Идя сквозь огонь
Шрифт:
Ты мне в сем поможешь. Мы с тобой примерно одного роста, да и в ширине плеч ты мне не уступишь. Пусть же мои недруги мыслят, что ты — это я!
Оттащив тело в кусты, он быстро переодел мертвеца в свои доспехи. На поясе Каина висел нож, острый, как бритва.
Ежедневно бривший собственную голову, людоед скоро избавил убитого от волос. Затем, взяв в руки булаву, дважды ударил ею жолнежа в лицо, превращая его в фарш.
— Чего-то недостает! — проворчал он, осматривая покойника с придирчивостью живописца, разлядывающего свое полотно, прежде чем отослать его к заказчику. — Ну вот! Как же я сразу не догадался!
Отхватив ножом изрядный клок своей бороды, тать вдавил его в кровавое месиво на месте лица жолнежа.
— Теперь все, как надо! — усмехнулся он, довольный своими трудами. — И пусть кто-нибудь скажет, что это — не Махрюта!
Произнеся это, людоед вскочил на коня и скрылся в чащобе.
Глава 115
Вытащив из тел убитых десяток стрел, Щерба вложил их в колчан и уже собирался покинуть поле битвы, когда к нему подъехал Воевода.
— Я и помыслить не мог, что у меня объявится такой союзник! — мрачновато молвил он, озирая казачьего вождя.
— Я тебе — не союзник! — холодно откликнулся Щерба. — Мы бились за простой люд, а не за Унию или Корону!..
— Как бы там ни было, ты нам помог, — нехотя признал заслугу атамана Кшиштоф. — Скажи, что ты намерен делать дальше?
— А тебе зачем сие? — прищурился старый казак.
— Хоть я и благодарен тебе и твоим людям за помощь, но впустить вас на свои земли не могу! — нахмурился Воевода. — Будет лучше, коли вы вернетесь в Дикое Поле!
— Что ж, в этом наши желания сходятся! — кивнул ему Щерба. — Не тревожься за веси, что встретятся нам по пути. Мы их обойдем стороной. Люди, спасшие Милицу от разграбления, не станут жечь иные села!
— Не отступишься от своих слов? — одарил его испытующем взглядом Кшиштоф.
— Не отступлюсь! — хмуро усмехнулся казак. — Мое слово крепко. Не веришь — спроси своего друга, пана Прибыслава. Ему как-то приходилось иметь со мной дело…
— И все же я велю жолнежам проводить вас до границ моих владений! — вздохнул Воевода. — Так мне будет покойнее на сердце!
— Коли тебе так покойнее, пусть провожают! — равнодушно пожал плечами Щерба. — Главное, чтобы твои жолнежи не задирали казаков. Напросятся на драку — потом пусть не обижаются!
Кшиштофа покоробило от таких слов атамана, но памятуя о спасении его людьми Милицы, шляхтич сдержал гнев.
— О сем не тревожься! — с плохо скрываемым раздражением ответил он. — Тебе и твоим молодцам опасаться нечего! Мое слово тоже крепко!
— Ладно! — бесстрастно кивнул ему Щерба. — Поглядим…
Заслышав позади стук копыт, казак оглянулся. Со стороны леса к ним приближался Бутурлин.
— Рад видеть тебя, боярин! — приветствовал Дмитрия Воевода. — Скажи, как тебе взбрело в голову разрушить запруду на Безымянной?
— Да уж как-то взбрело! — развел руками московит. — А тебе сие не по нраву, пан Кшиштоф?
— Да как сказать… — нахмурился старый рыцарь. — Карпов на обед мне теперь не дождаться. Однако недругов ты уделал лихо, ничего не скажешь! Воистину, хитроумием тебя Господь, не обделил!
— Хитроумие мне чуждо, — ответил шляхтичу Бутурлин, — просто без помощи Безымянной мы бы не смогли отстоять Милицу…
— Жаль только, виновников нашествия не удалось пленить! — досадливо поморщился Воевода. — Ладно, коли утонули! А что, если выжили и замышляют новое коварство?
— Махрюту и турка я после битвы в живых не видывал, — честно признался Дмитрий, — а вот с Радзивилом встретиться довелось.
У нас с ним даже вышел поединок…
— И где сей тать?! — голос поляка дрогнул. — Ты сразил его? Захватил в плен?
— Ни то, ни другое, Воевода, — покачал головой московит, — я отпустил его на волю!
— Радзивила?.. На волю?.. — Кшиштоф едва не задохнулся от волнения. — Ты, верно, шутишь?!
— Не шучу, — глядя ему в глаза, ответил Бутурлин, — я подарил княжичу свободу.
— Да что ты за человек такой, боярин! — вышел из себя Воевода. — Одного вражину упустил, другого — отпустил! Как ты мог на такое решиться?!
— Минувшим летом Владислав защитил на охоте княжну Эву от клыков вепря, — объяснил ему свой поступок Дмитрий, — я не мог отнять жизнь у человека, спасшего мою возлюбленную!
— Ладно, не мог отнять! — продолжал бушевать Кшиштоф. — Связал бы татя и доставил ко мне! А я бы уже передал его в руки правосудия!
— Хочешь сказать, что отдать человека палачу — не то же самое, что казнить его самому? — горько усмехнулся Бутурлин. — Прости, Воевода, но я мыслю по-иному…
— Не знай я тебя, подумал бы, что вы с Радзивилом заодно! — проворчал, с трудом обретя спокойствие, Самборский Владыка. — И что мне теперь делать?
— Радоваться тому, что удалось избежать нашествия! — улыбнулся Дмитрий. — Король наверняка оценит твои действия по заслугам.
— Какие заслуги?! — безнадежно махнул рукой шляхтич. — Радзивил нынче же побежит к врагам Польской Короны!
— Пусть бежит, — пожал плечами боярин, — едва ли кто-нибудь из Владык поддержит его после того, как он проиграл битву деревне, да еще и погубил войско!
— Тебе легко говорить… — тяжко вздохнул Воевода. — Ты — иноземец, с тебя Король не спросит!
— С тебя тоже! — уверил его Бутурлин. — Дай Бог всей шляхте исполнять долг перед державой так, как его исполняешь ты!
— Скажешь сие моему Государю, когда он будет меня судить! — горестно покачал головой старик. — Впрочем, что с тебя взять?
Ты и так спас Унию от раскола, посему награждать нужно не меня, а тебя!
— Ошибаешься, Воевода! — возразил ему боярин. — Мы победили вместе: ты, я, казаки! Но в первую очередь — жители Милицы, выступившие против Радзивила!