Imago
Шрифт:
Есть Арклайт не хотелось, хотя последний раз она ела вчера, - перехватила гамбургер с жареной картошкой в придорожной закусочной, - однако спорить с Перл по этому поводу было бесполезно. Глосс была свято уверена, что еда способна излечить любую хандру, а все, кто весил хотя бы в половину меньше нее, представлялись Перл изможденными, тощими анорексиками. Яичница с беконом, поджаренные тосты, овсянка с фруктами, стопка блинчиков, вафли со взбитыми сливками и внушительный кусок шоколадного торта выглядели весьма угрожающе. Филиппа, нахмурившись, метнула мрачный взгляд исподлобья на Перл, воркующую над котенком: он расположился у нее на груди, словно на подушке, и увлеченно грыз тесемку расшнурованного лифа.
– Я все не съем, - честно призналась Сонтаг, на что женщина недовольно прищелкнула языком.
– Это потому что
– Хорошо, мамочка, - уныло пробормотала Арклайт, ковыряя ложкой овсянку безо всякого аппетита. Ее слегка мутило - не надо было все-таки есть в той рыгаловке!
– мигрень занозами засела в висках, а на желудке было тяжело, словно Сонтаг булыжников наглоталась. Филиппа чувствовала себя неважно с самой ссоры с Призмом; ее тошнило от обиды и злости, тянуло чисто по-женски пореветь, но она глотала подступающие рыдания и шотландский виски, не проронив ни слезинки. Чести много по нему нюни распускать!
– Хочешь, я тебя покормлю?
– с невинным видом осведомилась Перл, но протяжно вздохнула, покачала головой, заметив выражение лица девушки. У Арклайт побелели и дрожали губы, горестной морщинкой перечеркнуло лоб, глаза покраснели и влажно мерцали, но она не плакала, только сжимала в руках ложку, гнущуюся в ее пальцах, словно тростинка. Перл, почесывая котенка за ушком, придвинула кресло поближе к подруге.
– Что, так все плохо?
– сочувственно пробормотала Глосс, поглаживая пухлой ладонью напряженное плечо Филиппы.
– Знаешь, худышка моя, парень, который доводит девушку до такого, все равно что лазанья для микроволновки - ни вида, ни вкуса, и сильно смахивает на гнойную коросту. Так что забудь про него, выброси в урну или скорми бродячим котам, а для себя найди кого-нибудь аппетитного, - и Розовая Перл завлекающе помахала тарелкой с тортом перед лицом Сонтаг. Девушка невесело усмехнулась и погладила кошку, трущуюся об ее ноги. Легко сказать - найди… Вчера в закусочной Арклайт едва не подцепила какого-то байкера с татуировкой краснокожей и рогатой голой девицы во всю руку. У девицы были маленькие нетопыриные крылья, она облизывала собственный остроконечный хвост, и байкер называл ее Мисти, но после трех бутылок пива Арклайт это показалось даже забавным. Они пили, болтали, смеялись, и Филиппа смеялась слишком громко и пила слишком жадно, что не успела заметить, как оказалась в переулке за закусочной, а байкер тискал ее грудь и одновременно боролся с молнией на своих джинсах.
Сонтаг не хотела ни секса, ни этого байкера, но мстительное удовольствие доставляла сама мысль, что она сейчас с другим, пока Призм страдает черти чем на пару с Эссексом. Что какие-то сомнительные делишки Синистера Робу оказались дороже, чем она. Арклайт кусала губы, пока байкер слюнявил ей шею и лапал за зад. Причинить боль, унизить, оскорбить, швырнуть Призму в лицо, что она так быстро нашла себе другого, было куда приятнее, чем грубые пальцы на бедрах и отдающие сивушным привкусом бурбона губы на коже, однако когда байкер сунул руку, загребая, за пояс ее джинсов, Филиппа шибанула его кулаком в грудь. Ему это не понравилось. Мало кого обрадует такой облом. Байкер принялся орать, брызжа слюной, схватил девушку за руку, уже опоясанную браслетом молнии, и от следующего удара его отшвырнуло к мусорным бакам, а от пинка по яйцам вопль взлетел тонким полузадушенным фальцетом. Это должно было прочистить ему уши, может, хоть так расслышит, когда девушка говорит “нет”!
И все из-за Призма! Из-за этого долбанного человека-сосульки, Капитана Стеклышка, алмазноголового, ее воротит от прикосновений других парней! Байкер был очень даже ничего, хоть эта девка на его руке как-то странно пялилась на Филиппу, но для перепихона по-быстрому подошел бы, но что в итоге? Сломала мужику пару ребер и главное достоинство, повела себя как припадочная истеричка, хотя имела полное право позажиматься в переулке, ведь его величество Кристальный Хрен ясно дал понять, что нечего Арклайт в его жизнь соваться, и может она катиться на все четыре стороны! Однако девушка все равно тосковала, ей до ужаса не хватало Роберта, его мрачной физиономии, скупой улыбки и чертовых солнечных зайчиков, которых он пускал просто стоя рядом с лампой; беспокойство глодало, не давало спать по ночам, и из-за этого после объятий с байкером было еще противнее. Будто в дерьме извалялась. Филиппа чувствовала себя уставшей, грязной, потасканной и жутко несчастной, особенно сидя на диване в уютной гостиной Перл, где на полу копошились котята, а на окне в фаянсовом горшке важно устроилась китайская роза. Как змее, хотелось забиться под камень, в темноту, чтобы никто не видел, чтобы никого и не видеть. Девушка опустила голову, ссутулив плечи, прижала к губам холодеющие пальцы, ощущая, как под веками начинают закипать слезы. Она сжала зубы, прикусив щеку изнутри до железистого привкуса, обжегшего язык, и глухо охнула, когда Перл обхватила рукой ее за плечи и притянула к себе, ткнув лицом в подушкообразную грудь.
– Ну, будет тебе, будет, - утешающе бубнила женщина, гладя Арклайт по волосам. Сонтаг жмурилась, но слезы все равно струились сквозь ресницы прямо на платье Перл, рвущиеся наружу всхлипы царапали горло и раздирали грудь.
– Где это видано, чтобы большие умные девочки плакали из-за глупых мальчиков, а? Ладно бы, парень был нормальный, так нет же!
– Глосс фыркнула.
– Стекляшка стекляшкой, а все туда же!
– Он не стекляшка, - глухо буркнула Филиппа в грудь Перл, на что подруга отозвалась хриплым, каким-то каркающим смешком.
– Стекляшка, булыжник бесчувственный! Нет, хочешь сказать? Тогда почему ты сейчас сидишь у меня и слезы льешь, а не пытаешься затащить своего Призма на диско-вечеринку в клубе роллеров? Можем, кстати, сходить сегодня вечером, у меня как раз есть новые блестящие лосины и леопардовые шорты.
– Избавь меня, Господи, от лицезрения тебя в таком наряде.
– Ой, ну надо же, как мы заговорили, а! Только что пищала как котенок, а сейчас вон, уже язвит. Тебе ли зубоскалить, любительница чего потверже?
– Перл ущипнула девушку за бок и квохчаще захихикала, похлопывая Арклайт по плечу.
– Это же все равно, что манекен у тебя в кровати, разве что моргает и блестит. Как у вас ним вообще?..
– Нормально у нас с ним все было, - отрезала Филиппа, отстраняясь и вытирая мокрые щеки. Хотелось выпить чего покрепче и расколотить парочку-другую стен или чьих-нибудь носов, но под пронизывающим взглядом Глосс, склонившей голову на бок и по-детски выпятившей нижнюю губу, мутант пристыженно опустила плечи и потянулась к вафлям. Перл же, сложив руки на животе, вопросительно приподняла тонкие брови.
– Тогда чего вы по углам-то разбежались? Малышка моя, ты же так к нему тянулась, прямо как герань к солнышку, да и Призм всем твоим причудам потакал, даже ел вместе с тобой ту китайскую гадость, залитую уксусом, - женщина картинно содрогнулась, тяжело сглатывая, и прижала пухлую ладонь к груди.
– А потом - раз!
– и разбежались, и шипите друг на друга, словно пара шелудивых котов селедочный скелет не поделила. Только ты у меня здесь слезы льешь, а с ним вообще не понятно, что делают.
– Он сказал мне не вмешиваться в его дела, - упрямо процедила Филиппа, кромсая вилкой залитые приторным карамельным сиропом вафли. Перл, пораженно округлив глаза, всплеснула руками и повернулась к своей кошке, меланхолично вылизывающей лапки.
– Трикси, ты тоже это слышала, мамочкины уши не врут? Это с каких это пор мы делаем то, что парни нам сказали, м? Ты видишь, что из этого вышло? А я скажу тебе, что: ничего хорошего!
– Глосс манерно щелкнула пальцами с нежно-розовым маникюром.
– Слезы, депрессия, голодание!.. Ты, милая, конечно, поступай, как знаешь, но я бы на твоем месте пошла к Призму. Если он влез в дела Эссекса, ты сейчас очень ему нужна.
– Я говорила ему!
– рявкнула Арклайт, остервенело швыряя вилку на тарелку. Прибор трагично брякнул и, отскочив, кувыркнулся в воздухе и упал на ковер, янтарные капли сиропа запачкали велюровую обивку и пестрый ворс. Котята пугливо юркнули к матери, воинственно распушившей хвост, Перл глубоко вздохнула, качая головой. Филиппа яростно сжимала кулаки, и глаза полыхнули гневным аметистовым огнем.
– Говорила, что это безумие, что только псих добровольно свяжется с Синистером! Я не хотела, чтобы Роб влезал во все это, но разве он меня послушал?! Он же такой до черта умный, он все знает лучше всех, и мои советы ему на хрен не сдались!