И исходит дьявол
Шрифт:
— Не глупи, — резко, хотя и шепотом, сказал он. — Это же трюк.
— Ну, что там? Что за задержка? — неистовствовал голос. — Здесь страшный холод. Впустите же скорей.
Только один Ричард оставался теперь в сомнении. Остальные моментально поняли — это за своей гнусной работой сверхъестественные силы. И от такой точной имитации голоса Рекса каждого передернуло. Понятна стала и цель — заставить их покинуть крепость.
— Ричард. — Голос объявился снова, теперь уже сердитый. — Это Рекс, я говорю тебе — Рекс. Хватит дурачиться, откройте дверь. — Но четверо друзей в пятиугольнике снова напряглись и стояли молча, не отвечая.
Голос больше не появлялся, и опять воцарилась тишина.
Де Ришло опасался, что нечистая сила собирается сейчас для прямого удара, и только одно это, помимо всего прочего, наполняло его отвращением.
У него были все основания не сомневаться, что его влияние поможет ему предотвратить выход любого из друзей за защитную черту при любой новой атаке, но серьезно беспокоило то обстоятельство, что ему-таки не удалось достать накануне святую печать Причастия. Она одна могла дать надежную защиту в темноте ночи. Все остальные аксессуары — и святая вода, и подковы, и чеснок — имели достаточную силу только при свете, которого сейчас не было.
— Что это?! — воскликнул Саймон, и все повернулись навстречу новой опасности. В одном углу комнаты тени сжались до густой темноты. Там было какое-то движение.
Тусклый фосфоресцирующий шар начал светиться в темноте, разрастаясь прямо на глазах до размеров большого бугра, обретая не совсем еще ясные очертания. Оно не напоминало ни человека, ни животное, но покоилось на полу как гигантский живой мешок. У него не было ни глаз, ни лица, но оно излучало ужасающую зловещность.
Внезапно это Нечто перестало походить на привидение. Существо приобрело белесоватую прыщеватую кожу и стало походить на огромного серебристого слизня. Через его бесхребетное тело прокатывались волны, то сжимая, то растягивая его, как свежее тесто. Отвратительный запах чего-то гниющего и разлагающегося заполнил комнату. Очевидно, исходил он от маслянистой на вид жидкости, которая проступала сквозь кожу и струйками стекала на отполированный пол. Это была огромная, ужасающе реальная, живая вещь. Они могли даже различать, длинные редкие, золотистого цвета волосы, щетинисто торчавшие из складок кожи, которые то поднимались, то опускались, когда эти складки перемещались по желеобразному телу. Существо вдруг вздохнуло и разразилось низким захлебывающимся отвратительным хохотом.
Мэри Лу прижалась к Ричарду, прикрыв рот тыльной стороной ладони, и даже прикусила ее, чтобы не закричать.
Ричард наблюдал эту картину, обливаясь холодным потом.
Де Ришло знал, что это была манифестация дьявольской силы одного из самых могущественных и опасных видов. Он до боли сжал кулаки, наблюдая за этой гниющей, отвратительной до тошноты серебристо-белой массой дерьма.
Внезапно масса задвигалась с живостью кошки, и все услышали хлюпающий звук по мере того, как она перемещалась по полу, оставляя за собой мокрый лоснящийся след, который отравлял воздух почище целого облака зловонных газов.
Друзья повернулись к массе лицом, и существо вновь захохотало, издеваясь над ними этим спокойным дьявольским карканьем с явным намерением вывести их из себя.
Какое-то время оно полежало около окна, пульсируя, словно огромное живое сердце, затем снова поползло туда, где находилось прежде.
Содрогаясь от мысли, что оно может находиться за их спинами, все молниеносно повернулись, но увидели его уже лежащим и изрыгающим злорадное веселье.
— О, боже! — вырвался у Ричарда сдавленный вопль. Замаскированная дверь, которая вела в детскую, медленно открывалась. В проеме щели появилась белая полоска высотою от пола фута в три. Дверь раскрывалась все шире и шире и, наконец, распахнулась полностью, и Мэри Лу издала крик ужаса.
— Это Флер!
Мужчины так же моментально повернулись и увидели маленькое тело в белой ночной рубашке, слабо очерченное в темноте, однако лицо, обрамленное ореолом темных кудрей, узнавалось хорошо.
Существо было только в двух ярдах от ребенка. С очевидной радостью оно крякнуло и зашлепало вперед, сократив расстояние наполовину.
Одним мягким движением де Ришло обхватил Мэри Лу за шею, притянул ее к себе и спрятал ее подбородок у себя под локтем.
— Это не Флер, — закричал он отчаянно. — Это что-то ужасное приняло ее форму, чтобы обмануть тебя.
— Нет, это Флер — она ходит во сне! — Ричард рванулся к ребенку, но де Ришло схватил его за руку и отдернул назад.
— Да нет же! — настаивал герцог возбужденным шепотом. — Ричард, я умоляю тебя! Ну, поверь же мне! Посмотри на ее лицо — оно синее! О боже, спаси нас!
Этот призыв о помощи, вырвавшийся в пространство со страстной мольбой в момент пика эмоций, вероятно, возымел свое действие, и мертвенно-синее детское лицо стало тускнеть, закачалось и зарябило. Существо засмеялось, но на этот раз уже с выражением сожаления, злости и бессильного бешенства. Затем оба видения — и ребенка, и существа — стали таять и исчезли. Молчание тяжелой темноты, не нарушаемое ни звуком, ни движением, вновь навалилось на них.
Со вздохом облегчения герцог выпустил своих пленников.
— Теперь вы мне верите? — хрипло проговорил он, но ответить они не успели. Началась новая атака.
В середине круга корчился Саймон. Мэри Лу чувствовала, как его тело сотрясалось рядом с ее ногой. Она положила руку ему на плечо и обнаружила, что его колотит, как в припадке эпилепсии.
Он начал что-то невнятно бормотать. Сильные конвульсии прошли по всему телу, и он разразился душераздирающими рыданиями.
— Что с тобой, Саймон? — Она быстро наклонилась к несчастному, но тот не замечал ее, скрючившись на четвереньках, как собака, а затем резко откинулся назад и начал бормотать:
— Я не буду — я не хочу, я сказал — не буду. Вы, слышите — вы не должны превращать меня — нет — нет — нет! — Затем неуверенно, словно пьяный, Саймон на четвереньках пополз в направлении окна, но Мэри Лу быстро отреагировала на это и обеими руками схватила его за шею.
— Саймон, дорогой Саймон, — умоляла она. — Ты не должен оставлять нас.
На мгновение он замер, а затем забился в еще более сильных и странных конвульсиях. Каждый его член выписывал совершенно непонятные движения, как бы сам по себе. Было впечатление, что нечеловеческая сторонняя сила управляет каждым органом в отдельности по своему усмотрению. От мягкой добродушной улыбки на лице не осталось и следа. И в очень слабом свете, который еще сочился от карниза, они увидели совсем другую личность. Рот его раскрылся в страшном зверином оскале, глаза горели огнем ярости и ненависти, по подбородку стекала струйка слюны.
— Быстро, Ричард, — закричал герцог. — Они теперь добрались до него — ради бога, надо скрутить его!
Ричард насмотрелся уже достаточно, чтобы скептицизм улетучился. Вместе с де Ришло они навалились на Саймона, и, борясь, все трое упали на пол.
— О боже, — рыдала Мэри Лу. — О боже, милостивый боже! Саймон дышал так порывисто и так глубоко, что, казалось, его грудь разорвется. Он сопротивлялся как маньяк, но Ричард, уже в отчаянии, со всей силой прижал его к полу, упершись коленом в живот. Вместе они смогли прижать и ноги с руками. Предвидя и такой возможный поворот событий, де Ришло имел наготове шнуры, которыми они связали запястья и колени Саймона.