И бывшие с ним
Шрифт:
«Весту» кинуло, с необычной силой она развалила гребень волны. Гриша скомандовал:
— Всем надеть пояса! Эрик, приготовь запасной стаксель!
Эрнст, больно надавив на плечо Юрию Ивановичу, прошел в нос искать кису с парусом.
Юрий Иванович ползал на четвереньках по банкам, ругался от боли в коленках и выдергивал, выдергивал из-под ящиков, моторов, рюкзаков ребристые спасательные пояса. Их обтянутая мокрой парусиной пробка была тяжела, как дерево.
Два пояса он бросил на нос. Впередсмотрящие оторвались
Троим и самому Юрию Ивановичу попались пояса с оборванными лямками. Он достал из нагрудного кармана нитку с иголкой. Пришил первую лямку и подал пояс Грише, завязал тесемки у него на спине, тот вернулся к своей карте. После выхода «Весты» с берегового фарватера на центральный они могли определяться только по буям.
— Показался буй! — крикнул Эрнст. — Белый проблесковый! Бери правее!
Огонь буя становился виден простым глазом.
Володя светил, Юрий Иванович вдевал нитку в иголку и не мог попасть.
Гриша позвал Володю, Юрий Иванович наводил игольное ушко на свет носового фонаря, то и дело накрываемого стакселем.
— Стаксель налево! — командовал Гриша. — Налево стаксель! Не чухаться! Закрепили?
«Весту» валило. Однажды, падая и подняв над собой сомкнутые руки, Юрий Иванович обнаружил, что попал в ушко. Оценив эту случайность, сделал нитку такой длины, что конец ее исчезал в темноте за кормой. Он принялся пришивать лямку, и немного погодя сидевший впереди Додик стал трясти головой, полез за шиворот.
— Позади огонь! — крикнул Додик. — Яхта! — Досказал: — Идут на штормовом стакселе!
Юрий Иванович достал из ящика пять банок сгущенки, проколол дырки. Раздал хлеб. С Эрнстом поочередно прикладывались к банке, поочередно брали в руки бинокль. Яхта догоняла, теперь, когда ее вскидывало, угадывался острый треугольник стакселя.
Часа через три с носа крикнули, что видят два огня — справа и слева. Какой из них огонь буя фарватера? Каждый кричал свое. Додик уверял, будто видел огни судна, оно ушло вправо. Довод подействовал на Гришу. «Веста» пошла на правый, красный проблесковый. Вскоре с носа крикнули:
— Яхта берет вправо!
Всполошились, передавали бинокли друг другу. Яхта исчезла во мраке. Гриша потребовал карту и фонарь. На обложке ученической тетради от руки были начерчены две линии. Та, что начиналась в левом углу, обозначала линию берегового фарватера, окончившегося где-то на виду Гаютина, горизонтальная — центральный фарватер Переборы — Череповец. На линиях нанизаны кружки с цифрами — номера буев. Характеристик сигнальных огней не было.
Гриша потребовал ракетницу и планшет с картами.
Он протер рукавом пластик планшета и сквозь бисер тотчас возникших капель посмотрел в правый угол карты, где синим вытянутым пятном было изображено Рыбинское водохранилище. Пятно было прочерчено пунктирными линиями фарватеров — из Переборов в Весьегонск, Пошехонье и Череповец, да на правом берегу были отмечены кружками и якорьками порты Гаютино и Мякса. В других местах к правому берегу пристать было невозможно — мелко, и мертвый лес к берегу не пускает.
Вода накапливалась в складках брезента, которым Гриша прикрывал ноги. Ступни в сырых ботинках закоченели, прозяб он до кишок, но разыскивать рюкзак в этой мешанине, там сапоги и сухие носки, было безумием, да и оцепенел Гриша от холода, и при движении сырая одежда липла к телу.
— Гриша, а если нам повернуть за яхтой? — сказал Эрнст.
— Невозможно. Как развернемся против ветра?
Юрии Иванович сидел с биноклем, высматривал справа берега в надежде обнаружить яхту, огни ли, другие ли приметы человека.
— Командор, впереди судно! — закричали с носа. — Нет, не похоже!.. Без огней!
— Юра, смотри, смотри! — крикнул Гриша. — Судно? По курсу?
Из темени выползало черное, громоздкое, его очертания были размыты. Оно надвигалось, росло, легонько раздвигало волны. Белый пояс гребней охватывал его тяжелую фигуру.
Качнула небо молния, в ее белом свете возникла огромная колокольня. Зияла яма в обглоданном низе, кварцевым светом слепили стены.
— Красный мигающий! — кричали с носа.
— Обходи слева!
— Церковь!.. Церковь!
В тот же миг «Весту» тряхнуло, судно загрохотало днищем, подпрыгивая, раскачиваясь и порываясь вперед.
Гриша поднял руку с ракетницей. Вал ударил сзади. Захлестнуло с головой Юрия Ивановича, подбросило. Взлетев, он миг висел. В мутном свете ракеты видел волны, комки парусов, лица, спины.
Закричали в визг чайки, они кучились под колокольней на камнях. Хлестал дождь.
— Крюки, весла разобрать!.. — скомандовал Гриша. Он тянул скользкое тяжелое весло. Кто-то тяжелый толкнул его, пробегая на нос, и перо весла прошло у него по спине. Он выкрутил весло из-под кучи парусов, развернул и загнал рукояткой в воду.
— Пошло!.. Пошло!.. — кричали они разом.
Весло уходило в мякоть дна, как в кисель.
«Весту» бросало, они скатывались между банок, не выпускали весла.
— Пошла! Пошла!..
Орали люди и кричали чайки, пронзительно, зло.
— Судно!.. Ребята, судно!
Мотали головами, смахивали воду. Вгоняя весла и багры в воду, выворачивали головы, глядя вслед валам, убегающим за колокольню. Там помаргивал и исчезал зеленый огонек. Шли на их ракеты?
— Разом толкаемся! — Гриша с крюком пробежал на нос и втиснулся между ними. — Взялись! Леня, заводи запасной стаксель! Отвечаешь!
Сколько времени они так бились? Судно помаячило и ушло — несомненно, они видели ракеты, но мель не дала подойти, и, несомненно, в той стороне берег, суда прячутся за мысами и островами.