Хулистан
Шрифт:
А проснулся я от деловитого шарканья босых ног по каменному полу – это хозяйка уже копошилась у разгоревшейся жаровни, готовя для семьи завтрак. Выйдя из дому, я увидел только туман. Он был такой плотный, что едва можно было разглядеть предметы в пяти шагах. Мне нестерпимо хотелось в туалет. Но как можно было найти подходящее место в этом тумане? И тут я услышал какие-то трескучие звуки и осторожно пошел на них. К моей радости, это оказался Чочо, ломающий сухие ветки, очевидно, все для той же жаровни, просовывая их меж двух брусьев изгороди. Я поздоровался и сказал ему без обиняков о своей
– Будьте осторожны, – счел нужным предупредить меня Чочо, – там глубокий обрыв.
А потом словно спохватился, видя, как я стою в нерешительности.
– Ах, да! Вам, наверное, нужна бумага?
– Нет, спасибо, я прихватил, – промямлил я обреченно.
– Тогда не буду вам мешать, – сказал он и деликатно растворился в тумане, хотя я, сказать честно, предпочел бы в такой ситуации, чтобы он остался рядом, даже, возможно, подержал за руку.
Немного поразмыслив, я решил почему-то, что если закину ширму на перекладину и туман, таким образом, окажется со всех четырех сторон, будет не так страшно. Удалось мне это не сразу – шкура оказалась тяжелой, противно склизкой и никак не хотела сгибаться. Потом я осторожно ступил на жерди – «туалет» заходил ходуном. Видно, пол не был никак прикреплен, а просто висел на камнях над обрывом. Уже спустив штаны и осторожно присев, я вяло подумал, что будет ужасно стыдно и глупо, если кто-то в этом тумане решит, как и я, сходить по нужде.
Потом мы завтракали. Мне, как гостю и человеку, не привыкшему к местной пейзанской пище, молчаливая хозяйка состряпала омлет на сухом молоке. От сомнительного утреннего напитка со сложными и совершенно неизвестными мне ингредиентами я также благоразумно отказался, выпросив кипятку, чтобы всыпать в него кофе из пакетика. Я предложил отведать этот цивилизованный напиток и остальным, но никто, даже девочки, на кофе в пакетиках не соблазнился.
За завтраком я, между прочим, спросил Чочо, почему не видно его сына, и к своей радости узнал, что парнишка уже давно уехал за обещанным бензином. Потом мы с Чочо покурили. Он – мой “Winston” (я тогда слегка покуривал), а я, из вежливости и любопытства, какую-то его махорку, которую он очень нахваливал. От махорки мне стало сразу весело и потянуло на подвиги. И я спросил у хозяина дома – а нет ли в окрестностях каких-либо достопримечательностей?
– Есть, – ответил Чочо. – Красная Гора. Индейцы называли ее Гора Завета.
– Странное название! – заинтересовался я, – Это как-то связано с историей?
– Это связано с древней легендой инков о первых днях мира. Эту же гору называют еще Горой Шести Тронов или Шести Камней.
– И далеко это?
– А разве вы не видели Красную Гору, когда шли к деревне? Она стоит внизу, в самой середине долины. И ее невозможно не заметить с дороги.
И Чочо сразу предложил мне сходить на гору.
– Если мы поспешим выйти, то успеем подняться и спуститься, пока мой сын привезет бензин.
– Но ведь повсюду
– Это верно. Но пока мы спустимся, туман в долине рассеется. А пока поднимемся на вершину, он уже смешается с облаками. Раньше эта гора считалась священной, – продолжал интриговать меня Чочо. – Подняться на нее хоть раз в год считалось святым долгом всякого индейца, чтившего древних богов. Приезжали даже из дальних провинций. Говорят, что дух горы помогает излечиться людям от разных болезней, особенно – от болезней головы. Но в последние годы на гору почти никто не поднимается. Все ходят за помощью в храмы – к Деве Марии. Или в банки.
– А вы были там, Чочо?
– А как же, много раз. А впервые я поднялся на гору с отцом, когда мне не исполнилось еще и пяти лет.
– На нее так легко подняться?
– Нетрудно. Дорога не близкая, но и подъем не крутой. Там полно тропинок.
И я решил сходить с Чочо на Красную Гору. «Тысячи людей ежегодно ездят в Перу, чтобы посмотреть Мачу-Пикчу, и я был всего лишь одним из этого несчетного легиона. А кто может похвастаться, что он стоял на вершине Красной Горы? Может быть, там и вправду есть на что посмотреть?» – подумал я, и прихватил на всякий случай фотоаппарат.
До горы мы дошли примерно за час. Но из-за тумана, в котором без проводника я бы наверняка заблудился, гору я увидел лишь, когда мы приблизились к ней метров на сто, да и то – не полностью. Она краснела в тумане как огромная ягода клубники, утонувшая вершиной в пене взбитых сливок. Здесь Чочо, всю дорогу шедший впереди, вдруг сказал:
– Отсюда идите вперед, мистер.
– А вы? – спросил я удивленно.
– А я пойду за вами.
– Но куда же мне идти? – воспротивился я. – Ничего ведь не видно!
– Как же не видно? Мы стоим на тропинке. Вот по ней и идите. И не бойтесь сбиться – здесь все дороги ведут на вершину.
Сам не пойму, почему я согласился? Это было непривычно и даже жутковато – подниматься в гору в сплошном тумане. И хотя тропинки были четко видны, но оказалось их много, и я каждый раз терялся, не зная, какую из них выбрать. А Чочо совсем не хотел мне помогать, а лишь слегка подталкивал в спину, когда я останавливался, приговаривая при этом:
– Идите, мистер, не стойте, а ни то мы так до вечера не обернемся!
И я шел. Почти без остановок. Странно было, что я совсем не чувствовал усталости, хотя мы поднялись уже довольно высоко, как можно было предположить. Возможно, я к тому времени уже успел адаптироваться к высокогорью? Или, может быть, я был в таком напряжении из-за этого чертова тумана, что ни о чем больше и думать не мог?
– Вот мы почти и пришли, – вдруг сказал Чочо. – Посидим здесь, пока туман не рассеется окончательно.
Мы присели на еще влажные от тумана камни и закурили. Чочо предпочел свою махорку, а я задымил сигареткой.
– Чочо, может, вы мне пока расскажите эту легенду? – попросил я.
– Это было давно, – сразу начал он, словно только и ждал моей просьбы. – Тогда еще не было человека. А были только Боги и невиданные животные.
И были эти боги: Бог Земли, Бог Неба, Бог Воды, Бог Света и Бог Тьмы.
А шестым богом был Бог Чистого Разума.
И первые пять богов воевали между собой за царство над миром, ибо каждый из них считал себя самым могущественным и самым важным. И потому в мире был вечный Хаос.