Инцидент
Шрифт:
Юлия останавливается и оглядывается назад, на место описываемых событий, затем продолжает идти.
– Быстро перемещаться, взявшись за руки, было очень сложно, тем более сбившись в кучу. Наши ноги цеплялись друг за друга, все спотыкались, но всё равно продолжали бежать. Ульяна позади меня постоянно визжала. Я была в самой середине нашего построения, и видела только окружавших меня одногрупников, почти не имея представления, куда мы направлялись. – Юлия – невысокая миниатюрная девушка, что объясняет, почему ей был перекрыт обзор.
– Я помню бледное напряженное лицо Тани. Сережа впереди что-то кричал. Некоторые из ребят, иногда притормаживали, чтобы оттолкнуть пинкомоказавшегося поблизости зараженного. Когда кто-то спотыкался, бежавшие рядом подхватывали его, вновь ставя на ноги. Казалось, что мы бежали целую вечность. Я посмотрела в бок и через проем между телами увидела, что мы уже в черте зараженных детей. И ещё, от тротуара в нашу сторону с открытыми ртами неслись двое шустрых…
Виктор Суриков (до инцидента – студент, одногрупник Сергея Нестерова)
– Серега бежит по центру, я слева. Бегу боком, так что жутко неудобно. Ещё же надо мелюзгу распихивать. Но с обычными зараженными это было просто, а вот с теми, которые бегали посложнее. Они мельтешат, сволочи, быстрые как грызуны. Причем, если медленного от себя оттолкнуть – всё, считай, нейтрализовал. А быстрый только злее становится. Помню, один на нас понесся, Серега его ногой отпихнул, прямо по носу. Зараженный метра на два отлетел, опрокидывая спиной медленных. Затем резко вскочил и опять на нас кинулся. А мы как бы ему на встречу бежим. И вот Серега свободной рукой делает замах и со всей дури лупит зараженного наотмашь в ухо. Тот отлетает вправо прямо под тяжелые ноги нашего футболиста, Санька. Саня, не растерявшись, использует голевую передачу и лупит дьяволенка носком с такой силой, будто штрафной пробивает. Куда точно, я не заметил. Но зараженный полетел очень далеко, ещё и кувыркаясь в полете. По-моему после такого никто бы не поднялся. Даже он.
Виктор закатывает темные глаза и шумно выдыхает.
– Конечно, мы понимали, что это были маленькие дети. С взрослыми в той ситуации мы бы просто не справились. Конечно, мы понимали, что они – живые люди. Но когда видишь безумное существо, недавно разорвавшее на клочки здоровенного военного, и теперь, брызгая кровавой слюной с визгом мчащееся на тебя, не думаешь о том, что это живой ребенок. В висках как барабаны стучала кровь, адреналин зашкаливал, замедляя и размывая окружающий мир. Паника мешалась с агрессией. Хорошо ещё, что самообладания хватало на то, чтобы позаботится о ближних и не распустить руки, наплевав на неудобство. Мы ломали направо и налево, не обращая внимания на возраст и пол ребенка. Просто видели в них смертельную опасность и следовали первобытным инстинктам. «Бей или беги». Мы делали и то, и другое…
Юлия Наумова (до инцидента – студентка, одногрупница Сергея)
– Я крикнула, что слева бегут двое и все разом повернули головы. Ульяна, семенившая позади всех, визжа, попыталась протиснуться вперед. Настя рядом тихо произнесла «Мы попались». Зараженные быстро приближались. Я уже практически видела, как они запрыгнут на одного из нас, и всем остальным придется в панике разбегаться. Чувствовалось нарастающее напряжение. Сережа поторапливал нас, но, разумеется, мы не могли бежать быстрее зараженных. К тому же всё равно укрыться было негде. Настина ладонь выскальзывала из моей, она была готова убежать в любой момент. И когда между нами и зараженными осталась всего пару шагов, Саша, на которого, по-видимому, и была направлена атака, высвободил руки. Он сделал это так резко, что державшая его Таня, на ходу повалилась на асфальт, утягивая меня вслед за собой. Но, к счастью, Настя вытянула нас обоих. Я вновь почувствовала её крепкую хватку. Сережа крикнул, чтобы никто не останавливался, но вряд ли хоть кто-то остановился бы, даже не смотря на то, что цепочка разорвалась, и мы оставили позади друга. Остаток пути мы уже бежали в хаотичном порядке. На ходу я оглянулась через плечо, и когда увидела, что к Саше почти в плотную приблизились зараженные дети, в сердце больно кольнуло.Он хоть и был спортсменом, раза в два выше детей, но, как мне кажется, в той схватке всё решала скорость, а не сила.
Юлия останавливается на месте и смотрит назад. Видно, как она нервничает, вспоминая об этом.
– Саша схватил обоих за волосы. Сначала первого левой рукой, дернув его вниз и заставив, упасть на колени, затем второго правой, сразу же ударив его коленом в грудь. Тот, что стоял на коленях, обхватил пальцами державшую его руку, и попытался подтянуть её ближе к зубам. Саша это почувствовал, и рванул второго зараженного вправо с такой силой, что тот на огромной скорости врезался своей головой в голову первого. Они оба полетели на асфальт. Я помню, как возликовала, даже что-то крикнула от радости. А Саша, выбросил из ладоней остатки детских волос и не спеша направился к приходившим в себя зараженным. Они неуверенно и как-то непривычно медленно пытались подняться, покачивая покалеченными головами. Саша, замахнулся ногой и с безумной силой ударил по лицу сначала первого, а потом второго. Они оба откатились по асфальту, и так и остались лежать, раскинув свои детские руки. Это видела только я одна, и никому потом об этом не рассказывала. Но Саша улыбался. Злой звериной улыбкой. Он оглядел побежденных детей, и засеменил вслед за нами, расталкивая по пути медлительных зараженных.
Она поднимает глаза к небу, потом медленно переводит их на камеру.
– Мне кажется, инцидент всех нас, в некоторой степени, сделал чудовищами. И это не потому, что мы сошли с ума. А потому, что чудовища жили в нас всегда, и когда в их безумных и страшных действиях появилась необходимость, они с радостью вышли на волю. Желанием жить мы разрушили им клетку из моральных принципов и страха перед наказанием. Насилие во имя чего-то… Порой это даже приятно.
Она изображает на лице виноватую улыбку, и продолжает прогулку.
Виктор Суриков (до инцидента – студент, одногрупник Сергея Нестерова)
– Будь быстрых зараженных больше, меня бы здесь не было. – Он крутит в пальцах опустевший бумажный стакан. – К счастью, когда мы рванули, они все разбежались в поисках новой добычи или уже были заняты другими жертвами. Мы нарвались лишь на жалкие остатки ужасной армии, разорвавшей военных. Я помню страшные рваные раны на теле одного из них. Он лежал в паре метров от того места, где пролегал наш путь. Его зеленый камуфляж почти весь пропитался кровью. Он сорвал с себя противогаз, и тяжело дыша, тупо смотрел в небо… Я до дрожи в коленках не хотел бы быть на его месте…
Виктор кривит рот и поднимает глаза на камеру, чувствуя, что слегка ушел от рассказа.
– И вот мы всё ещё бежим. Санек позади, что с ним происходит, я не вижу. Да и не до него мне. Там, где люди расталкивают друг друга и копошатся как хорьки в яме, чтобы пробраться к пункту эвакуации, зараженных стало особо много. Идут, чтобы человечиной поживиться. Так что мы с Серегой через каждый шаг их раскидываем. Хорошо ещё, что Даня вперед пробрался на место Санька. Но всё равно, зараженных просто до хрена. Меня тогда даже чуть не укусили. Хорошо хоть, вовремя плечо отдернул. Затем, когда чуть вперед пробежали, поспокойнее стало. Там мелюзга особо неторопливых расхватала и грызет их, так, что на нас ноль внимания. Остальные люди – кто куда. Одни через ограду перелезают, и по холму скатываются, другие сбоку толкаются, чтобы по дорожке спуститься, третие вообще в сторону поликлиники зачем-то пробираются. Мы до ограды добежали, и только тогда остановились. Руки расцепили и по сторонам оглядываемся. Радости никакой не было. То, что мы пробежали через зараженных, тогда это ничего не значило. До пункта эвакуации оставалось ещё как хромому до Гренландии. Я оборачиваюсь, вижу, Санек как американский футболист несется, детей расшвыривая. Улыбается, и на самом ни царапины. А за его спиной…
Он поднимает руку к вискам и сжимает губы, пытаясь подобрать нужную фразу.
– …кровавая баня. Мясорубка. Настоящее побоище. Весь асфальт в крови. По нему ползают плачущие люди, держась за кровоточащие раны. Некоторые отбиваются от бледных детей, рвущих их плоть зубами. Воздух наполнен криками и мольбами о помощи. Вот только тогда до меня стало доходить, от чего нас собирались эвакуировать. Был ли это массовый психоз, или эпидемия бешенства, нас нужно было спасать. Я так и стоял, глядя на творящееся безумие. С лица Санька исчезла улыбка, и он тоже обернулся. Сзади подошли остальные. Мы видели ад, через который прошли, со стороны. И он был ужасен. Я помню, как Данила сзади тихо прошептал: «Это долбанный зомби-апокалипсис»…
Георгий Вагнер (журналист – писатель)
Он сдержано смеется, прикрывая рот рукой.
– Зомби-апокалипсис… Это понятие порождено массовой культурой на заре двадцатого века. Первые предпосылки к нему были изложены в романе Ричарда Мэтисона «Я - легенда», написанном в 1954 году. Правда речь в нем шла не о ходячих мертвецах, которых ныне и принято называть «зомби», а вампирах. Но тем не менее обстановка схожа. Затем, через 20 лет Джордж Ромеро снимает фильм «Ночь живых мертвецов», и идея зомби-апокалипсиса начинает набирать свои обороты. Суть данного понятия заключается в следующем: вирус, магия или божья воля превращают людей в кровожадных мертвецов, питающихся человеческой плотью и передающих свою болезнь или проклятье через укус. Все подавляющие властные структуры вынуждены отступать под натиском армии зомби, и, в конечном итоге, мир лежит в руинах. Сюжеты всех фильмов, книг или компьютерных игр на данную тему заключались в истории выживания человека в окружении живых мертвецов. И так, ответьте мне, разве то, что случилось, не является зомби-апокалипсисом? Даже пускай таким локальным и подавляемым. Это безумная шутка Господа Бога.