Их любимая злодейка
Шрифт:
Треугольник внизу, частично скрытый остатками ткани, притягивал взгляд, манил. Но смотреть на него, на саму женскую суть, эльф не решался. Не смел.
Миалэ чуть сдвинулась, опустилась на его бёдра плотнее — и две обнажённые плоти соприкоснулись. Это было как удар молнии. Из груди выбило дыхание.
Он её почувствовал!
Влажными горячими складками она прижималась к твёрдому члену. Одно это ощущение подвело эльфа к краю. На этом краю он и балансировал, задыхающийся, переполненный эмоциями.
Миалэ…
Любимая…
Самая красивая...
Ладонью она упёрлась Вечеру в грудь и толкнула, заставив снова откинуться на кровать. А потом…
Потом её пальцы скользнули по животу к члену, сомкнулись вокруг кольцом, поставили ствол вертикально — так, чтобы удобнее было на него опуститься.
Да, да! Пожалуйста, да. Сейчас.
Миалэ приподнялась, и головка ткнулась в мокрые складки, готовые разомкнуться и принять член.
Не останавливайся! Только не останавливайся! Прошу.
Пока она медлила, он не дышал. Не понимал, что шепчет свои мольбы вслух, что до треска сжимает в кулаках простыни. Его лицо раскраснелось. На висках, на груди выступили капли холодного пота. Даже сердце, казалось, замерло в ожидании, когда Миалэ наконец…
Да!
Выгнувшись на постели, Вечер застонал. Закричал. Завыл. Миалэ села не него полностью, соединив их тела в одной точке.
О боги…
Член погрузился в мокрый восхитительный жар. В пульсирующую тесноту женского лона. В это средоточие наслаждения.
Простыня в кулаках эльфа треснула, порвалась. Миалэ наклонилась к его лицу, и Вечер завладел её губами. А потом закусил собственные костяшки пальцев, потому что тот бешеный темп, который спустя секунду задала любовница, слишком стремительно приближал его к пику.
Он не мог его выдержать. Не мог выдержать ту бездну наслаждения, что обрушилась на него.
Обнажённая грудь с призывно торчащими сосками аппетитно покачивалась в такт скачкам и совсем не добавляла спокойствия. Вечер так и не понял, как это произошло. Как и в какой момент он оказался сверху. Просто открыл глаза и обнаружил, что вдавливает жену в матрас, вбивается в её тело мощно, остервенело, рычит, и Миалэ орёт под ним от удовольствия. Обхватывает ногами его поясницу. Скребёт когтями влажную спину, оставляя на коже глубокие кровоточащие царапины. И глаза её чёрные-чёрные, как сама тьма.
Взрываясь, выплёскивая в жену своё наслаждение, эльф любил её больше жизни.
Глава 28
Я лежала на кровати, шокированная собственным недавним поведением, и с наслаждением гладила эльфа по рельефной груди.
Какое роскошное тело! И какая нежная кожа! А под ней — стальные мускулы.
Но всё-таки что это было час назад? Я словно озверела, набросилась на мужа, как голодная хищница на кусок мяса.
Сладкий. Какой он сладкий.
Я поиграла с прядкой светлых волос. Погладила острый кончик уха, и эльф во сне тихо застонал.
Чувствительный.
И сильный.
Когда во время секса он поменял нас местами, навалившись сверху, я поняла: не нежная ромашка — эльфийский воин, закалённый в сражениях. Под маской ледяной сдержанности скрывался ураган страстей.
Утомлённый близостью, Вечер спал. Теперь он пах иначе, но моему внутреннему дракону этот аромат нравился: древесина и пряность, лёгкий флёр озона и нотка мускуса. И под всем этим букетом запахов угадывался мой собственный, который я оставила на эльфийском теле несмываемым клеймом. Чувствуя этот незримый след, драконьи инстинкты удовлетворённо урчали. Теперь я понимала, почему мы любили девственников: Вечер всегда будет пахнуть мной. Всегда.
Интересно, после всего, что между нами было, останется ли он зажатым и стеснительным?
Когда в очередной раз я провела ладонью по щеке спящего мужа, Вечер открыл глаза — бездонные голубые пропасти. Я вспомнила день, когда Кхалэ столкнула меня со скалы Страждущих и я впервые полетела — сначала вниз, а потом вверх. Взмыла в небо, такое же васильковое, как эти глаза. И дух тогда у меня захватило так же.
Эльф моргнул. Взмахнул невероятными ресницами, на миг прикрыв ослепительную синеву взгляда. И, помедлив, потянулся к моим губам.
В этот момент дверь в спальню открылась. Я ожидала увидеть Кхалэ, но на пороге стоял Сивер.
Я дёрнулась, подскочила в кровати.
О Бездна! Что он здесь делает?
Если ведьмина ловушка его выпустила, значит, Сивер подавил гнев и полностью успокоился. Ведь так? Судя по злой ухмылке на лице — нет.
Заметив в дверях постороннего, Вечер натянул одеяло на обнажённую грудь — прикрылся до подбородка. Сдвинулся, инстинктивно заслонив меня от угрозы.
Жест не укрылся от Сивера, и фиолетовые глаза вспыхнули яростью, ухмылка на губах превратилась в оскал. От дракона повеяло опасностью.
— Как здорово, когда вся семья в сборе, верно?
Эльф напрягся сильнее. У меня сердце выпрыгивало из груди.
Сивер вошёл в комнату и аккуратно притворил за собой дверь. Не знаю, чего я ожидала, но точно не того, что за этим последовало.
С глумливой усмешкой муж потянулся к пуговицам рубашки. Поиграл бровями, но не так как это обычно делал — не лукаво, а с тихой злостью.
— Третий не лишний, правильно, любимая? — обращался Сивер ко мне, но смотрел на соперника. Будто пытался поджечь взглядом.
Что он задумал?
Пальцы пробежались по пуговицам, высвободив из петель. Между расстёгнутыми полами рубашки показались мускулистая грудь, поджарый живот. Сивер сорвал одежду и, красуясь, поиграл кубиками пресса.
— Стой! — закричала я, когда дракон потянулся к ремню на брюках.
— Почему? — Сивер медленно, демонстративно облизал губы. — Места на кровати хватит всем. Да, сладкий?
И похабно подмигнул эльфу.
Ах вот, в чём заключался его план! Деморализовать соперника. Вдоволь над ним поиздеваться. Всем известно, какие эльфы ханжи. Уверена, Сивер считал: угроза группового секса заставит остроухого хлопнуться в обморок. Или с воплем броситься прочь из комнаты.