Игрушка для драконов
Шрифт:
В груди вспыхнуло пламя праведного гнева. Никто ранее так со мной не обращался. Не играл на эмоциях, желая увидеть, как далеко я смогу зайти.
— И как я должна была себя повести, если бы меня и впрямь подослали? — поджав губы, спросила я.
— Например, согласиться на любые жертвы.
— А может, я просто сделала бы это от отчаяния? Вы никогда не думали, что в моём положении больше нечего терять? И тем не менее я понимаю разницу между обманутой девушкой и той, которая с радостью приняла чужие условия, — я бросала обвинения в лицо инквизитора, смотря в его глаза, ставшие почти бесцветными и непроницаемыми. С таким же успехом я могла разговаривать с пустотой. Лишь в уголке рта Шилдса залегла вертикальная складка.
— Не думал, что вы даже теперь столь щепетильны в вопросах чести. Обычно тесное общение с Эдриксами заставляет женщин пересмотреть моральные принципы.
Перед моим внутренним взором всплыл образ Виктории. Она, возможно, до замужества тоже была строгих нравов, а теперь считала семейные оргии приятным дополнением к браку.
— Рада, что прошла ваше испытание, — сухо отозвалась я. — Что теперь?
— Завтра вы сделаете новый магический отпечаток. Суду потребуется доказательство того, что вы в принципе способны их создавать, и тот случай не был единственным.
Я удивлённо вскинула брови:
— Но для этого нужна сильная эмоция!
— Да, вас ждёт небольшое испытание. Ещё раз прошу извинить, но это необходимо. Сегодня отдохните и не откажите мне в ужине на террасе. А утром Клара всё подготовит.
Приглашение на ужин выглядело приказом, и хоть я не собиралась отказываться, в душе шевельнулось недовольство: мог бы действовать и погалантнее. Всё же я не только обуза, но и главный козырь в его борьбе против Эдриксов!
Однако, привередничать было мне пока не на руку, поэтому я только кивнула.
— Вы свободны.
Нельзя сказать, что подобное пренебрежение меня не задело. Обращаться с дамой как с подчиненным галантным Драконам было не свойственно. Впрочем, ранее я не общалась с инквизиторами. Говорят, подобная работа оставляет неизгладимый след.
Я поднялась с дивана и попыталась придать своим движениям ту природную грацию, которая досталась мне от матери. Нет, я понимала, что очаровать подобного сухаря — дело для такой малоискушённой кокетки как я, непосильное. Но хотелось, чтобы Шилдс видел во мне не только важного свидетеля, но и хрупкую даму, нуждающуюся в защите.
От его покровительства, пусть и косвенно, зависит решение Министерства. Чтобы после всего вести достойную жизнь, я не должна быть замешана в скандале. В силах «безопасника» не довести дело о суда и добиться от моего мужа тихого развода. А если это будет невозможно, то сделать так, чтобы я не оказалась на одной скамейке с преступниками.
Покинув Огненный зал и втайне радуясь, что Шилдс не предложил меня проводить, я вспоминала всё, что просмотрела по судебным делам в обширной библиотеке Свитенвилля. Последнее публичное обвинение в триолизме рассматривалось больше двадцати лет назад и закончилось приговором, а после и публичной казнью. В тот раз осудили всех троих: и двоих Магов, и жену, желавшую делить постель одновременно как с супругом, так и со своим бывшим другом детства. Не помогли даже заверения последнего, что он с помощью магических кристаллов подчинил волю двух других. Суд был скор на решение и расправу, следов влияния магии, подавляющей волю, не нашли. Или не старались отыскать.
Подрыв семейных устоев, кровосмешение, дети, отцовство которых нельзя точно определить и прочие последствия двоемужества вели к вырождению господствующих рас и ослабляли их природную силу, поэтому решения по делам подобного рода выносились быстро, без шансов на оправдание.
Так, в глубокой задумчивости, я добралась до своей комнаты. Личной горничной у меня здесь не было, однако, я ничуть не огорчалась. Чужие глаза и уши в спальне, единственном месте, где я могла побыть самой собой, только раздражали.
Вот и сейчас тишина в отведённой мне комнате ласкала слух и успокаивала. Думать о предстоящем испытании я не хотела. Несмотря на то, что утро только началось, я уже чувствовала себя так, будто провела в седле весь день и ночь. Отказавшись от завтрака, оставленного на столике у окна, я приняла ванну с пеной и, заведя будильник на четыре после полудня, провалилась в сон.
Глава 16
Проснулась я задолго до звона будильника. Всё время боялась, что не услышу его и зов горничной на ужин застанет меня врасплох. И вроде бы это не официальный приём, когда надо тщательно выбирать бальное платье и причёску, стараясь случайно не оказаться похожей на другую даму на этом же приёме.
Я медленно встала и раскрыла створки шкафа. Безликие пастельные тона, вызывающие у меня дрожь своей блеклостью, невыразительные, но удобные платья, больше подходящие для повседневной жизни, чем для ужина с мужчиной. Полупрозрачных шарфиков из газа, что я так любила, не было вовсе.
Вздохнув, я примерела по очереди всё, что висело в шкафу, остановив свой выбор на кремовом платье с завышенной талией. Оно хотя бы идеально подходило по размеру. Покрутившись перед зеркалом, я осталась довольна увиденным. На меня смотрела скромно одетая молодая девушка, чьё глубокое декольте намекало на приватный вечер. Пусть я и выглядела провинциалкой, однако и ужин не обещал романтики.
Определившись с нарядом и подходящими к платью туфельками на низком каблучке, я немного успокоилась. Никто не ждал от меня, что вечером я буду блистать и кокетничать. Вероятнее всего, ужин — просто дань вежливости хозяина к вынужденной гостье.
И всё же не буду лукавить, я с нетерпением ждала вечера. Хотелось больше узнать о той роли, что готовит мне Око. И хоть немного о завтрашнем испытании, руководить которым предстоит немой Кларе. Я надеялась выспростить и о Филиппе. Конечно, господин Шилдс вряд ли захочет обсуждать со мной свою жизнь, на это я и не рассчитывала. Однако теперь у инквизитора не получится сделать вид, что Свитенвилль лишь случайный дом для временного содержания важных свидетелей. Вопрос, который волновал больше прочих: почему Серебрянный привёз меня именно сюда? В свой второй дом, хранящий немало тайн о его прошлом.
В дверь робко постучали:
— Госпожа Ядвига, разрешите войти? — спросила горничная. У неё было трудно произносимое имя, вероятнее всего, северного происхождения.
— Да, пожалуйста!
На пороге появилась миловидная брюнетка с высокими скулами и узким разрезом глаз. Она держала в руках большую коробку:
— Господин Кинегсон просит вас оказать ему честь и надеть это сегодня вечером.
Девушка присела в неглубоком поклоне и положила квадратный короб на кровать, но уходить не спешила. Она стояла, опустив голову, и бросала на подарок косые взгляды. Я понимала, что её распирало любопытство, мучило оно и меня, но я знала разницу между собой и слугами. Мать с детства учила меня не давать им лишнего повода для сплетен.