И вновь приходит любовь
Шрифт:
— Эйлианна, неужели ты думаешь, я бы поехал, если бы не было такой необходимости?
Она долго молчала. Наконец ответила:
— Да, думаю, что поехал бы. Я видела, Рори Маклауд, как ты играешь в войну со своими людьми. Ты очень любишь драку, любишь сражения.
Да, так было раньше. Но не сейчас. Сейчас он отдал бы все на свете — только бы остаться в Данвегане, с Эйлианной. Но он не мог бросить своего кузена в беде. Поэтому обязан был ехать с ним.
— Эйлианна, я не могу оставить Айдана и Лахлана сражаться с наемниками без нашей помощи. У них недостаточно людей. А те, что есть, не так хорошо
— Но это несправедливо, Рори. Я думала… думала, что с подписанием перемирия над нами больше не будет висеть эта угроза. А оказалось, что ты уже отправляешься сражаться в другой битве.
— Нам не придется встретиться лицом к лицу с таким врагом, как Мавдоналд, mo chridhe. Эти наемники не столь опасны.
— Но ты все равно отправляешься воевать. И конечно же, никто даже не пытался договориться с этими людьми, верно?
— Да, никто не пытался. Потому что это нападение было одобрено королем Яковом. Так что никаких переговоров не будет. Маклауды с Льюиса владели островом в течение нескольких веков, однако король намерен их свергнуть. Ты видишь в этом справедливость, Эйлианна? Разве ты бы не боролась, если бы оказалась на их месте?
— А они не могут пойти к королю, чтобы с ним договориться?
— Ходили, но толку из этого не вышло. Нет другого выхода — только сражаться за то, что принадлежит им. А мой долг — им помочь. И я непременно помогу.
— Но ведь должен быть…
— Дорогая, довольно. Помолчи. Я не хочу сражаться еще и с тобой. — Рори начинал сердиться. — Не говори о вещах, которые ты не можешь понять.
— Не могу понять? Ах, Рори, если бы ты только попытался догово…
— Нет-нет, помолчи, пожалуйста. — Он вскинул вверх руки. — Ты не хочешь меня понять. Возможно, действительно не можешь. Но я не собираюсь проводить эту последнюю ночь в спорах с тобой. Спокойной ночи, Эйлианна. Я уезжаю на рассвете. Увидимся, когда вернусь.
Какое-то время Рори молча вглядывался в ее лицо, потом вдруг резко развернулся и стремительно вышел из комнаты.
Ошеломленная произошедшим, Эйли смотрела на захлопнувшуюся за Рори дверь. Он ушел, даже не оглянувшись. Конечно же, он зол на нее. Но она не думала, что он уйдет, даже не поцеловав ее. А вдруг он больше никогда не вернется? Нет-нет, такого просто быть не может — Эйли тут же отбросила эту мысль.
Но все-таки… Какой ужас! Ночь, сулившая наслаждение и радость, обернулась кошмаром. А ведь так хорошо начиналась… Подарив Рори Троттерниш, она почувствовала, что достигла некоторого прогресса в отношениях с кланом. Теперь люди уже не смотрели на нее с подозрением, во всяком случае — большинство обитателей Данвегана. Может, она еще и не добилась их полного признания, но это только начало.
Что же касается этих ужасных сражений… А может, Рори прав? Может, она слишком упряма, потому и не желает увидеть, как в действительности обстоят дела? Но почему он не попытается взглянуть на это с ее точки зрения? Ведь она врач. Как она может смириться с тем, что люди лишаются жизни из-за гордости, из-за любви к сражениям?
Эйли крепко зажмурилась. Господи, что же с ней такое? Она ведь уже неплохо знает Рори. И знает, что он ни за что не стал бы подвергать своих людей опасности… из-за всяких глупостей. Да-да, Рори Маклауд — один из самых
Тут Эйли вспомнила о сожженной деревне. И вспомнила, с каким лицом Айдан слушал своих людей, сообщивших ему о несчастье. Он слушал их с выражением муки на лице.
Эйли выскользнула из теплой постели и отправилась на поиски Рори. Весь коридор был ярко освещен факелами, хотя обычно горели только некоторые из них. Охваченная недобрыми предчувствиями, Эйли зашагала по коридору. Мимо двери Аласдэра она прошла на цыпочках. Ах, конечно же, Рори был прав. Не следовало предлагать Аласдэру комнату рядом с его покоями.
Дверь в спальню Рори скрипнула, когда она повернула ручку. Эйли замерла, со страхом ожидая, что Аласдэр сейчас выскочит в коридор, но из его комнаты не доносилось ни звука. Осторожно проскользнув в. покои Рори, она притворила за собой дверь.
Тени, отбрасываемые огнем камина, плясали на стенах и на груди мужчины, лежавшего на кровати. Рори не спал; он лежал, закинув руки за голову, и молча смотрел на нее. Когда же она приблизилась, спросил:
— Тебе что-то нужно, Эйлианна?
Тон его был довольно резким, а выражение лица — непреклонным.
— Мне нужен ты, — ответила Эйли, не задумываясь.
Губы его тронула улыбка, и он откинул одеяло, как бы приглашая ее лечь рядом.
Положив голову ему на грудь, Эйли слушала ровное биение его сердца.
— Прости, — пробормотала она, прижимаясь губами к его обнаженной груди.
— Что ты сказала? Я не расслышал, любовь моя…
В его голосе прозвучали нотки смеха, и Эйли чуть приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Я знаю, что ты все прекрасно расслышал, Рори. Но я не настолько гордая, чтобы не сказать это еще раз, Прости. — Она прикоснулась губами к его губам. — Ты был прав. Я не пыталась посмотреть на это с твоей точки зрения. Не знаю, но, быть может, все дело в том, что у меня никогда не было ничего такого, за что стоило бы бороться. И я боюсь, Рори. Мне невыносима мысль, что тебя могут ранить. Да и кого-то другого — тоже.
Она вновь положила голову ему на грудь и провела пальцами по твердым мышцам.
— Видишь ли, Эйлианна, — он обнял ее покрепче, — дело вовсе не в желании воевать, а в долге перед кланом.
— Да, конечно, Рори… Я понимаю тебя.
Ей не хотелось больше говорить. Хотелось забыть о том, что ждало его на Льюисе, и любить его в те оставшиеся часы, которые они могли провести вместе. И, как бы намекая на это, Эйли провела ладонью по его груди, спускаясь все ниже.
— Гм… Милая, что ты?..
— Рори, а ты… Ты разве не хочешь меня?
— Я подумал, что мы просто полежим, обнимая друг друга. Вот так…
Его мускулы напряглись, когда он крепко прижал ее к себе.
— Рори, но как же…
В следующее мгновение он опрокинул ее на спину и прошептал на ухо:
— Я очень хочу тебя, милая, но не уверен, что ты сумеешь вести себя тихо. Мне кажется, что ты — очень шумная женщина. А по твоей милости у нас в соседях неугомонный старый дурак. И думаю, он не будет в восторге от того, что ты в моей постели.