И тогда я ее убила
Шрифт:
— А что там? — спросил Джим.
— Конечно же, большая котлета денег, — пошутила Беатрис. — На самом деле нет. Хотя к тому времени, когда мы с твоей женой закончим начатое, содержимое этого конверта станет куда дороже.
Джим поднял бровь и уставился на меня. Теперь спасения не было.
— Ты знаешь, что там, милый. Я же говорила, Беатрис помогает мне с романом.
— Неужели? — заинтересовался Джордж. — Как мило с твоей стороны, Беатрис.
— Мне казалось, ты оставила эту идею, — проговорил
— Она явно передумала еще раз, — резковато заявила Беатрис.
Я нежно погладила мужа по плечу.
— Решила, что надо попробовать, вот и все. И Беатрис любезно предложила мне помощь.
— Да мне-то какая разница, — отозвался Джим, — я просто удивился, вот и все.
Теперь все четверо смотрели на меня, ожидая моего ответа, ожидая объяснений. Я почувствовала себя беззащитной.
— Да ерунда все это, ничего особенного. — Я сделала в воздухе неопределенное движение рукой.
Мне невыносимо хотелось уйти прямо сейчас. Я еще раз поблагодарила Беатрис, а она взяла обе мои руки в свои и шепнула:
— Извини, не хотела поставить тебя в неловкое положение.
Я кивнула, отчасти смущенная, отчасти разочарованная.
ГЛАВА 9
— Глянь, как он тебе?
Я сидела на кровати Беатрис, а она стояла передо мной, приложив к себе брючный костюм.
— Купила в винтажном магазине, про который тебе рассказывала. Разве не дивный?
— Погоди! Нет! Он слишком странный, я не позволю тебе его надеть.
— Почему? Возврат к семидесятым, которые, как тебе известно, снова в моде, и мне это только на руку. У меня сумасшедшее количество барахла в таком стиле.
— Он же лаймового цвета, Беатрис! Ну сама-то подумай!
Она опустила взгляд на костюм и пробормотала:
— Ах да, действительно.
И мы обе зашлись от смеха. В последнее время мы часто так проводили время — хохотали у Беатрис в спальне. Как-то я назвала спальню будуаром, а Беатрис заметила:
— А ты знаешь, что это слово происходит от французского «капризничать, дуться»? То есть будуар — это место для капризов.
Теперь мы называли спальню не иначе как комнатой для капризов и веселились вовсю, и мне это ужасно нравилось.
Беатрис пригубила из восхитительной серебряной фляжечки, которую держала у себя в туалетном комоде. Спереди на фляжке красовалась перламутровая накладка — совершенно необычная и очень дамская вещица из иных времен. В процессе нашей болтовни Беатрис то и дело к ней прикладывалась, и это выглядело невероятно изысканно. Меня странно трогали старомодные чудачества подруги: она будто вышла из романа про двадцатые годы прошлого века.
— Ох, хорошо. В конце концов, это ведь ты у нас королева хорошего вкуса, так что мне, наверное, надо прислушаться.
— На этот раз —
Беатрис передала мне фляжку, и я сделала глоток.
В конце концов она оделась на удивление сдержанно: черные брюки, белая блузка. И выглядела великолепно, как всегда. Я посмотрела на нее и вздохнула.
— Везучая ты, Беатрис. Не понимаю, как ты это делаешь. И не знаю, зачем ты так долго выбираешь наряды, потому что выглядишь сногсшибательно в чем угодно.
— Ах, радость моя, так мило с твоей стороны. Говоря по правде, чтобы этого добиться, понадобились деньги. Спроси хоть моего парикмахера, маникюршу и остальных солдат целой армии. Но посмотри на себя! На что ты вообще жалуешься? У тебя невероятно стильный вид! Только грустная ты какая-то. И слишком часто бываешь грустной, да, слишком часто. А все твой муж. Это он виноват.
У меня правда был грустный вид? Возможно. Ситуация дома стала какой-то странноватой. Я так и не получила исчерпывающего объяснения насчет той попытки финансовой махинации. Брайан предположил, что кто-то, должно быть, сумел подобрать пароль к аккаунту Джима.
— Тут нет ничего необычного, Эмма, — сказал он. — Такие вещи случаются по сто раз на дню. Добро пожаловать в Интернет.
У меня не было причин выдумывать другую версию. Зачем бы Джиму могли понадобиться деньги? Бессмыслица какая-то. Но что-то изменилось, сдвинулось, а я даже не могла толком понять, что именно, не могла ткнуть пальцем в эту перемену. Джим в последнее время стал несколько отстраненным, отдалился сильнее обычного. А на вопрос, все ли у него в порядке, сваливал свое состояние на рабочую ситуацию:
— Там, Эм, столько всего происходит. Мы выходим на важнейший этап. Я должен выкладываться на сто процентов.
— И надолго это? — спросила я.
— Не знаю, Эм. На несколько недель.
Однако он согласился, чтобы я сопровождала его в следующей деловой поездке на конференцию, в Монреаль. Я очень предвкушала путешествие и даже потратилась на ужасно дорогое — и, я надеялась, сексапильное — нижнее белье в качестве маленького сюрприза для мужа.
— Ты слышала, что я сказала? — поинтересовалась Беатрис.
— Извини. — Я замотала головой, чтобы вытрясти оттуда неприятные мысли и сосредоточиться на происходящем.
— Помада, — она выпятила губы.
— Красивая. — Я встала и последовала за подругой прочь из спальни и вниз по лестнице.
— Осторожнее на верхней ступеньке! — В сотый раз нараспев произнесла Беатрис. — Ковер отходит, зацепишься носком обуви — и готово. Я черт знает сколько времени пытаюсь отловить мастера и заставить его вернуться, чтобы исправить недочет. Но он постоянно занят — во всяком случае, по его словам. Неужели трудно как следует постелить ковровую дорожку? Вот бы Джордж больше занимался домом!