И исходит дьявол
Шрифт:
Рекс разместил Саймона на широкой софе и в который раз принялся разглядывать стены. С каждым визитом сюда его интерес к этой комнате возрастал. Полки, заполненные красиво переплетенными книгами, возвышались до высоты человеческого роста. Чудные старинные эстампы на стенах перемежались с бесценными историческими документами и картами.
В это время де Ришло вернулся из ванной с небольшим хрустальным пузырьком в руках и не мешкая сунул его Саймону под нос.
— Сегодня с ним говорить бессмысленно, — заметил он, — но я хочу, чтобы он хоть немного пришел в себя, и тогда я его усыплю.
— Тарабарщина какая-то, — проворчал Рекс.
— Совсем наоборот, я хочу драться с этими негодяями их же оружием, ты это увидишь.
Саймон застонал, и глаза его постепенно открылись. Тогда герцог достал из кармана маленькое круглое зеркальце и ласково обратился к Саймону, одновременно придвигая к себе настольную лампу:
— Следи за моей рукой, Саймон.
Продолжая разговаривать, де Ришло держал зеркальце на уровне лба своего друга, чуть повыше его глаз таким образом, что отраженный от лампы свет падал прямо на веки.
— Немного опусти, — посоветовал Рекс, — ему же, наверное, глаза режет.
— Не мешай, — резко ответил герцог. — Саймон, посмотри на меня и слушай внимательно. Тебе было очень неприятно, и сознание твое сейчас затуманено. Но знай, ты у друзей. Все забудь и ни о чем не беспокойся.
Саймон опять открыл глаза, поднял их на зеркальце, и взгляд его замер.
— А сейчас, Саймон, ты погружаешься в сон, — голос де Ришло звучал мягко и неторопливо, — ты как следует отдохнешь, и, когда проснешься, боли не будет. Глаза твои закрываются, ты себя чувствуешь гораздо лучше.
Еще с полминуты он держал луч света направленным на сетчатку глаз Саймона, затем поднес к зеркалу свободную руку ладонью наружу, причем большой и указательный пальцы его коснулись стекла, и выполнил медленный пас рукой в направлении застывших глаз, которые накрепко сомкнулись как раз перед тем, как он их коснулся.
— Сейчас ты заснешь, — спокойно продолжал герцог, — и проснешься только завтра утром. Когда пробудишься, пойдешь сразу ко мне. Найдешь меня здесь или в спальне. Ни с кем не разговаривай и не вскрывай никаких писем или записок, которые могут тебе принести, пока не увидишь меня.
Де Ришло сделал паузу, положил зеркальце, а затем взял Саймона за руку и поднял ее у него над головой. Когда отпустил, рука не упала, а осталась жестко и напряженно висеть в воздухе.
— Вполне удовлетворительно, — бодро прокомментировал герцог, — он сейчас во второй стадии гипнотического состояния, а это значит — точно будет выполнять все, что ему прикажут. Индукция прошла поразительно легко. Его полусознательное состояние значительно упростило дело.
Рекс сомнительно поморщился.
— Если честно, то мне не нравится, что ты обращаешься с ним подобным образом. Никому другому я бы этого не позволил, это точно.
— Предрассудки, мой друг. А предрассудки рождаются из-за непонимания. Гипноз, если он используется как следует, — великая целебная сила. — С этими словами герцог отошел к своему письменному столу, открыл ключом один из нижних ящиков и что-то оттуда достал. Он вернулся с этим предметом к Саймону и снова заговорил с ним все тем же тихим голосом: — А сейчас, мой друг, открой глаза и сядь прямо.
Саймон тут же подчинился. Рекс внутренне удивился тому, насколько их друг выглядел нормальным и вполне очнувшимся ото сна. Только отсутствие какого-либо определенного выражения на лице выдавало его истинное состояние. Саймон безропотно принял ту вещь, которую де Ришло вынул из ящика, — маленькую золотую свастику на шелковой ленточке, украшенную драгоценными камнями.
— Саймон Арон, — продолжал герцог, — этим символом я помещаю тебя под покровительство силы Света. Ни одна тварь и никакая сила земная, воздушная, водная или огненная не сможет причинить тебе вреда, пока ты носишь его.
Быстрым движением пальцев он завязал талисман у Саймона на шее и ровным голосом заговорил дальше:
— А сейчас ты отправишься в спальню для гостей. Позвони и позови Макса. Скажи ему, что ты остаешься на ночь. Он даст все необходимое. Если ты почувствуешь жажду после недавней комы, попроси что-нибудь попить. Но запомни — ничего спиртного. Все, иди с миром.
Саймон встал и взглянул по очереди на каждого из своих друзей.
— Спокойной ночи, — тон его был весел, улыбка вполне естественна, — утром увидимся, — добавил он и быстро вышел из комнаты.
— Он что, уснул по-настоящему? — спросил Рекс, все еще не в силах успокоиться.
— Конечно. Но завтра утром все будет помнить. Это не тот сомнамбулический транс, в котором я мог бы приказать ему все забыть. Для этого требуется немного практики с каждым новым пациентом.
— Он будет очень зол, вот увидишь. Представить только, нацистская свастика на шее верующего еврея.
— Дорогой мой Рекс! Постарайся внимательно выслушать меня. Свастика — это старейший символ мудрости и правильного мышления. Многие народы во многих странах в то или иное время использовали его. С таким же успехом можно заявить, что крест — это атрибут исключительно христианства. Вовсе нет. Его почитали в Древнем Египте, за несколько тысяч лет до рождения Христа. Нацисты приняли свастику потому, что существует гипотеза ее арийского происхождения. А сплочение арийской расы было частью их программы. Огромное большинство из них и понятия не имели о скрытом для непосвященных значении свастики. Да, они дискредитировали этот символ, точно так же, как испанская инквизиция навлекла дурную славу на крест, но это ни в коей мере не повлияло на его истинное значение.
— Вполне допускаю. Но мне кажется, что отвращение Саймона завтра утром от этого меньше не станет. Проснется, а на груди этот знак. Но все это пустяки. Что меня действительно беспокоит, так это наши сегодняшние похождения. Не могу отделаться от мысли, что если и дальше так пойдет, то ты окажешься в сумасшедшем доме. В противном случае в психушку попаду я.
— Странные вещи происходят в наше время в Лондоне, не так ли? Но давай-ка сначала выпьем, а уж потом спокойненько все обсудим, — усмехнулся де Ришло.