Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
В глубине души Шун-Ди не любил продавать ароматические палочки - так же, как чётки, особые свечи или амулеты из шлифованных камней. Если в Минши всё это были не просто вещи, но нечто значимое, обладающее собственной силой и заслуживающее уважения, то за пределами островов, на материке, превращалось в примету тугого кошелька, пустую заморскую роскошь... Камни и украшения теряли связь с природой и верой в Прародителя, который принёс в Обетованное гармонию и свет, дал людям разум, отделив их от животных и других, магических, существ. Свечи, палочки, посуда в тонких орнаментах переставали быть атрибутом семейной, дружеской или любовной беседы как ритуала, ежедневного священнодействия. Шун-Ди считал ти'аргцев самыми просвещёнными среди
Леди Мора, к примеру, совершенно бездумно тратила благовонные масла из его подарков - выливала по половине флакона за раз на кожу, платье и волосы. Любую женщину-миншийку такое привело бы в ужас.
Служанка по имени Савия носила любовный амулет из розового кварца у всех на виду, строя глазки то конюху, то оруженосцу Эвиарту, то моложавому псарю... Но чаще всех - Лису. Шун-Ди злился: неужели и после его объяснений так сложно понять, что кварц положено скрывать под одеждой?
Тем не менее, он по-прежнему торговал подобными вещами на материке, наряду с обычными настойками, мазями и порошками, которые исправно изготовлялись аптекарями. Торговля приносила устойчивый доход, и Шун-Ди не стал бы рисковать им во имя убеждений - пусть самых высоких.
Но каждый вечер, оставаясь здесь в одиночестве, он возжигал палочки из своих запасов - для молитв Прародителю или просто так, чтобы успокоиться. Сегодня настал черёд композиции, которая шла нарасхват во всех королевствах: апельсин, ваниль и немного корицы. Шун-Ди воткнул палочки в маленькую переносную подставку (её он, как и чётки, всюду возил с собой) и теперь по очереди касался лучинкой каждой из них. Делать это следовало аккуратно, под определённым углом - чтобы дым занялся постепенно и палочка прогорала медленно, источая аромат во всей глубине.
Шун-Ди нравилось заниматься этим. Здесь, в пустых и холодных предгорьях, в мрачных стенах чужого замка воскурения напоминали ему о Минши. Местная осень была промозглой и неприятной: как ни старался Шун-Ди, он не мог разделить счастье Лиса от палой листвы и охоты на куропаток в лесочке Тоури. Дожди угнетали его, а запутанные тёмные коридоры наводили на мысли о смерти.
Общая обстановка, впрочем, наводила на те же мысли. Они нашли наследницу Повелителя Хаоса, отдали ей Инея (Шун-Ди сам не ожидал этого, но его мучила сосущая тоска по дракончику - так, будто навсегда разлучили с чем-то очень дорогим; и это при том, что без встречи с серебристым маленьким чудовищем не проходило ни дня); но - что дальше?.. Путь назад, в Минши, ему заказан: Светлейший Совет либо казнит его как государственного преступника, либо наймёт убийц - причём на этот раз вельможи не ошибутся в выборе. На милосердие Сар-Ту рассчитывать больше нельзя.
Да и Лиса нельзя подвергать подобному риску.
А что до его планов об Уне Тоури... Кто сказал, что она действительно жаждет поддержать борьбу за освобождение Ти'арга, пойти против Альсунга - самого мощного игрока в Великой войне? С какой стати - эта юная девушка, едва открывшая в себе магию? Девушка, не державшая в руках ни меча, ни кинжала, ни лука?
Наследник Повелителя оказался совсем не воином и не опытным магом. Жаль, Лис всё никак не может это принять.
Шун-Ди привык к тому, что Лису трудно отказываться от своих идей, какими бы безумными они ни были. Но делать ставку на Уну, отрывать её от семьи и безопасности во имя неведомо чего... Не слишком ли глупо - и не слишком ли большая ответственность? Даже при Инее на плече она остаётся той, кто есть: молчаливым созданием с бледным лицом и диковатой синевой глаз. Судя по намёкам и недомолвкам Отражений, она сама недавно узнала, кто её настоящий отец. И, по мнению Лиса, теперь должна кинуться искать его - а потом сражаться за то, за что он якобы хотел бы сражаться?..
Шун-Ди сидел, скрестив
Лис не слышал его.
– Хороший запах, Шун-Ди-Го, - одобрил он, громко потянув носом.
– Правда, от апельсинов тянет чихать, но это мелочи... Вдохновляешь меня на новую песню?
Лис с лирой на коленях примостился на подоконнике и медленно водил пальцами по струнам, изредка поглядывая на хилый дождь за окном. Зевал - опять не выспался из-за ночной охоты. У ноги Лиса стояло блюдо с объедками: местная кухарка, подчиняясь обаянию оборотня, то и дело потчевала его какими-нибудь особыми вкусностями. Сегодня это были рыбные шарики, обжаренные в тонком слое муки. Это походило бы на миншийское блюдо - лэйхань, - если бы мука была рисовой, а не ржаной, а рыба - не из северных пород.
Но Лис, в отличие от Шун-Ди, ел миншийскую и не миншийскую пищу с одинаковым наслаждением. Он вообще хорошо умел наслаждаться - чем угодно, от погоды до музыки - и играючи заражал своим наслаждением других.
Это восхищало.
– Может, хватит на меня таращиться?
– Лис резко дёрнул струну; Шун-Ди вздрогнул и очнулся от размышлений. Он смутился: Лис медовым глазом покосился на него, колко ухмыляясь.
– По новой остолбенел от моей красоты, Шун-Ди Восприимчивый?
Шун-Ди про себя досчитал до пяти и зажёг последнюю палочку.
– Нет. И я не вдохновлял тебя на новую песню. Просто задумался о нашем положении.
– А что не так с нашим положением?
– Лис соорудил переливчатый аккорд - тот прозвучал вопросительно.
– Меня вот всё устраивает. Часть пути уже пройдена. Это ты, досточтимый аптекарь, вечно чем-нибудь недоволен.
Шун-Ди вздохнул.
– Я недоволен неясностью. Если мы плывём на запад с этой девушкой, то чего ещё ждать? А если не плывём - зачем нам с тобой оставаться в Ти'арге?
Лис бесшумно спрыгнул с подоконника, не выпуская лиру, и совершил замысловатую петлю по комнате. Как обычно, ему не сиделось на месте.
Как обычно, Шун-Ди преследовало мерзкое чувство - что, сидя на месте, Лис делает ему одолжение.
– Мы поплывём с дочерью Повелителя Хаоса, о Шун-Ди Торгующий-Бесполезными-Мелочами, - торжественно объявил оборотень, щёлкнув ногтем по блестящему боку подставки для палочек. Он говорил это не впервые, но звучало каждый раз именно как торжественное объявление.
– Только с ней. Эсалтарре ждут её. И мои сородичи ждут, - Лис смотрел на палочки (Шун-Ди вдруг подумалось, что они очень напоминают пучок осиновых прутьев на странном гербе Тоури), и в глазах его медленно проявлялся тот янтарный, чисто звериный отлив, который пугал и завораживал одновременно.
– В её крови отпечатался не просто Дар отца, но и сила, которой не обладает больше никто из живущих... Хотим мы этого или нет, - Лис постоял немного, качаясь с носка на пятку, а затем всё-таки вернулся на подоконник.
– Рантаиваль и другие надеются, что она сможет возвратить его в Обетованное. А заодно - возвратить свободу и собственный трон Ти'аргу... До этого драконам, конечно, почти и дела нет, - он хмыкнул, - и мне тоже, наверное. Зато ей это важно. И, полагаю, её отцу тоже.
Вот ещё новости... Шун-Ди поймал себя на том, что опять озабоченно теребит бородку. Надо будет сбрить её к злым духам.
– Ты ни разу не говорил мне об этом. В смысле, о намерениях Эсалтарре и о том, что они хотят вернуть Повелителя.
Лис постучал острым локтем по стеклу, и дождь ответил ему стуком снаружи.
– Мне и самому не всё известно, Шун-Ди-Го. Я не представляю, к примеру, как можно вернуть Повелителя, если он и вправду в других мирах... Но победа Альсунга в Великой войне рано или поздно приведёт к вырождению магии, - жёлтые глаза посмотрели на Шун-Ди в упор, точно вскрывая ему череп.
– Это и ты должен понимать.