Идиллія Благо Лотоса [Идиллия Белого Лотоса]

Коллинз Мэйбл

— Они поклоняются теб!..

Ея слова меня поразили; но не мене того меня удивило другое обстоятельство, которое въ этотъ моментъ стало мн ясно: я одинъ слышалъ ея голосъ!

Глава VIII.

Я былъ приведенъ обратно въ свою келью, куда молодые жрецы принесли мн завтракъ, такъ какъ я съ утра еще не лъ. Я былъ голоденъ, и принесенныя явства показались мн очень вкусными. Молодые жрецы, принесшіе ихъ, подавали мн кушанья не иначе, какъ преклонивши одно колно; я съ недоумніемъ слдилъ за этими церемоніями, не понимая, зачмъ он продлывались. Одни принесли плодовъ, вкусныхъ лакомствъ и какой-то благоухающій напитокъ; другіе пришли съ цвтами и съ цлыми снопами, которые были положены около

меня, и съ растеніями въ полномъ цвту, которыя были разставлены вдоль стнъ. При вид ихъ я испустилъ крикъ радости и въ то же мгновеніе замтилъ Агмахда, стоявшаго въ тни занавси; онъ смотрлъ на меня холодно, не улыбаясь. И, несмотря на это, я не испугался его: я былъ весь охваченъ какимъ-то новымъ радостнымъ чувствомъ, придававшимъ мн смлость, и переходилъ отъ цвтка къ цвтку, осыпая ихъ поцлуями. Чудное благоуханіе разлилось по комнат. Сердце мое радостно билось отъ горделиваго сознанія, что мн больше нечего было страшиться этого холоднаго жреца, который стоялъ здсь неподвижно, будто высченный изъ мрамора. Это ощущеніе смлости сняло съ моей дтской души тяжесть, давившей ее тоски. Агмахдъ повернулся и пошелъ, а когда онъ скрылся за занавсью, я увидлъ возл себя двочку.

— Видишь, — проговорила она. — Эти цвты достала для тебя я.

— Ты! — воскликнулъ я.

— Да. Я сказала имъ, что ты цвты любишь. А эти цвты — роскошные, благоухающіе; они растутъ въ земл. Ты усталъ? Можетъ быть, мы играть пойдемъ? В ты знаешь, что тотъ садъ принадлежитъ намъ съ тобою, и что мячъ — въ немъ? Кто-то принесъ теб его обратно.

— Скажи, почему жрецы стояли сегодня на колняхъ предо мною?

— Разв ты не знаешь, почему? — спросила она, съ любопытствомъ глядя на меня. — А потому, что ты училъ съ трона, говорилъ мудрыя рчи, которыя они понимали, а мы — нтъ. Но мы видли, что ты выигралъ большую награду. Ты вс награды берешь.

Я слъ на ложе, обхватилъ свою голову руками и въ изумленіи уставился на нее глазами.

— Да какъ же я могъ учить ихъ, самъ ничего объ этомъ не зная? [2]

— Ты станешь великъ, если только перестанешь сопротивляться; и тогда-то вотъ и будешъ вс награды выигрывать, когда меньше всего будешь знать объ этомъ. Будь покоенъ и доволенъ всмъ, и вс жрецы, даже самые гордые, преклонятся передъ тобою!

Я онмлъ отъ изумленія; затмъ, черезъ нсколько мгновеній проговорилъ:

2

Состояніе пассивнаго медіумизма. Прим. русск. перевод.

— Ты еще такая маленькая: откуда ты все это знаешь?

— Это цвт мн все говорятъ, — сказала она со смхомъ: они — твои друзья. Только все это — правда. Ну, а теперь, поиграй со мною!

— Нтъ, подожди. — Я никакъ не могъ понять ея рчей. На самомъ дл, я былъ до крайности озадаченъ, и кром того чувствовалъ, что голова у меня отяжелла и горитъ.

— Не можетъ быть, чтобы я училъ ихъ съ трона! — воскликнулъ я еще разъ.

— Училъ! И высшіе жрецы благоговйно склонили головы передъ тобой, потому что ты имъ объяснилъ, какъ устроить какую-то церемонію, центральнымъ лицомъ которой будешь ты самъ.

— Я!?

— Да! И ты сказалъ имъ, изъ чего должно быть сдлано твое одяніе, какъ его сшить и какія произносить слова, облекая тебя въ него.

Я вслушивался въ ея слова все съ большимъ интересомъ; когда она кончила, я закричалъ:

— Можешь ты мн еще что-нибудь разсказать?

— Отнын, ты будешь жить среди земныхъ цвтовъ и станешь часто съ дтьми танцовать. О, тамъ многое было сказано тобой! Но насчетъ церемоніи я что-то не припомню. Впрочемъ самъ скоро увидишь: она, вдь, произойдетъ сегодня ночью.

Я вскочилъ съ ложа, охваченный внезапнымъ порывомъ безумнаго ужаса.

— Не бойся — произнесла она, смясь: вдь я же буду при теб. Я очень рада этому, потому что, хотя и принадлежу къ храму, но ни разу еще мн не приходилось присутствовать ни на одной изъ священныхъ церемоній.

— Ты, принадлежишь къ храму! Да вдь они даже

голоса-то твоего слышать не могутъ!

— А иногда они и меня самое не могутъ видть! — проговорила она со смхомъ. — Только одинъ Агмахдъ всегда меня видитъ, потому что я принадлежу ему. Но говорить съ нимъ мн нельзя… А тебя я люблю, потому что могу бесдовать съ тобою… Пойдемъ играть, выйдемъ на воздухъ. Цвты въ саду не хуже этихъ, да и мячъ — тамъ. Пойдемъ!

Взявши меня за руку, она проворно пошла впередъ; погруженный въ размышленія, я не сталъ сопротивляться ей. Но въ саду воздухъ былъ напоенъ такимъ чуднымъ, нжнымъ благоуханіемъ, цвты были такъ дивно хороши, а солнце такъ тепло, что я скоро совершенно забылъ, среди своего счастья, о всякихъ думахъ.

Глава IX.

Была ночь, когда я проснулся вялый, но довольный. Днемъ я былъ счастливъ, такъ какъ провелъ все время на чистомъ, благоухающемъ воздух, забавлялся, бгалъ повсюду. Весь вечеръ я проспалъ на своемъ лож, окруженный цвтами, благоуханіями которыхъ пропиталась моя комната; я видлъ странные сны, въ которыхъ каждый цвтокъ превращался въ смющееся личико, а въ ушахъ раздавался звукъ магическихъ голосовъ. Я сразу пробудился отъ сна. Лунный свтъ ворвался въ келью и облилъ своимъ сіяніемъ стоявшіе въ ней цвты: мн представилось, будто я еще сплю. Я съ невольнымъ недоумніемъ вспомнилъ о простомъ домик, въ которомъ выросъ: какъ это я только выносилъ его. Теперь мн казалось, что лишь въ красот была жизнь.

Лежа на своемъ лож, я задумчиво глядлъ на лунное сіяніе, какъ вдругъ дверь, ведущая въ коридоръ, открылась настежъ. Коридоръ былъ такъ ярко освщенъ, что въ сравненіи съ блескомъ этого освщенія, лунный свтъ казался тусклымъ. Нсколько послушниковъ вошли въ комнату, неся какіе-то предметы, которыхъ я за сильнымъ, ослпившимъ меня, свтомъ не могъ разглядть, и тотчасъ же вышли, притворивъ за собою дверь. Я опять очутился одинъ, и при лунномъ свт увидлъ дв рослыя, неподвижныя фигуры, облеченныя въ блыя одежды; я зналъ кто это, хотя и не смлъ поднять глазъ; я узналъ Агмахда и Каменбаку.

Я было задрожалъ, но вдругъ замтилъ двочку, выступавшую изъ тни, она приложила палецъ къ устамъ и улыбалась.

— Не бойся, — проговорила она: они хотятъ одть тебя въ красивую одежду, которую ты самъ веллъ имъ сдлать.

Я всталъ съ ложа и взглянулъ на жрецовъ: я ужъ больше не боялся ихъ. Агмахдъ стоялъ не шевелясь, и въ упоръ смотрлъ на меня; Каменбака приблизился ко мн, держа блое платье въ рукахъ. Оно было изъ тонкаго полотна и украшенное богатой золотой вышивкой, въ вид буквъ, которыхъ я не зналъ. Оно было красиве платья Агмахда; съ тхъ поръ, какъ я попалъ въ храмъ, я еще ничего прекрасне этого не видалъ.

Я остался чрезвычайно доволенъ своей одеждой и потянулся за ней; Каменбака подошелъ ко мн вплотную и собственноручно облекъ меня въ нее, посл того, какъ я сбросилъ съ себя бывшее на мн платье. Эта одежда, пропитанная тонкими духами, которые я съ наслажденіемъ вдыхалъ въ себя, казалась мн царскимъ одяніемъ.

Каменбака направился къ двери и отворилъ ее; яркій свтъ облилъ меня съ головы до ногъ. Агмахдъ продолжалъ стоять неподвижно, не отрывая отъ меня взоровъ.

Двочка смотрла на меня съ восхищеніемъ и хлопнула отъ восторга въ ладоши; она протянула мн руку, и мы вмст вышли въ коридоръ; Агмахдъ пошелъ вслдъ за нами. Пораженный развернувшейся передо мною сценой, я остановился, какъ вкопанный. За исключеніемъ того мста, гд я стоялъ — въ непосредственномъ сосдств съ дверью, ведущей въ Святая Свтыхъ, — весь проходъ былъ сплошь занятъ жрецами; передъ святилищемъ оставалось свободнымъ значительное пространство, среди котораго стояло ложе; на немъ лежало шелковое покрывало, все вышитое золотыми буквами, подобными тмъ, которыя были на моемъ одяніи. Кругомъ ложа изгородью шла скамья съ душистыми растеніями, и весь полъ вокругъ него былъ усыпанъ сорванными цвтами. Я невольно отступилъ назадъ при вид этого громаднаго сборища одтыхъ въ блыя одежды жрецовъ, которые стояли неподвижно съ устремленными на меня взорами; но прекрасныя сочетанія цвтовъ мн понравились.