, что уже не одна на аллее.
– Доброе утро, леди Уна, - сказал Лис, неслышно возникая из жёлтых зарослей. Уна вздрогнула; Иней недовольно пискнул и покрепче вцепился ей в плащ.
– Здравствуйте.
Очередная полоска мяса исчезла в сумке Уны. Лис смотрел на неё, наклонив золотистую голову, и улыбался; Уна впервые задумалась о том, какие белые и острые у него зубы. Её вдруг потянуло обратно в замок.
– Мы можем общаться на "ты". Я всего лишь менестрель.
– Я говорю менестрелям "Вы". Как и всем, кого мало знаю.
– Ваша кровь и магия знают меня. Мы это уже обсуждали, - промурлыкал Лис. Уна заметила, что его смуглые ладони сплошь исцарапаны; интересно, не стоит ли проверить курятник?..
Иней требовательно ткнулся ей в шею горячей мордочкой. Уна почесала его мягкие чешуйки; продолжать беседу и кормёжку при Лисе ей не хотелось.
– Как и то, что для меня этого недостаточно. Я до сих пор не решила, поеду ли с вами на запад.
Лис скорчил насмешливую гримасу.
– Разве?.. А мне кажется, уже решили. Вы же сами хотите этого.
– Не всегда нужно делать то, чего хочешь.
Лис фыркнул, будто услышав редкостную нелепость, и ногой разметал плотную кучу листьев.
– Всегда, миледи. Это и есть жизнь.
"Логика оборотня", - брезгливо подумала Уна. Покончив с трапезой, Иней всё-таки оттолкнулся от неё, взлетел - и в несколько взмахов скрылся между осинами. Хвост скользил вслед за ним, как серебряная стрела с острым наконечником.
– У меня есть обязательства перед матерью... И перед теми, кого Вы называете "коронниками". Помните наш вчерашний разговор?
– вопрос был излишним; скривив тонкие губы, Лис не удостоил её ответом. Естественно, он помнил - хотя Уна до сих пор не понимала, как можно удержать в памяти весь объём бессодержательной болтовни, производимой им за сутки.
– Раз уж они считают меня своей новой предводительницей... Если верить Вам, конечно... То мне, видимо, придётся разобраться с этим перед тем, как покинуть Ти'арг. Объяснить им, что я - не Риарт Каннерти и не имею никакого отношения к его делам, - Уне отчего-то стало жарко, но она, наоборот, плотнее запахнула плащ. Даже дятел умолк; тишина и пустота аллеи смущали её. Почему-то ей не нравилось оставаться наедине с Лисом... К тому же, кажется, случилось это вообще впервые. Досадно.
– Что я не собираюсь освобождать Ти'арг из-под власти короля Хавальда.