Иду на вы
Шрифт:
– Стало быть, погибели княжичу не желаешь?
– Нет! Довольно с меня и старого. Не хочу Рюриковичей изводить. Возмужает Святослав, сам сядет в Киеве, как прежде у Олега с Игорем было.
Древослав сощурился лукаво.
– А не страшишься, что Святослав тебе за отца мстить станет, да сызнова древлян притеснять?
– Что взрастим,-развёл руками Мал.-Того и отведаем. К тому же, мыслю я Святослава родством с собою повязать. Дочь-то моя, Малуша, чем не жена ему?
– Разумны твои речи, княже, и замыслы с нашими чаяниями союзны. Однако, позволь подать тебе совет-другой. Как бы ни сложилось у тебя с Ольгой, стерегись её. Век
– Обещаю,-Мал посуровел ликом.-Слово княжье в том даю!
– Вот и ладно. А мы уж за тебя Богов просить станем.
– Так ведь принял же Перун нынче жертву,-удивился князь.-Дым-то вон как побагровел! Будто кровью налился. Уж верно поможет нам.
Древослав кивнул, задумавшись. Чтобы дым от любого огня багровым стал, только и надобно, что травы особые в прах истолочь, со смолой смешать, а после в огонь кинуть. Кинь в печь, так из печи кровавый дым пойдёт. Однако, князю о том ведать ни к чему.
– Поможет, княже, не сомневайся,-вымолвил, на прощание жрец, закидывая на плечо котому.-Ты уж ступай теперь. Негоже хозяину гостей надолго оставлять. Да, и нам пора. Прощай же, княже!
Волхвы поклонились разом, и один за другим пошагали прочь со двора. Мал же, глядя им во след гадал о чём же на сей раз умолчали божьи люди. С ними всегда так - о многом ведают, да не много поведают. Волхвы - сила с какой не потягаешься. Не теперь. Вот как станет Киевским князем, тогда...
Хотя, не время пока ни гадать, ни загадывать. Верно сказал Древослав - не в обычае гостей оставлять. Без княжьего догляда.
* * *
В Искоростене домов из камня не сыщешь. В Киеве ещё можно, хоть и не много, а в Искоростене ни единого. Кто ж станет камень тесать, коли вокруг вековым лесам края нет? Древляне испокон из леса кров себе ладят. Наловчились. Купцы да знать норовят хоромы из дуба да клёна поставить. У прочих - сосновые. Однако, и те и другие срублены крепко, а при всяком жилище - двор тыном обнесён. Над воротами, чтоб лихо отваживать, головы оленей да вепрей белеют, а у кого и медвежья голова прилажена, либо тура.
Иные дома ещё пращурами ставлены. За такие лета, небось и камень искрошится, а эти, кажись, только крепче становятся. К тому же, старики сказывают, будто не живет в каменной избе домовой, оттого что сама она мёртвая. А ежели так, то и людям в ней жизни не будет - хворь не одолеет, так жена загуляет, или того хуже - скотина издохнет. Древляне, о том ведая, из камня только печи да очаги складывают. Ну, кто-то ещё может под нижний венец валуны подсунуть, но остальное всё из дерева. Улицы, и те еловыми плахами мощёны. Ель смолиста, её гниль долго не берёт. Да, и зазоры меж плахами неспроста оставлены. Сквозь них вода в землю уходит, а на улицах сухо, хоть бы и в дождь.
Вот, греки у себя в Царьграде улицы камнем мостят, а вдоль них для воды канавы роют. Чудные они, греки. Это ж надо удумать - весь стольный град канавами изрыть!..
Одна беда с еловыми мостовыми - подковы их разбивают аж на щепы. Потому. верхом в Искоростене только князю да гридням ездить дозволено. Да, и то не праздно, а ежели нужда бывает. Прочие же - пешком. Ну, а товары, какие в руках не снести, можно в повозке на волах. Волы хоть и неспешны, но бремя могут великое тянуть.
Те улицы, что ведут к торговым рядам, либо княжему терему, так широки, что две повозки там без труда разъедутся. Остальные поуже, а в иных переулках, так и вовсе человек едва протиснется. Такими-то окольными переулками и старались ступать трое волхвов.
Прохожие здесь, хоть изредка, а всё же встречались. И всяк встречный, не только баба или малец, но и зрелый муж, поначалу любопытно таращился. Волхва и одного-то не часто увидишь, а тут сразу втроём. Двое, при том, так и вовсе незнакомые, пришлые. Дивились горожане, но не долго. Уветич, что шёл чуть впереди, глянет в очи такому прохожему, тот и пошагает мимо, но уже безо всякого любопытства, будто и не видит ничего небывалого.
Следом за Уветичем шли, постукивая сучковатыми посохами, Древослав с Богумиром. Оба они хоть летами превосходили своего собрата, однако не только поспевали за ним, ни мало не запыхавшись, так ещё и речи меж собою вели.
– Стражам на вратах тож очи отводить станем?-спросил Богумир, поправляя котому, что так и норовила слететь с плеча.
– По что?-отозвался Древослав.-Я, княжей волей, повсюду проход имею. Да, и без того, кто посмеет волхвов не пустить?
– Так ведь разнесут же ополченцы про наш уход.
– А,-махнул Древослав рукою.-Всё одно разнесётся. Не наша печаль. Нам бы город без зевак миновать, не то, кабы не Уветич, уж поди гурьбой следом плелись.
Богумир возражать не стал. Его, как и Древослава, пересуды горожан не заботили. Иных тревог хватало, и первая средь них - свара меж собратьев-волхвов, какую всяко затеют слуги Велеса.
– Коль на вратах помехи не случится, да нурманские дозоры обойдём, то к утру, глядишь, доберёмся до переправы. Поспеем в срок.
– Нет,-Древослав пригладил растрепавшуюся от быстрой ходьбы бороду.-Поспеть мало. До срока явиться надобно. Покуда Коло не собралось, хочу с собратьями словом перемолвиться. Мыслю, Влесовы-то уж расстарались среди прочих помыслы наши опоганить. Не поскупились, поди-тка на кривду да наветы! Поспешать нужно. Ежели без продыху пошагаем, к ночи ещё у переправы будем.
Богумир смолчал в ответ, лишь крякнул. До переправы путь не из близких, а ноги то уже не те, какими были не только в юности, но и в зрелости даже. Однако, Древослав прав, негоже медлить. Не теперь. Ныне решится - сбудутся ли чаяния Перуновых волхвов.
Замысел свой они не одно лето вынашивали, не одну луну промеж себя рядили, от прочих втайне.
О том, что сродным племенам, по всем землям от сербов до полабов один князь потребен давно уже речи велись. И не только у волхвов да первых людей, но и среди купцов да огнищан тоже. Тут спорь-не спорь, а меж князей достойней киевских не сыскать. В Киеве нынче Рюриковичи сидят, что корнями да кровью от священной руси - им и править.