Хуан Дьявол
Шрифт:
– Мама… Мама…!
– Не приближайся, не трогай меня…! – отвергла яростно София.
– Янина! – позвал Ренато с еле сдерживаемым гневом. И приблизившись, властно приказал: – Позаботься о матери, отведи ее в ее спальню и пусть она не встает с кровати. Пусть не выходит, даже если придется запереть ее на ключ!
– Ренато, Ренато…
– Прошу вас, оставить меня в покое, отец.
– Я не могу уйти, не договорив. Кое в чем права донья София. Нужно поехать в Кампо Реаль, попросить помощи у властей. Пустить в ход все средства. Там творится ад, хаос. Понятно, что, используя только силу, это будет невозможно,
– Нашего губернатора нет в Сен-Пьере, – проигнорировал Ренато гневно и саркастично. – Он нашел удобную форму решения всех проблем. Ему нужно было поехать в свой дом отдыха в Фор-де-Франс.
– Это печально. Но остались власти: шеф полиции, комендант Крепости. У кого можно попросить необходимой помощи…
– Я не буду ничего делать, отец Вивье, пусть даже вы решите, как моя мать, что я трус…
– Ради Бога! Вы принимаете во внимание эту мимолетную вспышку злобы… лучше сказать отчаяния? Потому что она…
Холодный и режущий взгляд Ренато остановил последние слова священника. Слишком красноречивым это было лучше любых слов, и отец Вивье встал неподвижно, пока тот удалялся через двор.
– Моника, посмотри туда! Подойди, скажи, что ты тоже видишь, что это не только мои глаза, я не сплю…
Изумленная, взволнованная, Моника позволила увести себя, Хуан почти тащил ее за руку к краю острых вершин скалистого берега. С кошачьей гибкостью спустился он, помогая, поддерживая ее, словно для его крепчайших ног не существовало скользких мест и трудностей. И наконец, они продвинулись к обломку камня, который погружался в море, как деревенская площадка.
– Посмотри, смотри, Моника! Видишь? Понимаешь? Возвышенность, цепь из камней, которая образует водоворот…
– Возвышенность? – повторила Моника, сбитая с толку. И быстро поняв: – О, уже нет! Исчезло, скрылось!
– Вон, вон! Это сделали взрывом, который открыл канаву. Нас отделили от земли, отрезали, превратив Мыс Дьявола в остров, но не учли кое-чего. Разрушилась и помеха! Ты не помнишь, о чем мы говорили? Нужно пройти много миль, чтобы пройти эти течения. Невозможно было осмелиться на лодке пройти этот кипящий клубок, который образовывала эта возвышенность. Теперь нет помех, видишь? Не сталкиваются волны, море спокойно.
– Хуан, о чем ты думаешь?
– Есть способ сбежать. Твоя первая мысль была действительной: у нас остался путь на море и по этой дороге я спасу тебя.
Моника повернулась к нему и посмотрела прямо в лицо. На мгновение ее глаза осветились. Словно волна благодарности к тому, чья жажда спасти ее сейчас была выражена как нельзя сильнее. Затем она отреагировала:
– Почему ты говоришь спасти меня, а не нас? Разве я не говорила…?
– Ты будешь делать, что я хочу, собираюсь сделать, что ты должна делать. Разве ты не понимаешь? Мы воспользуемся одной лодкой, достаточно крепкой, чтобы с вероятным успехом совершить это путешествие. Воспользуемся самым спокойным моментом, темнотой ночи, думаю, мы сможем пройти, не будучи увиденными, в город. Мы будем в южной бухте, рядом с твоим старым домом. С долей удачи мы смогли бы это сделать. Кроме нас двоих
– Что не имеет значения?
– Я буду чувствовать себя спокойным после всего…
– Я так тебе мешаю, Хуан?
– Мешаешь мне? Неужели я не благодарен, что ты решила остаться со мной? Неужели…? О, нет, нет!
– Продолжай, Хуан. Прошу тебя, говори, что думаешь. Что ты думаешь о такой женщине, как я, Хуан?
– Я груб на похвалы…
– Эти люди не заслуживают, чтобы я приняла то, что ты намереваешься сделать. Нет, Хуан, я не согласна. Мы выйдем все, рискнем все. Да, как ты говоришь, путь в море открыт, мы можем последовать туда, идя навстречу судьбе. У этих людей есть древесина, инструменты, маленькие лодки. Ты знаешь, как мы должны все это отремонтировать, починить, собрать все необходимое. Они говорили о том, чтобы соорудить нечто вроде плота.
– Который разобьется о камни.
– Теперь нет. Ты сам только что сказал.
– Только на одной лодке можно остаться незамеченным. Когда их несколько, то это не то же самое. В любом случае, мы постараемся, но только когда ты уже пройдешь этот ров.
– Тогда это будет невозможно. Ты должен соединить всю волю в одно усилие…
– Так не получится. Остальные должны ехать дальше. Ты можешь высадиться в любом месте.
– Разве Люцифер не находится рядом с южной бухтой? Там ты бросал якорь. Он не сможет помочь нам сбежать?
– Да, возможно. Это довольно тяжело для него. Хотя, на самом деле, мы не болваны. Только маленькая кучка больных и нищих.
– Люцифер – морской корабль, сильный, его трюмы просторные. Как я полагаю, они пусты.
– Действительно. Туда могут спрятаться все, да. Понятно, он конфискован, но не думаю, что занят охраной. Достаточно отдалить его подальше от пристани, и бросить якорь с другого конца Мыса Дьявола. Им не придет в голову искать нас там.
– Правда, не так ли?
– Твоя идея великолепна, Моника; но гораздо опаснее, чем моя.
– Какое имеет значение больший риск? Ты говорил, что готов на все, чтобы спасти всех. Ты хотел просить губернатора взять на себя ответственность за происходящее. Они должны быть очень важны для тебя, раз ты был готов к подобному.
– Да, Моника, очень. Но есть кое-что в тысячу раз важнее для меня.
Он снова странно посмотрел на нее, а она взволнованно ждала; но с его губ сорвался неожиданный вопрос:
– Моника, ты думаешь, Ренато бросил тебя? Думаешь, когда он начал свой труд мести, то это было против тебя?
– Может быть. Когда он ушел, то говорил со мной угрожающим тоном, – нерешительно вспомнила Моника. – Но не думаю, Хуан. Наоборот. Я убеждена, что если бы он смог избежать этого, то избежал бы…
– Из-за любви к тебе? Как ты думаешь, чего больше в его сердце: любви к тебе или ненависти ко мне?
– В нем любовь сильнее ненависти, Хуан. Думаю, он не был рожден для ненависти. В его душе злоба и ненависть временны. Порыв, вспышка, а потом все развеется. Всегда так было, не думаю, что внезапно он изменился. Его учили быть вежливым для жизни мягкой и простой. Но чего ты ждешь всеми этими вопросами? Чего ждешь от него и чего опасаешься?