Имперский сыщик. Аховмедская святыня
Шрифт:
– Эх, извозчика теперь где тут искать?
– Спросил будто сам себя Витольд Львович, выйдя из арки.
– Лучше до Сигаревского рынка дойти, - предложил орчук.
– Господин, про полицмейстера этого. Выходит, у Петра Андреевича денег вдоволь?
– Да, очки среди всех полицмейстеров только он носит.
– И что же теперь, получается, раскрыли мы предателя? Надо тогда Его превосходительству рассказать, да Его высокородие того... арестовать.
– Уж слишком ты скорый на расправу, Мих. А если правда
– Что правда?
– Правда он те деньги выиграл. Случается такое. Запомни, старайся проверять всю информацию. Кто знает, сказал Большов правду или нет. Допустим, по поводу последнего вопроса, который я задал, смысла врать ему не было. Но вот если брать Петра Андреевича, то вполне мог глаза нам отвести.
– То есть, Его высокородие не предатель?
– Кто же его знает, может статься, что и предатель. Постараемся выяснить.
– Тяжело как с вами господин, - признался Мих, - один раз вперед шагнете, два назад.
– Огульно обвинить большого ума не надо, нам же мотив надо найти, доказательства хоть какие-нибудь получить. Ты же хочешь после навета ростовщика на полицмейстера ополчиться.
– Странный вы человек, господин. У нас в Славии как? Ежели подозрение какое есть, то берешь человека да за грудки трясешь.
– Ты еще вспомни, как в Транкльвании в темные века признания из так называемых ведьм выбивали. Топят в пруду, если всплывает, значит, виновна, грех на ней есть. А тонет - невиновна. Любопытная аккриминация.
– Вы уж извините, господин, не знаю про какую такую криминацию говорить изволите, но свой смысл в том есть. Невинной душе ничего на том свете не страшно, она в райских кущах обитать после смерти будет.
– Мих, лучше помолчи, - оборвал его Витольд Львович.
– Куда теперь?
Расступился проулок, выплюнув их на широкую площадь, заполненную торговыми рядами. Далее шли жилые подворья, среди коих уже затесалось несколько трактиров, харчевней и питейных. А уже со всех сторон площадь обступили доходные дома и ночлежные.
Народу было не протолкнуться. Хотя разве бывает по-другому на Сигаревке? Кто продает, кто покупает, кто ворует, кто на работу устраивается. Последних, конечно, не в пример больше. Стоят горемычные, череда своего ждут, когда окликнут, подойти попросят. Люд тут разный: от крестьян в оборванной одежонке до рабочих, что в сапогах, хоть и замызганных, и в рубахах. Изредка и из интеллигенции кто попадается. Таких всегда запросто отличить. Лицами худы, телами худосочны, глаза стыдливо опускают. Мужик простой тоже сух бывает, но в нем стать особая, жилистая, как в лошади тягловой. А эта интеллигенция, тьфу, ни в руках, ни в ногах силы нет. Но все ж не обижают их, по нужде сюда пришли, не по прихоти. Как говорится, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Пошуровал по площади взглядом, увидел в дальней части, на самом выезде,
– Ты разве не видишь, к кому в карман лезешь?
– Спросил он, внимательно оглядывая оборванца.
– Ну говори, или в околоток сейчас поедешь. Думаю, тебя там точно знают.
– Видел, - нехотя сказал мальчонка, - на то и уговор был, карман такой важной цаце обнести.
Он вытер рукавом сопливый нос и всхлипнул. Не пытаясь разжалобить, а от обиды, что попался, дурак такой. Орчук тоже к тому моменту мальчонку разглядел. Махонький какой, по годам лет девять, не больше, да и статью Господь обделил. Низенький, худой, хотя уличные сироты в таком возрасте редко жиром обрастают, это больше барчуки. То, что мальчонка без родителей, Мих не сомневался. Таких тут вдоволь, стайками знай себе бегают, хватают, что плохо лежит.
– Меж кем уговор?
– Меж нами, - непонятно махнул рукой пацан позади спины. Точно испугавшись именно этого движения, кучка пацанов, чуть постарше злоумышленника, разлетелась в стороны, подобно воробьям.
– Проиграл ты уговор. Зовут-то тебя как?
– Сенька, - всхлипнул пацан.
– Арсений значит. И давно карманы щипаешь?
– Третий месяц пошел, - перестал всхлипывать мальчонка и с интересом поднял голову. Не каждый полицейский после подобного с тобой так спокойно и чинно разговаривает, точно судьбу подробно пытается выведать.
– И выходит?
– Так дело не мудреное. Главное руку сунуть, а потом на движении растяпу поймать.
– И не попадался ни разу?
– Ни разу, - не без горделивости признался Сенька.
– А можешь вон у того господин портмоне вытащить?
– Лукаво спросил Меркулов.
– Лопарь можно выманить, только вы потом меня сразу в околоток. Так?
– Вот и не угадал. Мне как раз похожий талант может пригодиться. Думал я по-другому все обставить, но с тобой даже лучше. Так покажешь, что умеешь, или нет?
Он медленно разжал руку, и мальчонка остался на месте. Головой дернул, теперь бы и всем телом двинуться, да замер. Блеснули глаза, понял Мих, интересно мальцу стало. Вытер снова сопливый нос, подошел к прилично одетому господину, разглядывающему нечто на прилавке, потерся рядом так, сяк. Сам встал, будто высматривает чего, а рука, точно змея, проскользнула к пиджаку и замерла. Долго стояли, но тут господин влево сдвинулся, а мальчонка напротив, в сторону. И в пальцах его лишь на мгновение мелькнул коричневый портмоне, но тут же исчез за грязной пазухой.