Игры Немезиды
Шрифт:
— Мило, хотя Дэвид думает исключительно о терраформировании и сиськах, — отмахнулась Бобби.
— Я прибрался в комнате для гостей, — сказал Бен. — Выпишешься, можешь пожить у нас.
— Это вряд ли, — несколько жестче усмехнулась Бобби.
— Нет уж, — заявил ее брат, — и не спорь. Я сразу тебе сказал что Иннис–Шэллоу — опасный район, особенно для одинокой женщины. Если бы тебя не спас Алекс…
— Не думаю, что я кого–то спас, — вставил Алекс, но Бен, поморщившись, гнул свое:
— Ты бы погибла. А то и хуже.
— Хуже, чем погибла? — удивилась Бобби.
— Ты понимаешь, о чем я.
Бобби наклонилась к нему, оперлась локтями о колени.
— Понимаю — и считаю, что это чушь. В Иннис–Шэллоу мне не опаснее, чем в Брич–Кэнди.
— Что ты такое говоришь! — возмутился брат. — Неужели тебе все еще не ясно…
Алекс бочком сдвинулся к двери. Бобби заметила его движение и короткой улыбкой сумела выразить: «Извини», и «Спасибо», и «Как он уйдет, вернемся к важным делам». Кивнув, Алекс ретировался в коридор. Раскаты семейной баталии отдавались и там.
У собственной койки Алекса поджидала полиция. На сей раз его показания были по крайней мере связными. Впрочем, кое–что пострадавший постарался оставить в тени.
Слово «семья» на дальних кораблях использовалось большей частью в переносном смысле. Иногда и впрямь попадались кровные родственники, но почти всегда это были астеры. На военной службе и в корпорациях изредка встречались женатые пары и уж совсем редко — с ребенком. Случались двоюродные братья и сестры. Впрочем, гораздо чаще слова о семье выражали потребность в дружбе, в близости, в человеческом контакте, вписанную так глубоко в гены, что без нее человек чувствовал себя не вполне человеком. Слово «семья» было высокопарным именованием товарищества, синонимом верности, значившим много больше своего исходного значения. В воспоминаниях Алекса настоящая семья — кровная родня — выглядела как люди, которые сами не понимают, как так получилось, что они числятся по одному адресу. Пока были живы родители, Алекс их любил, да и сейчас любил память о них. Кузены всегда радовались его приезду, Алекс с удовольствием пользовался их гостеприимством. Увидев Бобби с братом и ощутив их глубинное, непреодолимое несходство, он что–то до конца понял.
Мать может любить дочь больше жизни, как в сказке, — или ненавидеть ее всей душой. Бывает то и другое одновременно. Сестра с братом могут дружить или ссориться, а могут разойтись в неуютном равнодушии.
И если кровное родство так разнообразно, может, слово «семья» изначально было лишь метафорой.
Алекс думал об этом, подходя к норе Минь. Ее приемные сыновья и дочь оказались дома, обедали лапшой с рыбой, и все они встретили гостя как своего, словно его ранения их заботили, словно им было не все равно. Алекс посидел за общим столом, легко и шутливо припоминая нападение и его последствия, хотя ему больше всего хотелось, как только позволит
этикет, забиться под каким–нибудь предлогом в отведенную ему комнату.
Его ожидало сообщение с «Роси». От Холдена. При виде знакомых голубых глаз и нечесаных каштановых волос Алекс странно взволновался — как будто часть его уже вернулась на «Росинант» и удивлялась, что он не весь там.
«Алекс, привет. Надеюсь, у тебя там все хорошо, и у Бобби тоже».
— Да, — ответил записи пилот, — забавно, что ты спросил.
«Слушай, я занялся тем делом с пропавшими кораблями.
И есть у меня подозрения насчет Венгрии–четыреста тридцать четыре. Ты не мог бы как–нибудь разжиться кораблем? Если надо, плати за аренду с моего счета. Хорошо бы ты поискал, не прячется ли там судно под названием „Пау Кант“. Спецификацию и опознавательный код прилагаю».
Алекс поставил запись на паузу. По загривку у него бегали мурашки. Пропавшие корабли преследовали его весь день, и от этого становилось не по себе. Он, потирая подбородок, дослушал сообщение Холдена. В нем оказалось куда меньше информации, чем хотелось бы. «Пау Кант» не числился марсианским кораблем — о его принадлежности вообще не было данных. Установив ручной терминал на запись, Алекс проверил, как выглядит на экране. Пальцами причесал волосы и начал запись:
— Привет, капитан. Сведения по «Пау Канту» получил. Нельзя ли собрать еще информации по нему? Я тут вляпался во что–то несколько странное…
Он описал случившееся с ним и Бобби, приуменьшая опасность и свою тревогу. Не хотелось пугать Холдена, когда тот не в силах помочь. Пилот не упомянул о подозрениях Бобби и Авасаралы — только заметил, что его появление явно спутало карты бандитам. Может, у Алекса начиналась паранойя, но ему казалось, что передавать такие сведения без двойной шифровки означает напрашиваться на неприятности. Он все же спросил, какие еще корабли пропали и не прослеживается ли их связь с Марсом.
Не исключено, что то, чем занимался Холден, было всего лишь совпадением. Может, между «Пау Кантом» и пропавшими марсианскими кораблями отсутствовала какая–либо связь. Но Алекс бы гроша на это не поставил.
Он посмотрел еще, нет ли вестей от Амоса и Наоми, и несколько огорчился, не найдя их. Потом записал каждому по сообщению и отослал.
В большой комнате звенели детские голоса, три беседы велись одновременно, и каждый говорящий старался перекричать остальных. Алекс, не обращая внимания на шум, вышел в местную директорию и стал искать знакомые имена. Знакомые по военной службе. Таких были десятки. Мариан Костлоу, Ханну Метцингер, Аарон Ху. Он искал в директории старых друзей, знакомых, врагов — всех, кто был еще на Марсе, не ушел со флота, кто мог вспомнить его хотя бы настолько, чтобы согласиться выпить вместе с ним пива и поболтать.
К вечеру он нашел троих и каждому отправил сообщение, а потом запросил связь с Бобби. Через несколько секунд та появилась на экране. Вместо больничного халата на ней была рубашка с зеленым воротом, а вымытые волосы она заплела в косу.
«Алекс, — начала она, — не сердись на моего братца. Намерения у него добрые, но сам он тот еще хрен».
— У каждого есть родственники, — отмахнулся Алекс. — Чем все кончилось? Ты сейчас у него или у себя?
«Ни то, ни другое, — ответила Бобби. — Мне пришлось нанять уборщиков — отмыть пол от крови, и еще я заказала основательную проверку охранной системы, чтобы понять, как эти типы вошли».
— Да, после случившегося нельзя жить спокойно, — согласился Алекс.
«Верно. Но, если нападение повторится, я не желаю подставлять Бена и его жену под огонь. Потому я перебралась в отель. Там своя охрана, и мне по карману заплатить за то, чтобы она была вдвое более бдительной».
На заднем плане Минь призывала к тишине. В ее голосе звучал смех, и в протестах детей тоже. Сердце у Алекса сжалось. Он не подумал о возможности еще одной атаки — а должен был.
— В том отеле найдется свободный номер?