Игры Немезиды
Шрифт:
Глава 17
Алекс
Алекс провел в учебке на Гекате большую часть периода подготовки, и возвращение туда вызывало у него странное чувство. Тому было две причины. К переменам он уже привык на Марсе — там тоже исчезли старые бары, открылись новые рестораны, заброшенные площадки для гандбола превратились в административные здания… Но в коридорах, по которым он ехал сейчас на карте, его поразило другое — молодость каждого встречного. Кадеты слонялись перед баром — прежде здесь под вывеской «Стальной кактус» готовили на гриле мексиканские блюда, а теперь продавали миски с тайской едой навынос. Эти задирающие нос и выпячивающие грудь ребята походили на участников карнавала. На экранах гоняли рекламу оружия и церквей, сервиса для холостяков — в расчете на туристов и командировочных — и страховых полисов для оставшихся дома родных. Все эти предложения сулили надежность и комфорт в ненадежном мире. Алекс помнил такую же рекламу. За несколько десятков лет стиль изменился, но питалась она теми же потребностями и подспудными страхами.
Алекс в свое время носил ту же форму и так же шутил. Или похоже. Он так же со смесью страха и надежды гадал, случится ли ему после выпуска попасть в бой. И старался казаться круче, чем был, в расчете на то, что настоящая крутизна придет со временем. Он помнил, каким серьезным все представлялось им тогда. Как в тот раз, когда Престон спьяну затеял драку с Грегори, и Алекс в нее вмешался, и всех сцапала военная полиция — и были уверены, что их карьере пришел конец. Или когда Андре Говард попался на мошенничестве и с позором отправился в отставку. Им это казалось чем–то вроде смерти. Сейчас Алекс видел перед собой ребятишек, задиристых и глупых. Детей. И он сам был здесь ребенком, и свои решения принимал не от большого ума. Примерно в этом возрасте он женился на Талиссе. Они все распланировали: как он отслужит срок и вернется домой. Те планы составляли вот такие ребята. Если так взглянуть, становится понятно, что ничего не вышло.
Была и вторая причина удивляться — все здесь знали его в лицо.
Алекс остановился у чайной под названием «Шик», помнившей времена его службы. Голубой с золотом навес накрывал стеклянную дверь легкой тенью. На окнах в стиле ар–нуво виднелись блеклые, под старину, французские надписи. Владелец взывал к представлениям о старом парижском кафе, сложившимся у людей, для которых Франция была незнакомой планетой. Как ни странно, передать ощущение старины прекрасно удалось.
Внутри теснилась дюжина столиков, накрытых настоящими льняными скатертями. В воздухе висел густой запах местной «кавы» — с миндалем, корицей и сахаром. У капитана Холдена был пунктик насчет кофе, и Алекс пожалел, что тот сейчас на Тихо и не может порадоваться этому запаху. Додумать мысль ему не дал Фермин, который вскочил с места и обнял его.
— Алекс, — вскричал Фермин. — Боже мой, да ты растолстел!
— Нет, — сказал Алекс, обняв его в ответ и отстранившись. — Не я, а ты.
— А, — покивал старый друг. — Конечно, растолстел я! Забыл. Садись.
Молодой, лет восемнадцати, официант выглянул из кухни и удивленно заморгал. Его улыбка изображала привычную вежливость, но Алекс слышал, как взволнованно он затараторил, спрятавшись за дверью. Алекс решил по возможности не смущаться.
— Спасибо тебе, — начал он. — Не хотелось мне быть таким парнем, который где–то пропадает до тех пор, пока ему что–то не понадобится…
— И тем не менее, — усмехнулся Фермин. Годы выбелили короткую щетину у него на голове и сделали тяжелым подбородок. Алексу все мерещилось, что, если посмотреть краем глаза, можно углядеть спрятанного за маской остролицего парня, его бывшего сослуживца. Тот парень почти открылся в жесте, которым Фермин отмахнулся от извинений: — Пустое, счастлив помочь другу.
Официант, кланяясь, показался из кухни. В его руках исходила паром широкая чашка. Он застенчиво поставил ее перед Алексом.
— Заведение угощает, — пояснил он. — Для вас, мистер Камал.
— А, — отозвался Алекс, — спасибо.
Парень еще раз поклонился и отступил. Алекс неловко хихикнул, а Фермин ухмыльнулся.
— Брось, мог бы уже привыкнуть! Ты же Алекс Камал, первый пилот, побывавший за Кольцом.
— Нет, только первый из выживших.
— Без разницы.
— И я туда вовсе не собирался, — упорствовал Алекс. — Если бы в меня не стреляли…
— Думаешь, от этого история становится менее романтичной?
Алекс подул на чай и сделал глоток. С медом, кардамоном и еще чем–то незнакомым.
— В том рейсе всего хватало, — протянул он, — только не романтики. К тому же обычно у меня рядом капитан, отвлекает внимание на себя.
— Может, в других местах и так. Но здесь ты местный. Свой парень, добившийся успеха в большом мире.
— А я добился?
Фермин развел руками, охватив одним жестом чайную и коридор за ней, базу Геката и весь Марс.
— Я вот так отсюда и не вылезал. Дослужился до главстаршины. Два развода, парень в Верхнем университете, звонит два раза в год, когда ему нужны деньги.
— Зато, ручаюсь, в тебя реже стреляли. Это не так увлекательно, как кажется.
— Наверное, не так, — согласился Фермин. — Трава всегда зеленее…
Час или около того оба пили чай, заедая миндальным печеньем — в молодости они съели бы больше. Фермин наскоро рассказал о полудюжине общих знакомых. Чай был хорош, Фермин — весел и добродушен. Трудно сказать, чем объяснялась напавшая на Алекса меланхолия. Когда они собрались уходить, молоденький официант отказался от денег, сказав: «За счет заведения».
На пропускном пункте базы Фермин прошел фейс–контроль. Опознав его, часовые проверили, нет ли у Алекса оружия и контрабанды, и выдали ему гостевой пропуск. Все заняло не больше пяти минут, причем проделано было неторопливо. Алекс вслед за Фермином ступил на движущуюся ленту и, опершись на перила, двинулся в глубь горы Олимп.
— Так что он за человек? — заговорил Алекс.
— Командор Дуарте? Он тебе понравится. Он всем нравится. Он уже десять лет адъютант адмирала Лонг.
— Она еще не в отставке?
— Она умрет на рабочем месте. — В голосе Фермина сквозила злость, прикрытая улыбкой.
— Спасибо, что ты все устроил.
— Мне было не трудно. Дуарте рвался с тобой познакомиться.
— Да ну?
— А что удивительного? Ты — пилот «Росинанта». Знаменитость.
Кабинет Уинстона Дуарте был простым и удобным. Рабочий стол из обычного прессованного поликарбоната, чуть больше, чем у дежурной в вестибюле. На настенном экране спокойная полуабстрактная картина с перетекающими тонами коричневого и сепии пробуждала воспоминания об осенней листве и в равной мере о математических выкладках. Единственной роскошью здесь была полка — кажется, с настоящими печатными книгами по военной стратегии. Сам Дуарте вписывался в обстановку, будто его создали для нее. На полголовы ниже Алекса, с рябыми от угрей щеками и теплыми карими глазами, сама вежливость и компетентность. Обменявшись с гостем рукопожатием, командор не вернулся за стол, а сел рядом с Алексом.