Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Что за песня такая, брат? — полюбопытствовал он у датчанина.
— Да так, старинная баллада, — ответил тот, улыбаясь своим мыслям, — былина, по-вашему!
— И о чем она?
— Королевская дочь оплакивает погибшего жениха…
— А при чем здесь сие? — поднял на него изумленный взор Газда.
— Там слова есть, уместные для нынешних событий. Хочешь, переложу на вашу речь?
— Давай! — согласился казак.
— Что ж, слушай! — запел Харальд.
Сад опустел опять, нет сомнения
Не повернуть нам вспять
Реку времени, реку времени!
Пусть поток меня вдаль несет,
Сердце ждать не устанет -
Лишь тогда я забуду все,
Когда биться оно перестанет!..
— А что, добрая песня! — одобрительно отозвался о балладе казак. — Только петь ее нужно не нам, а Радзивилу. Его же унесло потоком!
— Да и забыть то, что сталось ныне, ему будет непросто! — подмигнул Газде датчанин. — Однако что ни делает Господь, все к лучшему!
— Хорошо бы еще Дмитрию возвратить себе княжну, — тряхнул чубом Газда, — тогда бы мне впрямь покойно на сердце было!
— Так и будет! — убежденно ответил ему Харальд. — Верь мне, брат!
Достигнув леса, княжич Владислав сорвал с головы шлем и обернулся, переводя дух. Битва догорала. Последние бойцы-литвины, решившиеся дать отпор Воеводе, сдавались на милость победителя.
Радзивил не знал, радоваться ему или горевать. Вместе с войском он утратил надежду на обретение Короны Литвы, однако сохранил жизнь и свободу.
Все, что ему оставалось, — это достичь своего стана прежде, чем туда доберутся поляки, и, захватив Эвелину, бежать в Ливонию.
— Надеюсь, ливонцы не выдадут нас Ягеллонам, а переправят в Швецию, — вслух подумал княжич. — Король Эрик собирает под свои знамена всех врагов Польши, найдется у него место и для меня!
Но планам его не суждено было сбыться. Сквозь шум дождя Владислав услышал приближающийся стук копыт. Спустя миг, прорвав дождевую завесу, появился и сам всадник.
Владислав едва не онемел от изумления, узнав в нем Бутурлина. Он ожидал встречи с кем угодно, но только не с московитом.
— Куда это ты спешишь? — хмуро обратился Дмитрий к беглецу. — Хочешь вновь похитить княжну? Не дозволю!
— С дороги, тварь убогая! — процедил сквозь зубы княжич, сжимая рукой черен булавы. — Ты не встанешь меж мной и княжной!
— Не такой уж я убогий, коли сумел устроить вам доброе купание! — усмехнулся Дмитрий. — Что, думал втоптать нас в грязь конями? Ан не вышло! Не видать тебе и княжны!
С яростным воплем Радзивил ринулся в бой. Отразив щитом его удар, боярин ответил врагу махом секиры.
Тот принял ее на щит и вновь перешел в наступление. Ярость княжича рвалась наружу, и он обрушивал булаву на московита со всей данной ему богом мощью.
Но Дмитрий не уступал врагу ни ловкостью, ни силой, и чаяния Радзивила легко его одолеть потерпели крах.
Однако желание расправиться с соперником не покидало Владислава. Кольчуга, покрывавшая тело московита, едва ли могла защитить его от шипов булавы, и княжич ждал часа, когда щит Бутурлина расколется, подарив ему шанс нанести врагу смертельный удар.
Дмитрий разумел это и отражал оружие нобиля так, что оно скользило по его щиту, не разрушая «подарок» Илькера. Радзивил понял: боярин хочет его измотать.
У княжича оставался последний шанс на победу, и он не преминул им воспользоваться. Видя, как ловко уходит московит от ударов слева, Владислав резко выбросил вперед щит, намереваясь поразить им Бутурлина в правый висок.
Но Дмитрий был готов к сей хитрости неприятеля. Пригнувшись, он ушел от выпада Радзивила, и прежде чем тот вернул щит в положение обороны, вогнал ему в бок пробойник секиры.
Миланские латы выдержали удар, но прогнулись под острым шипом, и княжич вскрикнул от боли. Не давая врагу опомниться, Бутурлин разрубил черен его булавы, а с левой руки сорвал щит.
В считанные мгновения гордый княжич был выбит из седла и повержен наземь. Спешившись, Дмитрий подошел к своему врагу.
— Ты мне ребро сломал! — морщась, прошипел Радзивил.
— Ничего, — сдерживая гнев, молвил боярин, — Адам без ребра выжил, и ты с Божьей помощью одюжаешь!
— Ты лишил меня всего! — продолжал изливать желчь княжич. — А теперь еще глумишься надо мной? Если в тебе есть хоть капля чести, избавь меня от насмешек и убей, как подобает воину!
— Убивать тебя я не стану, — ответил, обретя привычное спокойствие, Бутурлин. — Помнится, ты говорил, что спас на охоте Эву. Коли это так, я не желаю твоей смерти…
Но и позволить тебе вновь завладеть ею я не могу. Посему ступай, куда глаза глядят, но помни: дорога к Эве тебе заказана!
— Ты меня отпускаешь?.. — поднял на него изумленный взор Владислав. — Не могу поверить…
— Придется, княжич! Беги к туркам, беги к шведам, хотя не ведаю, кто из них согласится принять тебя после сего разгрома!
И будет ладно, коли ты забудешь о Короне Литвы. Едва ли литвинам нужен властитель, коий, не успев короноваться, уже грабит и сжигает своих подданных!..
— Я не забуду сего, боярин! — злобно оскалился Радзивил. — Знай, это не последняя наша встреча. Клянусь памятью предков, мы еще сойдемся в битве, и ты заплатишь мне за мое нынешнее унижение!..
— Блажен, кто верует! — ответил княжичу Дмитрий. — Ступай, я тебя не задерживаю!
Кряхтя от боли, Владислав влез на коня, но, проехав пару шагов, вдруг обернулся в седле. Сорвав с шеи небольшой ключ на шнурке, княжич бросил его Бутурлину.