Имперский лекарь и китайский демон
Шрифт:
* * *
Разговор с кореянкой ничем особенным не запомнился.
Муж ее владел землей, на этой земле жили и работали их соотечественники. Люди они послушные, трудолюбивые, неприхотливые. Их труд год за годом обогащал семью. И работники были счастливы – жили сыто, мирно, по своим обычаям. А к холодным зимам они уже привыкли.
В доме и около его хозяйки датчик Данилы показал остаточную энергию. Кореянка подтвердила – тут тоже побывала оборотень-лисица, она лечила пострадавшую.
* * *
Следующая
Зато дома оказался муж несчастной. Муж находился в запое. Он пытался плакать и кричал:
– Это я! Я виноват во всем! Я не смог ей обеспечить достойную жизнь, – рыдал он. – Я – неудачник! Ничтожество!
Взаимосвязь между достойной жизнью и нападением демона Мышкину установить не удалось.
Устав от попыток понять невменяемого супруга и его не менее, хотя и по-другому, невменяемую жену, Мышкин решил исполнить свой врачебный долг. Он осмотрел раны пациентки. Они уже почти затянулись, эта жертва пострадала давно, одной из первых.
После осмотра лекарь прошелся по швам и наложил экономное, но полезное заклинание, которое рассасывает рубцы на ранах. Действует оно медленно, энергией подпитывается от самого пациента. Оттого не требует много сил или частых повторений процедур, а в условиях военно-полевой хирургии, которой частенько занимался Мышкин во время службы лекарем в полку, – это очень полезное качество. Вот и сейчас, в мирной жизни, пригодилось.
Данила попытался объяснить женщине, что он с ней сделал, и что она постепенно восстановит красоту. Не сразу, за несколько месяцев. И не полностью, но толстых рубцов на лице не будет. Кажется, пациентка поняла. По крайней мере она стала пытаться встать на колени и поцеловать лекарю руку.
На случай, если пациентка проспится и забудет его слова, Мышкин перед уходом написал сообщение на бумаге и оставил записку на видном месте.
* * *
На конец дня Мышкин оставил самых бедных пострадавших.
Первая из них, жена машиниста паровоза, подверглась нападению давно.
Как оказалось, в больнице для бедных ей просто делали перевязки, кожу не пересаживали, о помощи колдуна и речи не шло. Гостя она встретила в полотняной маске, надетой на уже зажившее лицо.
– Дайте-ка я посмотрю, – попросил Мышкин.
Рана уже зарубцевалась. Исправить что-то хирургически он возможности не видел. Исправлять магией – очень долго получится, площадь рубцов огромная.
– Что ж так-то, – вздохнул Данила от беспомощной злости на плохую работу врачей.
Вздохнул и стал накладывать заклинание, которое пусть медленно, но переработает рубцовую ткань в здоровую кожу.
– Вот… постепенно рубец станет зарастать, – пообещал он женщине. – Медленно, несколько лет потребуется, но хоть так.
Пациентка тихо заплакала. Потом заговорила:
– Я уж и не надеялась… думала – такое мне наказание от Бога… согрешила я.
– Как же вы согрешили? – Данила почувствовал, что зацепил ниточку, которая может куда-то привести.
– Мужу я изменила.
– А он знал?
– Узнал, когда я от него к другому ушла. Сейчас со вторым мужем я гражданским браком живу, десятый год уж пошел. С первым я венчана была, выходит – прелюбодействую я всё это время.
– Да? Ну, демонам наши грехи обычно без разницы. Хотя… скажите-ка мне, как вашего первого мужа зовут и где он живет?
Мышкин записал ответ себе в блокнот.
* * *
Последняя жертва демона лежала в больнице. Той самой больнице для бедных, где искалечили ненадлежащим лечением предыдущую.
Помощи пациентке врачи никакой не оказали, только промыли рану и делали перевязки. Еще лауданум ей давали от боли.
– Неужели нельзя было сразу кожу пересадить? И колдуна, колдуна почему не привели к ней? – ругался Мышкин.
– Нет у нас хирурга, который умеет пересадки кожи делать. Мы тут больше с нарывами и ампутациями дело имеем. А колдуна мы только к тем ведем, кто без его помощи умрет, колдун у нас один на всех, – защищалась пожилая медсестра. – А у нас каждый день – то дизентерия, то чахотка!
Кричать и требовать было бесполезно. Нельзя сделать то, на что не хватает средств. И, что хуже всего, персонал больницы давно привык к тому, что у них на руках умирают люди, которым можно было бы помочь, но помочь некому и нечем. Привык и смирился с этим. А испорченное лицо пациентки на фоне ежедневных смертей – это и вовсе мелочь.
Так было и с Мышкиным, когда в его полку разразилась эпидемия холеры. Он тогда тоже выбирал, кому помочь, а кого оставить умирать, потому что помощь потребует слишком много сил и их не хватит другим.
– Давайте я посмотрю, если не зарубцевалась рана, прооперирую, – предложил он.
– Не положено, – вяло возразила медсестра.
– Тогда приведите главного врача, пусть он положит!
Больная на пересадку согласилась. Главный врач – тоже.
Остаток дня Данила потратил на операцию. Срезал у больной с бедер полоски кожи и прилаживал их на лицо. Работа вроде несложная, но очень кропотливая – неровно кусок кожи пришьешь, потом никакая магия не спасет пациентку от уродства. Закончил с лицом – глянул удовлетворенно, вроде всё ровно легло. Быстро стянул швами свежие раны на бедрах.