Хроники Обетованного. Осиновая корона

Пушкарева Юлия Евгеньевна

А Лис знал?.. Знал, конечно - стоит только взглянуть на его лукавую физиономию. Уна загнала обиду поглубже внутрь. Не время для неё.

– И как это работает?

– Это старое и надёжное заклятие, Уна. Сеть действует медленно, но помогает определить, кто в доме таит злые умыслы или строит козни против волшебника, - Индрис удручённо вздохнула.
– Либо против того, чья безопасность важна волшебнику... Против тебя. Ещё до того, как ты уехала в Дорелию, мы с Гэрхо заподозрили, что кто-то в замке... не чист. Наместник Велдакир знал заранее, когда вы поедете в Рориглан и будете

возвращаться, потому и устроил засаду. А ещё, судя по всему, он знает о твоём Даре. Как и те, кто называет себя "коронниками".

Бри ничего не отрицал - даже не шевелился. Индрис продолжала держать руку у него на плече; лишь тот, у кого совсем нет представлений о возможностях Отражений в магии, мог бы подумать, что это не препятствие. Или круглый дурак.

Ни тем, ни другим Бри не был.

Впервые в жизни Уна всем телом ощущала, как в ней ледяными щупальцами расползается разочарование в человеке. Бесповоротное. Отчаянное. Кое-кого она ненавидела - например, наместника (заочно). Или (что таить?) - иногда - мать. Или - во многом за это - себя.

Кое-кого презирала, как кузину Ирму.

Кое-кто просто её раздражал - как Гэрхо, Лис или профессор Белми.

Кое-кому она мало доверяла. Как Шун-Ди. Просто потому, что не сумела пока понять, какой он на самом деле: миншиец был слишком наглухо закрыт.

Но никогда, ни в ком она так не разочаровывалась.

Что-то важное, многолетне хранимое гасло в ней - а виновник этого даже не осмеливался посмотреть ей в глаза.

Лис вдруг хлопнул в ладоши, тихо засмеялся и совершил изящный полутанцевальный прыжок.

– Одно другому не мешает, Атти - так выбирай по сердцу жениха, - промурлыкал он, при этом (хамство!..) подмигнув Уне.
– Такое случается, миледи, что поделать. Не все Ваши люди надёжны, и так будет всегда... Думаю, наместнику уже и о драконе, и о Ваших планах всё известно - как и о Ваших занятиях с досточтимыми Отражениями. Особенно если учесть вот это.

Жестом фокусника Лис достал из-за пазухи пачку писем и принялся обмахиваться ими, как веером. Уну оскорбляло его шутовство.

– Что это?

– Копии писем к наместнику. Подробные отчёты обо всём, что происходит в замке... Наиболее подробные - о Ваших делах. А также обо всём, что касается магии Тоури и окрестных "коронников". Самые старые, к примеру, о Ваших встречах с женихом, Риартом Каннерти...
– Лис перебирал письма, бегло просматривая одно за другим. Его смуглые пальцы мелькали непринуждённо, будто по струнам лиры.
– Есть тут и о письме от семьи Элготи - ближайших сторонников Риарта, - которое Ваша мать приказала сжечь... Есть о нападении на тракте. Об уходе лордов Гордигера-младшего и Дарета... Простите, леди Уна, говорю как есть. Всё-всё-всё, чуть ли не каждый Ваш день!
– голос Лиса весело скользнул вверх; он швырнул письма в воздух, и они разлетелись вокруг него, как опавшие листья.
– Такое рвение заслуживает восхищения, Вы не находите, миледи?.. Юноша старался. Мы с Шун-Ди-Го нашли это под матрасом у него на кровати, когда пробрались в комнаты для слуг. Всего-навсего.

–

А ещё - вот это, - хмуро прибавил Гэрхо, пока Лис продолжал, подобно умалишённому, плясать среди разбросанных писем. Он показал Уне флакончик с тёмно-фиолетовой искристой жидкостью, которую ей было бы трудно не узнать. "Глоток храбрости". Листья ежевики, мята, три вороньих пера... Лунная ночь. Мать и роща.
– Са'атхэ– зелье силы, что ты варила. То ли сам он пил, то ли хотел отправить наместнику образец - не знаю, - Гэрхо брезгливо ткнул Бри локтем; тот только покачнулся и ниже опустил голову.
– Даже рецепт переписал. И правда, старался.

– Так или иначе, ему не помогло, - Лис хихикнул.
– Если этот молодой двуногий и испил храбрости, она явно не усвоилась его пищеварительными частями... Что, неужели мы лжём?
– Бри еле заметно мотнул головой.
– Вот видите, леди Уна... Честность - это похвально. Бриан предан интересам Вашей семьи (как ему кажется). Главным образом, леди Моры. Ну, и ещё его величества Хавальда Альсунгского, надо полагать.

– Сеть давно уже реагировала на Бри, Уна. Мы ждали подходящего момента, - Индрис слабо улыбнулась, но ямочки на её щеках сегодня твердили о скорби.
– Мне жаль. Тебе решать, что с ним делать.

Решать, что делать?

Что обычно делают с предателями?..

А с друзьями детства? С теми, с кем слушал страшные сказки у очага? С кем выхаживал кошку и таскал из кухни медовые пирожные? Чьи глаза светились при тебе, а мысли звенели, радостно отзываясь?

– Есть одна несостыковка, - сказала Уна, прочистив горло. Соблазн ухватиться за последнее оправдание был чересчур велик.
– Бри не умеет писать.

– Я ходил к писарю... в Делг, - выдавил Бри. Звуки с трудом выталкивались у него из груди; казалось, он упадёт, если Индрис уберёт руку.
– В деревню Делг. Иногда - ещё на Волчью Пустошь... Платил им матушкиной стряпнёй. Всё так.

Горячие лапки Инея согревали Уну сквозь ткань плаща. Она выдохнула, собирая себя по кусочкам. Собирая - в который раз.

Наверное, когда-нибудь швы не срастутся. Может, и у лорда Альена не срослись?..

– Гэрхо, отведи Бри в мою комнату и оставь на двери запираюшие чары. Я пойду на завтрак, чтобы не тревожить зря мать, а после поговорю с ним.

И, боюсь, это будет долгий разговор.

ГЛАВА XX

Ти ' арг, замок Кинбралан

Шун-Ди поднёс лучину к ароматической палочке и дождался, пока кончик её потемнеет, а вокруг распространится сладко-пряный запах. Такие палочки пользовались большим спросом в миншийских лавках, а его люди целыми партиями отвозили их в Кезорре и Ти'арг, откуда "экзотику" для богатых купцов и аристократов переправляли уже в Дорелию, Феорн - а иногда и в Альсунг. Пожалуй, только кочевники Шайальдэ крайне редко интересовались подобным ("Ибо эти дикари воскуряют в честь своих духов лишь конский новоз и степные травы", - язвил старый опекун Шун-Ди).