Инцидент
Шрифт:
– Маршрутка была примерно в десяти метрах от нас. Зараженных на пути было не так много. По крайней мере, если среди них не было таких же быстрых как те дети, у поликлиники, то можно было бы спокойно проскользнуть между ними. Серега, осматривая все это бегающими глазами, быстро затараторил: «Сейчас быстро рвем к «Газели». Я на стреме постою, а ты пока в кабину слазаешь, ключи посмотришь. Потом сразу обратно. Только все это нужно сделать очень быстро. Готов?» Вряд ли к пробежке по стоянке, заполненной зомбаками можно быть готовым. Тем более, почему-то моя неприязнь к Сереге стала возвращаться. Меня начинало бесить его лидерство. Но все же я кивнул. Мне было все равно, почему он выбрал именно меня. Главное, чтобы все удалось. Сзади подошел Данила и тихо предложил присоединиться к нам, но Серега шепотом, глядя ему через плечо, ответил, что двери здесь ненадежные, кто-то должен остаться, чтобы защитить девчонок. А Саньку, он,дескать, не мог доверить это задание. Я посмотрел наСанька – вид у него был больной. Он сидел прямо на голом полу и, тяжело дыша, смотрел перед собой, ни на что, не обращая внимания.
– Серега ещё раз похлопал меня по плечу, и мы становимся слева от входа, на максимально близком расстоянии от дверей, но так чтобы они не разъехались. Кто-то из девчонок пожелал нам удачи. Я перехватываю свою биту поудобнее в потеющих ладонях и сквозь стекло смотрю на скрюченные фигуры зараженных. Не знаю как Серега, но меня просто затрясло. Было такое ощущение, будто сдаешь самый важный экзамен в жизни. Вроде подготовился, но вот в самые решающие секунды понимаешь, что ничего у тебя не получится. Серега резко сказал «Пошли», и рванул к дверям, которые, казалось, разъезжались целую вечность. Я бегом за ним. Первого попавшегося зараженного, он снес ударом биты по голове, разбрызгивая его кровь. Между остальными он ловко лавировал, как какой-то горнолыжник. Я ничего не видел кроме его спины, и просто бежал вслед за ним. Даже когда он остановился у маршрутки, я тоже притормозил, хотя мне нужно было забираться в кабину. Серега обернулся, с удивлением посмотрел на меня, затем его лицо стало суровее, и он подзатыльником толкнул меня к дверце. Тут спорить не буду, сделал он все правильно. Я подбегаю к дверце, не к водительской, а той, которая с другой стороны и открываю её. Перед тем как залезть внутрь, я оглядываюсь: встревоженные нашим присутствием зомби бредут в нашу сторону, занимая все окружающее пространство. До ближайшего оставалось метра четыре, так что я как можно быстрее, ныряю в кабину. В замке зажигания ключей, конечно не было. Меня пробил озноб.
– Думать о таком стечении обстоятельств наверху в безопасности было не так жутко, как столкнуться с подобным в реальности. Серега снаружи нетерпеливо кричит мне: «Ну!?» и судя по звуку разбивает ещё чью-то голову. Я, будучи на нервах, рявкнул в ответ: «Их нет!». А сам лихорадочно начинаю опускать козырьки - обычное место хранение ключей. Как будто убегая от зомби, водитель первым делом спрятал их под козырек. Вдруг Серега так спокойно, словно вокруг не кишат ходячие мертвецы, говорит: «Я думаю, Санек заражен». И тут мой взгляд натыкается на блестящий наконечник ключа, торчащий из-под педали сцепления. Я, с радостным криком: «Нашел!», хватаю его и задом начинаю вылезать наружу. Когда я выбрался и оглянулся, зомбаки уже окружили нас, приблизившись настолько, что я чувствовал их холод и мерзкий запах крови. Серега оглядел меня, ткнул ближайшего зомбака битой в зубы, повалив вместе с ним ещё парочку, стоящих сзади, и крикнул мне свое коронное «Пошли!».
– Не знаю, как мы выбрались. Зараженных, к счастью, было легко завалить из-за их неустойчивости, так что я просто размахивал битой перед собой, расталкивая редкую толпу. Если бы не Серега, меня бы точно хряпнули. Он бежал сзади, и как только кто-то хватал меня за куртку, я видел, как сбоку проносилась его бита, и хватка сразу ослабевала. Он отбивался за нас двоих. Так как зараженные почти полностью приблизились к маршрутке, остаток пути мы пробежали спокойно. Оказавшись внутри «Коралла», я обессилено упал на пол. Мне хотелось и рыдать, и смеяться одновременно. Ко мне сразу же подбежала Ленка, обняла и поцеловала в щеку, приговаривая, что я молодец. Я поднимаю взгляд, а Серега стоит в проходе, с его биты кровь ручьем течет, а он сам на меня смотрит, тяжело дышит и улыбается. В тот момент я искренне любил этого человека. К нему Юлька тоже с объятьями подлетает, и по её лицу видно, что она чуть не умерла здесь от волнения за него. А Данила спрашивает: «Ну что там?». Я протягиваю перед собой трясущуюся руку и разжимаю ладонь, на которой, буквально врезавшись в нее, лежит связка ключей. Ленка тогда ещё сильнее обняла меня и прижалась губами к моей щеке. Если бы не нервное перенапряжение, я был бы счастлив глядя на радостные лица своиходногрупников, и, особенно, от осознания, что я послужил тому причиной.
Виктор грустно улыбается. Но в этой улыбке чувствуется яркая искренность. Приятные воспоминания даются сложнее, зная, чем они впоследствии прервутся.
– Мы думали, что зомбаки пойдут за нами, так что нам бы пришлось на время прятаться, а потом использовать другой выход. И они, действительно пошли к входу в «Коралл», но вскоре почему-то вдруг снова беспорядочно разбрелись по стоянке. Причины мы выяснять не стали. Придя в себя, я отвел Серегу в сторону подальше от всех и спросил его насчет тех слов у маршрутки. Он просто кивнул и тихо повторил: «Да. Я думаю, что Санек заражен». Я посмотрел на Санька. Он по-прежнему неподвижно сидел на полу, и слова Сереги обретали основу. Я сказал: «Нужно же что-то делать». Совсем не хотелось, чтобы в один прекрасный момент этот бугай увидел в тебе вместо одногрупника бифштекс. А Серега совершенно спокойно отвечает: «А если я ошибаюсь, и он не заражен? Ты знаешь симптомы заражения? Я нет. Может у него грипп. Но если ты готов разнести ему башку – вперед! Я не буду препятствовать и даже постараюсь тебя потом оправдать перед остальными!». Мне хотелось дать ему в морду. Но он был в чем-то прав. Положение было безвыходным, так что я просто стоял и смотрел на него, думая, что ответить. А Серега успокаивающе положил руку мне на плечо и сказал: «Всё, что мы можем, просто ждать. Посадим в машине его отдельно, и будем наблюдать. В мире, где так много тех, кто хочет тебя убить, нельзя убивать того, кто этого пока не хочет…»
Юлия Наумова (до инцидента – студентка, одногрупница Сергея)
– Сережа и Витя... они не просто молодцы. Они герои. За ту минуту, которую они провели снаружи среди зараженных, я бы умерла со страху. И я была безумно счастлива, когда они, наконец вернулись. Живые и невредимые. – Она все еще стоит на тротуаре, подняв глаза к небу.
– Когда Витя показал нам ключи, мы все почувствовали абсолютную уверенность в спасении. Я сразу же позвонила маме, сказать, что мы нашли путь из города. Остальные тоже стали кому-то названивать. Это гипертрофированное стадное чувство загнанных. Стоило кому-то одному из нас что-то сделать, остальные тут же повторяли за ним или, по крайней мере, думали повторить. Только Сережа, уже даже не пытавшийся кому-либо дозвониться, встал у витрины, наблюдая за зараженными. Затем, он подошел к Саше, все еще сидевшему на полу, поднял его и отвел куда-то вглубь павильонов. Я не стала дознаваться куда именно и зачем. Я звонила маме, чтобы обрадовать её. Весь мой мир сфокусировался тогда на её срывающемся на плач голосе. Когда я закончила говорить, Саша с Сережей как раз вернулись. Мы все собрались полукругом в центре прохода, подальше от автоматических дверей. В руках у Сережи был Сашин арбалет, а сам Саша выглядел понурым и смотрел только в пол, хотя казалось, что уголки его губ подрагивают в полуулыбке. Сережа по-дружески положил ему руку на плечо и, так же глядя в пол, сказал, что Саша, кажется, заражен тем микробом, о котором говорилось в объявлении. Затем он поднял взгляд, чтобы посмотреть на нашу реакцию.
– Данила рядом со мной только хмыкнул, видимо, он сам подозревал это. Но для меня, как и для других девчонок это было шоком. Мы, разумеется, не особо приглядывались к Саше, не часто видели его вблизи. Да, он выглядел болезненно – кожа бледная, синяки под глазами, но при этом он не вел себя как больной. Ведь мы помнили, как он разбил ту витрину, как резко подскочил к поверженному зараженному. Внешний вид Саши мы списывали на нервные переживания и, потом, он же много выпил. Но тогда, глядя на него, эта внешность будто обретала новые подробности и, вместе с тем, новый смысл. Его глаза были совершенно пустыми, как у сильно пьяного или только проснувшегося человека. Нижняя губа блестела от обильного слоя слюны. Ему тяжело было стоять спокойно, и приходилось переваливаться с ноги на ногу, левая щека дергалась. Конечно же, это не было однозначными признаками его заражения, но тогда я бездумно поверила, что это именно оно. Сережа, заметив панику на наших лицах, сразу же примирительно поднял руки, убеждая нас, что это только предположения и он ни в чем не уверен.
– Данила спокойно, скрестив руки на груди, спросил Сережу, что он предлагает. Лена, пятившись назад, сказала, что нужно оставить Сашу здесь. Ульяна и Настя её поддержали. Таня стала что-то говорить, о том, что может быть, там, на выездах из города врачи помогут ему. А Сережа с Витей, пытаясь всех перекричать, старались донести до нас, что никто неуверен в его заражении. Но в нашем сознании Саша уже был списан. Мы уже инстинктивно боялись его, и только и ждали, когда он начнет бросаться на нас. Мы сбились в кучу, кричали, старясь говорить громче остальных, наполняя весь первый этаж бессвязным гвалтом. А самого Сашу, похоже, его судьба абсолютно не волновала. Он так и стоял, переваливаясь с ноги на ногу, и смотрел в пол, совершенно не обращая внимания на происходящее. Нас всех прервал, конечно же, Сережа. Он растащил нас за воротники, как свору дерущихся собак, и громко крикнул, чтобы мы заткнулись. Ульяна, возмущенная подобным обращением с собой, шипя от злости, спросила его, какое он имеет право так с ней обращаться. Но не успела она закончить предложение, как Сережа влепил ей звонкую пощечину. Ульяна, шокированная до глубины души сразу умолкла и, схватившись за щеку, удивленно посмотрела на его яростное лицо. Он, молча, ткнул пальцем в направление витрин и мы все проследили туда взглядом. Зараженные, которых, судя по всему, привлекли наши крики, пытались рассмотреть нас сквозь зеркала.Один даже вплотную приблизился к стеклу, уперевшись в него носом. Остальные же брели именно в нашу сторону.
– Кто-то из нас попытался убежать, но Сережа схватил его за куртку и дернул на место. Затем, оглядев каждого, он шепотом сказал, что мы пока ещё люди, и Саша пока что ещё человек, поэтому ни в коем случае, даже если он все же заражен, мы не бросим его. Он сказал, что в машине Саша сядет отдельно от всех, следить за ним будет Данила, и если уж он станет опасен, тогда мы выбросим его прямо по дороге. К тому же, по мнению Сережи, превращению в кровожадного безумца должно предшествовать что-то явное, а Саша пока еще вполне адекватен.
Юлия закатывает глаза и делает глубокий вздох.
– Я даже не могу представить, что должен чувствовать человек, осознавший, что скоро лишиться рассудка и станет перекрученным спазмами бездушным ходячим туловищем опасным для своих друзей. Паника… Ужас, обреченность… Это как смерть. Только если в смерти можно рассчитывать на покой, на какую-то красоту и величие своего ухода, то в заражение было только уродство и багровая грязь, замешанная на крови. И помощи ждать неоткуда. Просто пустота, провал в болезненное безумие. Ведь если зараженные что-то и чувствовали, то это, без сомнений, были страдания. Вот с чем нужно было примириться Саше. Известие о заражении, пусть и не абсолютно точное, должно было просто разрывать мозг от мыслей. Разом нужно было пройти через все стадии принятия смерти: отрицание, гнев, торги, депрессия… Но Саша был отстранен. Ни одной эмоции. Он,покачиваясь, стоял у витрины и тянул руки к стеклу, будто желая поскорее присоединиться к остальным зараженным.