И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
— Что же? — сухо спросил Райан, который еще не мог отойти от рассказанного Марной. Он был погружен в свои темные мысли, в которых убивал Бьерна за то, что он сделал с его любимой женщиной.
— Я велела построить христианский храм…
— Храм? И тебе позволили?
— Я же княжна, — скромно улыбнулась Марна и пожала плечами. — И каждый раз, когда я заходила туда, я молилась, чтобы ты вернулся ко мне невредимым… только… — она опустила глаза. — Только вот теперь я боюсь представить, что варяги сделают с ним и с Димитрием… а ведь я умоляла его остаться
— Не печалься зазря. Мы еще не знаем, смогли ли варяги захватить Ладогу или нет. Как я понял, в крепости остались люди, а люди Олега живы и невредимы где-то в лесах.
И тогда они снова немного молчали.
— Спасибо, — вдруг добавил Райан. — Это много для меня значит. И все же, Марна… ты не ответила на главный вопрос: любишь ли ты меня еще?
Вёльва посмотрела в зеленые глаза Райана.
— Неважно, люблю ли я тебя.
— Очень важно, Марна, — голос Райана стал сердитым, ему не нравились увиливания девушки.
— Я должна кое-что рассказать тебе.
— Я… — Райан выпрямил спину, готовясь к худшему. — Я слушаю.
И тогда, наконец, Марна рассказала Райану все, облегчив душу. Она зашла совсем издалека, чтобы Райан не упустил ничего и понял ее.
— Меня зовут Мирослава… — начала она. — И тогда Рузи Кара сказал мне, что ты мой предок и ты должен быть в Ирландии, чтобы начать тот род, к которому принадлежу и я сама, — и так закончила она.
Из глаз Марны бежали слезы, пока она говорила, но она равнодушно утирала их и продолжала говорить спокойным голосом. Блестели и глаза Райана. Он слушал ее, поджаривая тушку зайца на вертеле, и изредка поглядывал на девушку, которую так любил.
— Я не знаю, полюбила ли я тебя, потому что думала, что сама создала, когда писала ту книгу. Или полюбила тебя, потому что ты всегда был частью меня. Или полюбила тебя, потому что моя нянечка заставила меня тебя полюбить. Или, быть может, все это бред, и я действительно полюбила тебя… просто так, ведь любят не за что-то. Однажды мой психолог сказал мне…
— Психолог?
— Это как… лекарь для души. Он сказал мне, что мы любим не людей, а нас самих и то, как мы чувствуем себя рядом с этими людьми. И действительно, Райан, я никогда была более счастлива в те моменты, когда ты был рядом со мной. Но теперь… многое изменилось. Я стала матерью, а Олег стал отцом моего ребенка… а ты… ты принадлежишь другой.
— Мне не нравится то, что ты говоришь, — отрезал Райан. — Я чувствую себя игрушкой без права выбора. Будто я все еще трэлл, за которого решают, кого ему любить, а кого нет!
— Мой милый Райан… то, что я оказалась здесь — ошибка. Я принадлежу другому времени.
— Бог не делает ошибок.
— Тогда почему идут войны? Тогда почему погибают дети? Тогда почему насилуют женщин?
— Это делает не Бог! — Райан повысил голос и бросил вертел с зайцем в огонь. Марна тут же достала его, обожглась, и отбросила в траву.
— Не переводи еду.
— Что же… если тебе или Богу угодно, чтобы я женился на другой. Так
Марна грустно улыбнулась, но была счастлива, что Райан, наконец, согласился с ней.
— А затем ты останешься со мной.
— Райан…
— Если захочешь, — добавил он.
— Ты очень великодушен, — посмеялась Марна, но Райан не улыбнулся ей в ответ.
— Но если я заведу потомство, значит, родишься однажды и ты, чтобы снова вернуться ко мне. И так будет всегда, — и хотя голос Райана был груб, в его голосе чувствовалось удовлетворением собственным умозаключением. — Как видишь, Олег — лишний в этой истории.
Марна вздохнула.
— Да, так и говорил тот Рузи, но беда в том, что он хочет все исправить. Так быть не должно.
— Будь что будет, а пока я здесь… и ты здесь… — он не договорил, его глаза сказали все за него. Марна смутилась.
— Останься со мной.
Изменяла ли она Райану, выйдя за Олега? Или же изменяла теперь Олегу, допуская в свою голову нехорошие мысли о Райане? Сын — вот, кто был главным знаменателем, решила Марна. И если Олег — отец Святика, значит, она должна быть ему верна. Она должна быть хорошей матерью. Таково всегда было ее обещание самой себе. Когда ее мать оставила ее. Когда она потеряла ребенка от Александра. Когда она родила Святослава.
— Нужно поесть, — Марна подняла остывшего зайца с земли и отряхнула его поджаристую кожицу от пыли и травы.
Когда войско Райана вернулось к Новгороду, Мстислав их легко пустил, немного побеседовав с Марной с крыши крепости. Вся она теперь охранялась обычными крестьянами и мужчинами из деревень. Тогда Райан и Марна разлучились. Она ушла в княжеский терем, чтобы ночевать в своей спальне, а Райан оставался в первом ярусе города со своим войском, чтобы охранять крепость, — это было условием Мстислава. Воевода рвал и метал, когда Марна поведала ему о том, что произошло.
— Значит, ты и есть виновница всего этого! — орал он вне себя, швыряя деревянную посуду со стола.
— Прошу быть осторожнее, дорогой воевода. Вы говорите с княжной Ладоги.
— Которая мой вассал! — он стукнул кулаком по столу и от нервов закашлялся. — Скоро Олег будет здесь. И славно. Он не даст мне придушить тебя. И помни: теперь когда князь мертв, я здесь единственный, кто отвечает за град!
— Вот и славно, — подметила Марна. Одной задачей было меньше: теперь не нужно было искать Олега по лесам.
На следующий день, когда Марна прогуливалась по городу, она увидела в центре площади позорный столб. Такой устанавливался для особого случая, чтобы наказать виновного в предательстве. Жертву привязывали к столбу, не кормили и не поили, позволяли каждому проходящему плеваться и кидаться всем, что было под рукой.
— Ефанда… — Марна не поверила своим глазам, когда подошла ближе.
Девушка посмотрела на княжну одним глазом, потому как второй совсем заплыл и посинел — кто-то кинул картошку. Все ее платье было в грязи и яйцах.