Игры Немезиды
Шрифт:
— Пропавшие корабли, — начал Холден. — Я о них кое–кому рассказывал.
— Так не делают.
— Задним числом я жалею, что не держал язык на привязи, но…
— Я не о тебе, — перебил Фред. — Тот, кто внедрился в систему безопасности противника, никогда не выдает, что ему это удалось. Таков основной принцип информационной войны. Пока враг не знает, что у него утечка, ты продолжаешь собирать сведения. Никто не станет выдавать себя, разве что ставки уж очень высоки или…
— Или?..
— Или врагу, за которым вы следите, уже немного осталось. Не знаю, пропавшие ли корабли так кого–то всполошили, что он наделал глупых ошибок, или положение Тихо настолько непрочно, что они меня уже не опасаются.
— Ты, кажется, вполне хладнокровно все это воспринимаешь.
— Паникую изнутри, — поднял бровь Фред.
Холден осмотрел кучку оставленных Моникой вещей, словно они могли что–то добавить. Ручной терминал растерянно мигал. Блузка бессильно и грустно свисала со стола.
— Вы что–нибудь извлекли из терминала? — спросил он Фреда.
— Нам к нему не подключиться, — ответил тот. — Диагностика не работает или требует особого допуска. Журналисты!
Холден взял терминал в руки. На разбитом дисплее беспорядочно были разбросаны светящиеся участки. Какой–то смысл угадывался только в мигающей красной кнопке в правом углу и очень крупных буквах NG SIG [6] . Когда Холден стукнул пальцем по кнопке, экран коротко вспыхнул. Кнопка исчезла, на месте букв возникло светло–коричневое пятно, пересеченное линией, — кусочек головоломки в шуме помех.
6
Вероятно, фрагмент надписи Coming signal — «входящий сигнал» (англ.).
— Что ты делаешь? — спросил Фред.
— Здесь была кнопка — я ее нажал.
— Господи боже. Вот так ты всю жизнь, а!
— Нет, ты послушай. Она… кажется, я принял входящий сигнал.
— Откуда?
Холден помотал головой и снова повернулся к вещам Моники. Слабый обрывок мысли, зудевшей в мозгу, с облегчением проскользнул в сознание.
— Ее видеорекордер, — сказал он. — У нее был маленький, переносный. Нарочно сделан незаметным, чтобы люди забывали, что говорят в камеру.
— И?..
— Его здесь нет, — развел руками Холден.
Фред сжал губы, шагнул вперед, впился взглядом в хаос огоньков на разбитом экране. Холдену в них почудилось движение — может быть, изменилась картинка? За дверью кабинета звучали голоса: чем–то возмущался мужчина, и ему холодно, отрывисто отвечала Драммер.
— Ты уверен, что нам никак не войти в ее терминал? — переспросил Холден.
— Совершенно уверен, — ответил Фред, — но, возможно, найдется другой способ. Пойдем. Чтобы справиться с этой загадкой, нам понадобится астроном, умеющий работать с изображениями.
Фред объяснил задачу, после чего три часа ушло на установку аппаратуры, фиксирующей свечение разбитого крана, и еще час на то, чтобы объяснить новую задачу компьютеру.
Очевидно, свечение экстрасолярных пылевых облаков качественно отличалось от свечения битого экрана. После того как обрабатывающую систему убедили, что задача входит в ее служебные обязанности, лаборатория занялась сравнением поляризации и углов наклона, фиксацией трещин на поверхности дисплея и построением компьютерных линз, не существующих в реальности.
Фред выгнал всех из лаборатории и закрыл дверь. Холден сидел, вслушиваясь в тиканье подсчитывающих фотоны сканеров и глядя, как понемногу проявляется изображение. Фред что–то мычал себе под нос — тихий неторопливый мотив, в котором ощущалась и меланхолия, и угроза. Пустые рабочие места подчеркивали, как одиноки они двое на полной людей станции.
Программа завершила работу. Изображение обновилось. Оно так и осталось нечетким, с радужными искажениями и отсутствующими фрагментами — от одного взгляда на эту картинку у человека начиналась мигрень.
Но хватило и его. Несколько метров пустоты, заканчивающейся квадратной стальной дверью и промышленным запорным механизмом. На стенах, на полу и на потолке — яркие желтые отметки и направляющие для палет и контейнеров.
— Передвижной склад, — сказал Фред. — Она на передвижном складе.
— Изображение сдвигается. Это она? Она шевелится?
Фред пожал плечами.
— Если шевелится, значит, она жива, так ведь?
— Возможно. Если жива, значит, она нужна им живая. И не на Тихо. Посмотри сюда.
Холден проследил за пальцем Фреда.
— Дверная рама?
— Герметизирована. Это делают перед самой отправкой. На станции, наверное, четверть миллиона таких складов, но запечатанных и готовых к отправке не больше нескольких тысяч. Кто–то хочет вывезти ее отсюда, подальше от нас.
Холден чуть перевел дыхание. Она там, она цела. Не в безопасности, но жива. Он и не догадывался, как тяжело давят ему на плечи страх и чувство вины, пока надежда не облегчила этот груз.
— Что? — спросил Фред.
— Я ничего не говорю.
— Я же слышу…
— А, — признался Холден, — я просто заметил, как каждый человек, который мне небезразличен, увеличивает число вещей, которые никак нельзя запороть.
— Тонкое наблюдение, молодец.
— Смеешься?
— Немножко. Но одновременно провожу целевой обзор плавающих у станции грузов. — Фред ткнул пальцем в большой экран. На нем тонкими линиями изображалась схема рабочей сферы Тихо. Холден по привычке стал искать глазами «Росинант». Но Фред указывал в другое место — на облачко плавающих в невесомости контейнеров. — Один из них — теплый.