Хроники Ордена Церберов
Шрифт:
Между вдохновенным безумием и расчетливостью.
Магическая зелень заливала болото, позади полыхала яростным изумрудным пламенем тварь, а впереди, укрытые от глаз, но не от дара, трепетали огоньки отряда.
Вильнув косами и направлением, я полетела птицей, выводя змеечудище навстречу церберам.
Земля упруго толкалась в ноги, когда я, взяв разгон, неслась со скоростью Коряжки, поднявшегося в галоп, туда, где ждало меня спасение, туша змеи неслась за мной, извиваясь и заставляя дрожать ковер болота, и когда я миновала два ближайших огонька, проскочив между ними (Илиан, Батог — уверенно опознало чутье), я как будто разорвала грудью натянутую нить, и, повинуясь наитию, рыбкой нырнула в сторону и вбок.
И укрылась отводом глаз, разом спрятав силу, стук сердца, звук дыхания и тепло тела.
Замерла, вцепившись в оружие, свернувшись калачиком… Вовремя: тварь заметалась, ища жертву, зашипела — и в этот момент воздух между церберами вспух, засветился, и огненный плевой размером с бычью голову влетел в раскрытую пасть чудовища.
Болото содрогнулось от бешенства бьющейся, извивающейся твари, меня оглушило тем, что было подобно звуку — но не было слышно, вжало, вдавило в землю, а Камень и Ринко, словно не чувствуя этой тяжести, вылетели ей навстречу.
Первый удар нанес Солнышко — и я, развернувшись, как улитка из раковины, успела увидеть, как красиво и закончено было его движение, когда Клык скользнул мимо беснующейся змеи почти вплотную к ней, как безупречно сверкнул его меч, полоснув туловище чуть ниже жесткого, толстого капюшона…
Удара и движения Ринко мне было не видно, ну и плевать — главное, что тварь их оценила в полной мере.
С трудом поднявшись, я пошире расставила ноги для устойчивости, стерла рукавом кровь из-под носа и потянулась к дару.
Гемос, успевший зайти к змею со спины, плясал, уворачиваясь от ударов хвостом, и рубил его боевым топором, стараясь угодить туда, где уже зияли две раны.
Откуда-то из укрытия летели заклинания Грозы.
Поймав ее ритм, я собралась и вписала свой удар между двумя атаками Грельды.
И успела бросить заклинание дважды, прежде чем в ушибленной голове посветлело, и я смогла начать думать, а не следовать за более опытным Оком.
“Земляные корни”, которыми я когда-то, целую вечность назад, помогала себе выстоять против Дейрека Рыскача прорастали медленно. Соскользнули — слишком сильна цель, слишком велика и подвижна, так сходу не оплести.
Но потом Грельда поняла задумку, подхватила мои чары — и нам удалось притянуть змеечудище к земле. Пусть только в одном месте — но Клыкам хватило и этого.
Двадцать ударов сердца, дюжина ударов мечом и один, но по-настоящему удачный — топором, и голова твари отделилась от тела.
И тут же болотная почва начала расползаться под ногами: чары, которыми чудовище ее скрепляло, больше не действовали.
— Не дайте туше уйти в болото, — бодро скомандовал Камень. — Цепляем тварь и тащим на сушу. Танис, ты как? Не сиди, а то еще кого-нибудь приманишь, чеши на берег. Голову с собой прихвати! Змеиную, раз свою не носишь!
Решив, что на сегодня неподчинения приказам хватит, я зацепила змеиную башку заклинанием пут (тем самым, которым по дороге в Хорвус стреножили испуганных вьючных лошадей) и поволокла к берегу.
С каждым шагом, выдергивая ноги из топкой грязи, в которую я уходила по щиколотку, я всё яснее понимала, сколь… поспешным и… скажем так, мало обдуманным было моё решение выступить в качестве живца.
А если бы чары, которыми змей укреплял вокруг себя болото, накрывали бы не такую большую площадь? Будь она хоть вполовину меньше — и я бы, пожалуй, добегалась…
А если бы эти чары действовали вообще только на самого змея?
Матерая суша встретила меня приветливо, дружелюбно — заинтересованной рыжей мордой с белой проточиной по храпу.
Шугнула Коряжку от добычи, поискала фляжку с водой.
Шугнула Коряжку от добычи, напилась.
Шуг… устав отгонять целеустремленную скотину, просто села на змеиную голову сверху, предупреждающе воткнув рядом Плясунью.
Если кое-кто не понимает намеков — его проблемы.
Я и так достаточно отличилась, чтобы еще объясняться, если моя лошадь растреплет орденский трофей.
Пережитое еще не отпустило меня, и тело гудело, все члены полнились мелкой дрожью и меня то переполняло восторгом, то опрокидывало в пропасть, полную ужаса. Так зачастую и бывало, после того, как меня подхватывали и несли воображаемые крылья, даруя кураж и веру, что у меня все получится. Я знала, что последует дальше: пустота внутри, слабость, ломота, а то и боль в теле, перетруженном без меры…
Я знала это, но все равно снова и снова шагала с обрыва ради обманного, но такого сладкого ощущения всесилия.
И ради того, что я испытывала сейчас, качаясь, словно ребенок на качелях: от осознания, что я могла погибнуть — к осознанию, что я жива, и я сделала, сделала, сделала это!
Вверх-вниз. От запоздалого страха — к ликованию. Вниз-вверх.
Церберы появились из болота почти сразу за мной, дружно впрягшиеся в то самое заклинание, которым я тащила змеиную голову.
Выволокли тушу на твердое, и пока Гемос, Грельда и Ринко втроем, где магией, где пинками, распрямляли змея вдоль берега, Камень шагнул ко мне.
Ухватился за подбородок, внимательно поглядел в глаза — сперва в оба, а после, зачем-то, поочередно, повернув голову сперва вправо, затем влево. Не удовлетворился увиденным и запустил чары, и я узнала их — такими лекари проверяют на повреждения.
Талантище! Он и за Клыка может, и за Око, и за целителя! Золото, а не мужик!
— Все в порядке! — сообщил он остальным. — Легкая контузия, отходняк и общая жизненная шибанутость! Первое и второе само пройдет, а третье не лечится!
“Золото!” — мысленно согласилась я сама с собой. — “Только клейма ставить негде!”