Игры престолов. Хроники Империи
Шрифт:
Айрон почувствовал необъяснимый страх, желание предупредить, докричаться сквозь невообразимую какофонию звуков боя до Лайтонена, заставить остановиться любой ценой, а не рваться так ожесточённо в очевидную ловушку. Но что бы ни делал вампир, как бы сильны не были его чувства, им не достичь Императора, сосредоточенного на своей единственной цели.
Взгляд Владыки Эргона метнулся к Матери и он увидел, как стоявший рядом с ней человек передал ей с почтительным поклоном нечто, напоминающее оружие. Оно имело приклад и ствол, но выглядело до того странным, что казалось порождением совершенно иной цивилизации. Хладнокровно и спокойно Джерриа
На раздумья не оставалось времени. Айрон каким-то образом смог понять – это удивительное оружие создано для того, чтобы убивать таких, как Тимо – бесповоротно, без шансов на возвращение. Слишком уж уверенной в своей окончательной победе выглядела Джерр. Она не торопилась стрелять, слишком тщательно прицеливаясь, что говорило об одном – женщина сильно ограничена либо в мощности заряда, либо в их количестве и в этом Айрон увидел спасение. Подхватив с земли тугой составной лук, он одним усилием рванул на себя прочную металлическую струну тетивы, укладывая в специальное ложе стрелу, и попытался вспомнить, каково это – стрелять по движущейся мишени. Сейчас он не думал о том, что целится в Тимо для того, чтобы его убить. Напротив, Айрон спасал этого надменного, жестокосердного идиота, зацикленного на своих представлениях о чести и достоинстве. На войне не место честным поединкам по правилам. На войне убивают в спину. Как сейчас.
Вдох-выдох, спокойствие – залог для верного выстрела. Плавно повернуться, учитывая силу и направление ветра, вот он, шанс! Айрон спустил стрелу с тетивы, и, отбросив оружие, помчался вперёд, туда, где разворачивался один из самых драматичных эпизодов этой битвы. Уже на бегу похвалил себя с удачным выстрелом – стрела, пробив шею старлинга, заставила его рухнуть на землю за секунду до того, как из оружия Гэлли вырвался слепящий синий луч света. Разочарованный вопль Матери, казалось, перекрыл весь остальной шум. Он звенел в холодном воздухе живым, трепещущим отчаянием и скорбью.
У неё был единственный выстрел.
Достигнув цели, Айрон осторожно приблизился к поверженному Императору, но тот не шевелился, уставившись в небо остекленевшим, мёртвым взглядом.
– Что ты наделал, кретин? – Хрипло крикнула Джерр, направив на вампира обвиняющий перст.
– Всего лишь убил своего врага первым, – самодовольно ответил Айрон, носком сапога поворачивая голову Лайтонена на сторону, так, чтобы не видеть выражение лица покойника. Ему не было стыдно, только немного грустно, за то, как именно пришлось исполнить собственную клятву.
– Убил?! – В голосе Матери отчётливо слышались истерические нотки. – Обернись, ублюдок, он у тебя за спиной!
Айрон оторопело оглянулся, успев увидеть, как медленно поднимается один из раненых Феттов, с равнодушием марионетки не замечая собственную кровь, струившуюся сквозь доспехи. Тёмные глаза уже казались серыми, а в чёрных волосах появилась первая седина. Спустя всего лишь пять ударов сердца, новый облик Тимо Лайтонена почти вернулся к исходному, за исключением нескольких деталей, на которые у старлинга просто не было времени и сил. Благодарно кивнув несколько шокированному Айрону, возрождённый Император стремительно рванулся в сторону Гэлли, сплотившихся вокруг Матери, в считанные секунды разметав их, как беспомощных котят.
Джерриа без страха встретила ослепительно, нечеловечески синий взгляд, прекрасно понимая – настали последние мгновения её слишком долгой жизни. Сильная женщина, она смогла даже улыбнуться, пусть и вышло немного горько. Её надежды на освобождение старлинга рухнули, растаяв, словно волшебные воздушные замки, видениями которых она упивалась многие годы. Она любила и ненавидела его так сильно, что эти два чувства переплелись в её душе в неразрывное целое, подменив в какой-то момент сам смысл её жизни.
– Ты прекрасен, – прошептала Джерр своему палачу, когда он взял её лицо в тёплые, большие ладони. Глядя в глаза друг другу, невольно разделяя воспоминания о минувших веках, когда мир казался лучше, светлее и добрее, они застыли, не обращая внимания на кипящий вокруг хаос, льющуюся кровь и отчаянные крики командиров. Айрон успел увидеть, что произошло, в который раз став свидетелем судьбоносных свершений. Тимо просто ласково дунул в лицо женщины, как делает это нежный, влюблённый юноша, успокаивая свою половинку. Жест, настолько не сочетающийся со смертью и чем-то жестоким, что казался неуместным посреди боя. Взгляд Джерр затуманился, она благодарно улыбнулась, закрыла глаза… и умерла, разом обмякнув в руках врага. Император осторожно опустил тело старухи на землю, полой собственного плаща закрыв навсегда застывшее лицо.
– Вот и закончилась эпоха, Айрон, – голос его всё ещё не приобрёл прежнего чарующего звучания, но вампиру не требовались иные доказательства личности Лайтонена.
– Что будешь делать? – Деловито осведомился Принц Ночи, вооружаясь отнятым у трупов охранников Гэлли оружием.
– Найду тех, кто…
Тимо запнулся, расширившимися глазами уставившись куда-то в сторону. Айрон проследил за взглядом Императора и кровь застыла в жилах высшего вампира, ибо в их сторону с неспешной грацией неизмеримо сильных хищников направлялись двое, выглядевших, как обычные мужчина и женщина, но это были не более чем созданные маски, вынужденные прикрывать нечто пугающе могущественное. Пожалуй, даже устрашающая аура самого Лайтонена меркла по сравнению с теми волнами необузданной силы, что струилась от этих существ.
– Тимо, кто это? – Почему-то шёпотом спросил Айрон, направляя на приближающихся врагов стволы лазерных винтовок.
– Моя судьба. – Просто ответил старлинг. Развернувшись, смерил долгим взглядом своего извечного противника, будто пытаясь запомнить, как Айрон выглядит. Потом тихо улыбнулся, кивнув на оружие, коим ощетинился вампир: – Не стоит. Этим ты только привлечёшь ненужное внимание. Мне пора, Айрон. Я… – Лайтонен судорожно вздохнув, вдруг наклонился к самому уху Айрона, выдохнув всего лишь пару слов, заставивших вампира обратиться в соляной столб.
Именно этим ступором Айрон после объяснял своё абсолютное бездействие в тот миг. Но облегчения почему-то всё равно не чувствовал. И спустя годы он помнил те два слова, что Тимо Лайтонен доверил ему. Хранил их в своём чёрном сердце, как величайшую драгоценность и надежду.
Тимо направился навстречу тем двоим лёгким, танцующим шагом, а фигура его в свете заходящего солнца пылала ярко-синим факелом освобождённой мощи.
+++
Энрике лежал на холодной земле, уткнувшись носом в вытоптанный, примятый сотнями солдатских сапог вереск, бездумно вдыхая горький, терпкий запах погибших соцветий. Люди вокруг него куда-то бежали, кричали, падали, а он, словно невидимка, продолжал неподвижно лежать – брошенная, сломанная игрушка.