Хватка
Шрифт:
— Благодарю вас, Хельмут, растирая лицо, попытался таким образом прогнать давящую в висках боль от недосыпания, — я страшно устал в дороге и, поверьте, в очередной раз оценил то, как вы относитесь к своим обязанностям, снимая с меня и Зельмы огромную часть бытовых проблем.
— Ну, — улыбнулся старик и приблизился к хозяину, — мне, конечно, лестно слышать подобное, однако, хочу заметить, что от некоторых проблем я не смогу вас сегодня защитить.
— О чем это вы? — не понял Винклер.
— Мальчишка, господин Оберштурмбанфюрер.
— А что мальчишка?
Вагнер замялся:
— Не думаю, — неохотно начал он, — что…, фрау Зельме понравится то, что у нас на хозяйстве появится еще один рот.
— Одним больше, одним меньше, — попытался отмахнуться от неразрешенной проблемы Фридрих. — Думаю, вы найдете ему применение?
— Безусловно, — согласился, было, Хельмут, но тут же продолжил гнуть свою линию, — однако же, вы сами знаете, что любое решение по этим вопросам принимает только сама фрау Шницлер. Я не могу никого и ничего принять в хозяйство, пока не получу на то ее одобрение. С собакой все понятно, о ней говорилось, но этот больной парень.
— Больной? — удивился Винклер.
— Вы видели его? — управляющий кивнул в сторону сарая. — Это швабра, обтянутая кожей. Здоровые люди выглядят иначе. Простите меня, господин оберштурмбанфюрер, но пока вы не уехали, нужно прояснить вопрос о пребывании здесь этого мальчишки.
— Хорошо, — с тяжестью в голосе согласился Винклер, — я сейчас же скажу об этом Зельме.
Сухие стебли полыни.
часть 3 глава 2
ГЛАВА 2
Даже на следующий день, сидя в улетающем на восток самолете Фридрих не мог избавиться от неприятного послевкусия вчерашней беседы с женой. Стоило ей услышать о том, что вместе с собакой ее мужу пришлось привезти украинского мальчишку, все доводы Винклера о целесообразности этого решения были биты главным и любимым козырем Зельмы Шницлер: «ничего и никогда не делай, не посоветовавшись со мной».
Отогревшийся в ванне, плотно поужинавший супруг, страдающий от следствия недосыпания — тупой, височной боли, вместо запланированной пары часов сна выслушал в эмоциональном женском монологе множество нелицеприятный вещей и о себе, и даже о своих близких родственниках.
Далее супруга, не привыкшая к тому, чтобы ее перебивали, не преминула ему напомнить о том, что множество пахотных земель, усадьба, две свинофермы и столько же коровников, а еще многое другое, включая трудящихся на хозяйстве людей, держится на плаву и ничуть не убыло в непростых условиях военного времени исключительно только благодаря ее усилиям.
Следующим своим ходом она прогнозируемо вспомнила дядю Георга фон Шницлера и то, что только опираясь на их родство, Винклер может иметь свое высокое положение. «Он вчера звонил, — между делом сухим, учительским тоном поведала супруга, — интересовался — не приехал ли ты? Думаешь, он просто так это делал, из вежливости? Я, конечно же, спросила: зачем ты ему? Дядя Георг по-родственному шепнул, что по его просьбе тебя включили в состав группы, сопровождающей куда-то самого фюрера»... И далее продолжилось повествование о том, как ей сложно живется, и как вечно подбрасывающий головой боли Фридрих подрывает ее драгоценное здоровье.
Не имело никакого смысла пытаться доказать что-то взведенной ситуацией Зельме. Конечно же, стоит признать — большинство важных заданий Винклер получил только исходя из того, что его руководители были знакомы с дядюшкой Георгом и, таким образом, пытались умаслить известного промышленника, состоящего в дружбе с фюрером. Но ведь все это ничуть не уменьшает заслуг и самого Фридриха. Провали он хоть одно задание руководства, или выполни его недостаточно хорошо, стали бы они его отправлять куда-то снова и снова?
Ночные разговоры с женой настолько раскачали психику Винклера, что ни по пути на аэродром, ни в самолете он уже и думать не мог о том, чтобы хоть немного вздремнуть. Очутившись в одиночестве в холодном теле готового к вылету «Юнкерс «Ju-352»», он сел в жесткое кресло и, устроившись в ожидании прибытия своих групп, продолжил свои размышления.
«Да, — скрепя сердце, но все же соглашался с женой Винклер, — помощь дяди Георга в немалой степени двигала меня вперед. Но, ведь если взять даже нынешнюю ситуацию, — тут же продолжал Фридрих искать аргументы в защиту своих собственных заслуг, — фюрер собирается лететь на восток, в Украину, в свою ставку «Вервольф» возле Винницы. Разве в СС недостаточно офицеров высшего звена, которые доказали Рейху свою преданность? А ведь за каждым из них тоже стоят высокопоставленные родственники, важные поручители или, что тоже немаловажно, десятки боевых подвигов. Что тут кривить душой, достаточно в окружении верховного главнокомандующего имеется и тех, у кого в арсенале значится все вышеперечисленные «за» в вопросе назначения куда-либо руководителем, но! Почему тогда именно меня назначили старшим групп внешней безопасности «Вервольфа»? Думается, одного слова дядюшки Георга было бы для этого мало».
Мысли упрямо возвращались во вчерашний день, а меж тем, на двух грузовиках прибыли все малые полевые группы и их командиры, поднявшись на борт Юнкерса, дружно доложили Фридриху о том, что готовы к отправке.
До взлета оставалось что-то около часа. Ждали только парней из Аненербе. Винклер, даже если бы не имел на руках структурного пакета руководителей своих групп, мог бы смело ставить серьезные суммы на то, что один из многочисленных отделов этой организации СС обязательно будет представлен и в этой командировке.
В последний год часто даже в боевых операциях к чисто войсковым формированиям клеили этих странных, молчаливых ребят, группа которых в случае определенного развития ситуации, резко приобретала особые полномочия. Во всех инструкциях любого руководителя об этом говорилось четко и ясно. Грубо говоря, в любой момент старший ячейки из Аненербе сразу же мог прыгнуть в дамки и, потеснив главного, требовать от него делать все для того, чтобы именно эта засекреченная группа первой выполнила поставленную ей задачу.