Игра как феномен культуры
Шрифт:
Подобную форму использовали впоследствии французские поэты Стефан Малларме, Гийом Аполлинер и другие.
В книге Кэрролла «Алиса в Зазеркалье» (1872) действие происходит в стране, по ту сторону зеркала; персонажи уподоблены шахматным фигурам «в положении перед началом игры»: Белая Королева, Черная Королева, Рыцарь на Белом Коне, рыцарь на Черном Коне, пешки (посыльный, карась, шляпник и т.д.); сюжетное действие развивается как шахматные ходы: 11 ходов у белых фигур, 10 – у черных фигур. Например, 2-й ход
Переводчица Д. Орловская сумела точно передать построение загадки Кэрролла и заключительный вопрос в форме каламбура:
Изловить эту рыбку нетрудно —Ребенку под силу.И купить эту рыбку нетрудно —Гроша бы хватило.А в тарелку ее положить —Так и вовсе безделка.Потому что она, как известно,Родится в тарелке.– Рыбку мне принеси!– Принести ее вам? Это можно.– Крышку с рыбки сними!– Ах, увольте, мне так это сложно, —Будто клеем приклеена крышка… ТеперьОтгадайте загадку:Легче рыбку наружу извлечь или намОбнаружить отгадку?Однако ни автор, ни его персонажи не дают отгадки. Первый стихотворный ответ на загадку Белой Королевы появился в английском журнале «Фан» 30 октября 1878 года:
Если острым ножомМы раскроем кастрюльку-загадку —Из-под крышки мы УСТРИЦ возьмем,А под крышку положим отгадку.До сих пор комментаторы и толкователи Кэрролла расшифровывают головоломки и интеллектуальные загадки, кроющиеся в его занимательных нелепостях. Одним из первых исследователей был английский писатель, автор детективных повестей Г.К. Честертон. В статьях («Льюис Кэрролл», «По обе стороны зеркала»), написанных по случаю юбилея Л. Кэрролла, он отмечал: «… он взял логарифмы и силлогизмы и обратил их в нонсенс… Кэрролл всего лишь играл в Логическую Игру; его великим достижением было то, что игра эта была новой и бессмысленной, и к тому же одной из лучших в мире».
Еще дальше в изобретении всевозможных словесных путаниц пошел преподобный У.А. Спунер, глава Нового колледжа в Оксфордском университете. Он прославился различными языковыми перестановками, которые стали называться в его честь спунеризмами: sin twister («свиватель грехов») вместо twin sister («сестра-близнец») или half-warmed fish («наполовину подогретая рыба») вместо half-formed wish («полуоформленное желание»). Спунеру приписывали много оговорок, которые, возможно, ему не принадлежали. К примеру, однажды в церкви он сказал даме вместо: «May I show you to a seat?» («Разрешите мне проводить вас на место») – «May I sew you to a sheet?» («Разрешите мне пришить вас к простыне»).
Попытку постигнуть великую загадку жизни – энигму – с помощью намеков, символов, иносказаний, игры метафор и ассоциаций, доходящих до нарочитой многозначительности, зашифрованности содержания, предприняли П. Верлен (1844 – 4896), А. Рембо (1854 – 4891), С. Малларме (1842 – 1898) и другие представители французского символизма – направления, которое появилось во Франции в конце XIX века. «Самый оригинальный, самый грешный и самый мистичный» (А. Франс) поэт Поль Верлен называл символические образы, усиливающие смысл слов и придающие им загадочность, «окном в неведомое». Ветер у поэта символизирует всевластный рок, лес – угрызения совести, равнины – тоску, осень – усталость, близкую смерть и т.д. Верлен стремился к передаче впечатлений, создания настроения посредством намеков, выделения в стихе преобладающего звука-ноты, использования верлибра, повторов и звукописи, усиливавших выразительность и живописность его лирики:
Осени стон,Как похоронЗвон монотонный.Тьма за окном,Все об одномПлачется сонно.(«Осенняя песня», перевод В. Брюсова)Игра в неупорядоченные, бессистемные ассоциации присутствует в «цветном» сонете Артюра Рембо «Гласные», в котором он попытался установить внутреннюю связь между звуками и цветами. Но поэт нарушает алфавитную последовательность. Один из исследователей его творчества (Люсьен Сози) утверждал, что в раскрытии значения букв Рембо исходил из их графики, если при этом представить печатные прописные буквы уложенными на бок:
А – черный, белый – Е, И – красный, У – зеленый,О – синий. Гласные, рождений ваших датыЕще открою я … А – черный и мохнатыйКорсет жужжащих мух над грудою зловонной.Е – белизна шатров и в хлопьях снежной ватыВершина, дрожь цветка, сверкание короны;И – пурпур, кровь плевка, смех, гневом озаренныйИль опьяненный покаяньем в час расплаты.У – цикл, морской прибой с его зеленым соком,Мир пастбищ, мир морщин, что на челе высокомАлхимией запечатлен в тиши ночей.О – первозданный Горн, пронзительный и странный,Безмолвье, где миры и ангелы, и страны, —Омега, синий луч и свет Ее очей.В европейской живописи XIX века игровые мотивы нередко способствовали раскрытию тенденции прозаизма буржуазного искусства, созданного тем классом, который приобрел власть и почувствовал себя успокоенным. Уютный домашний интерьер, на фоне которого идет игра, создается французским художником Франсуа Жераром (1770 – 1837), учеником знаменитого Жака Луи Давида, в картине «Салон Жерара» (1810-е гг.). Основное внимание художника сконцентрировано на компании, играющей в карты. Спокойные позы игроков, их безмятежные, дружелюбные лица мягко освещаются светом, падающим от настольной лампы.
Смелые композиции на тему карточной игры создал французский художник Поль Сезанн (1839 – 1906), написавший в 1890 – 1896 гг. пять картин «Игроки в карты» и несколько этюдов к ним. Предполагают, что серию начинала самая большая по размеру картина с изображением четырех игроков, разыгрывающих партию. На полотне из музея Метрополитен за столом сидят и играют только три игрока, четвертый стоит, раскуривая трубку и внимательно следя за игрой. В трех последних картинах художник шел по пути избавления от лишних деталей и сокращения числа играющих до двух человек, неподвижно сидящих за картами друг против друга и сосредоточенно обдумывающих очередной ход. Отказавшись от переднего и заднего плана, Сезанн погружает зрителя в средний план, что усиливает остроту изображаемого.