Инцидент
Шрифт:
Георгий вновь смеется.
– Его смачный плевок в лицо всем горделивым ученым мужам и подарок одержимым параноикам…
Юлия Наумова (до инцидента – студентка, одногрупница Сергея)
– Добравшись до конца дороги, мы распустили руки. Зараженные были на расстоянии десяти метров, а это уже была желанная передышка. Я первым делом подошла к ограде и посмотрела вниз, на берег реки, где должен был располагаться пункт эвакуации. И он там действительно был: наскоро сооруженное ограждение, пара вертолетов, военные палатки, и огромное количество людей. Они не были сбиты в кучу, но тянулись со всех сторон. Кто-то даже переплывал реку. Но ещё там, внизу были зараженные. И их было очень много. Если один из них хватал человека и начинал его грызть, остальные люди даже не пытались помочь. Они просто оббегали его на расстоянии. Внизу царил полный беспорядок. Все разом рвались в вертолеты, давя собой военных, снося ограждения. То тут, то там на склоне появлялись неровные фигуры зараженных, бредущих за своей жертвой. Один вертолет взлетел сразу же, как только люди прорвали ограждения. Они крушили палатки. Военные стреляли в воздух, но это не помогало. За считанные секунды второй вертолет оказался облеплен толкающимися людьми. Меня ужасало не столько то, что там, где мы искали спасение от зараженных, оказались сами зараженные. Меня ужасало, то, что люди в панике стали безумными монстрами и просто разрушили наше спасение. Но их нельзя было винить…
Егор Дьяченко (старший лейтенант ОМСН, во время инцидента - участник спасательных операций)
Егор смотрит в пол. Руки лежат на подлокотниках. Когда он начинает тихо говорить, губы едва заметно шевелятся.
– Я много чего в своей жизни видел. Мы и наркоманские притоны брали с полуживыми детьми, гибнущими от побоев и анарексии, и подпольные бордели с кровожадными извращениями. Я видел человеческую жестокость и на что она способна. Но то, во что превращает человека страх… это не уступает ни одному маньяку.
Он поднимает голову и отводит взгляд в сторону, подперев кулаком подбородок.
– Значит, когда в толпе появились зараженные, люди просто посходили с ума. Те, которые были далеко от нашего пункта, ещё пытались куда-то убежать. А стоящие поблизости, практически занявшие очередь, не хотели так просто отказываться от эвакуации в общей панике. Они стали растаскивать решетки ограждения. На наши просьбы угомониться не обращали никакого внимания. А когда мы, значит, пытались их утихомирить силой, кидались на нас с кулаками, просто давя нас количеством. Из спасителей мы стали врагами. Я, слава Богу, был отделен от беснующейся толпы несколькими зараженными, к которым просто не хотели приближаться. Но остальные уже не могли сдерживать натиск гражданских. Из палаток даже повыходили ученые, тоже пытаясь угомонить толпу. Майор в мегафон матерился…
Егор чешет нос, думая над следующей репликой.
– Нас просто смели. Как детей. Мы пятились к вертолетам, отбиваясь от толпы, видевшей в нас помеху к спасению. Не знаю, сколько лиц я тогда разбил. А потом раздались выстрелы. Я не видел кто стрелял, но судя по крикам, стреляли в людей. Прямое нарушение приказа. Кто-то просто сорвался. Были крики, вопли. И толпа как будто притихла, но тут же навалилась на нас с удвоенной силой. Люди сметали палатки, валили военных на землю и били кулаками по лицу, пока стекла противогаза не превращались в кровавую крошку. Было понятно, что всё вышло из-под контроля, и тогда майор скомандовал отступать. Одна вертушка сразу взлетела. Пока мы держали толпу, во вторую догрузились ученые с теми, кто был в палатках, и она тоже поднялась в воздух. В третей, значит, оставалось ещё пара мест.
Егор впервые за все время интервью поднимает взгляд на камеру.
– Я не хочу оправдываться, и не буду. Бог мне судья, если солгал или слукавил, но в вертушку меня практически запихнули, когда она уже оторвалась от земли. Я бы ни на миг не замешкался, если бы мне предложили остаться… Меня просто положили на пол, а люди, сидевшие внутри, схватились за мою одежду, чтобы я не выпал. Мне оставалось только смотреть в потолок через запотевшее стекло противогаза, осознавая, что где-то там, внизу, погибали мои товарищи. Не от рук врагов. И даже не от укусов скрюченых. Их убивали свои. Разъяренные, сведенные с ума страхом…
Юлия Наумова (до инцидента – студентка, одногрупница Сергея)
Юлия на секунду умолкает, продолжая идти. Видимо она о чём-то задумалась, но вскоре продолжает.
– Я позвала ребят. Они все смотрели назад, наверно ища в толпе Сашу. Меня услышали не сразу. Только со второго раза, ко мне подбежал Сережа и я указала ему вниз. Вертолет в пункте эвакуации раскачивался из стороны в сторону под напором людей. Вскоре к нам подтянулись остальные. Лена, оглядывая нас, спросила: «Получается, всё было зря?». Мы все были подавлены. Решившись на такой отчаянный шаг, убедиться лишь в том, что правильней всего было ничего не делать. Это до боли обидно. Ульяна была готова разрыдаться. Да и у меня к горлу подкатывал предательский комок. В постоянном беспокойстве, панике, потеряв привычный ход жизни и не зная, что делать, я чувствовала себя ужасно потерянной и одинокой.Саша сказал, что нам следовало бы вернуться и пока где-нибудь спрятаться. Мы все понимали, что это было бы самым разумным поступком, но почему-то всё равно ждали, что скажет Сережа. Он кивнул, но продолжал стоять, не говоря ни слова. Всегда, когда Сережа о чем-то задумывался, его глаза начинали бегать из стороны в сторону, а между бровей залегала глубокая складка. Тогда, на его лице читалась именно лихорадочная, спешная задумчивость. Любая секунда промедления могла стать роковой, но нам нельзя же было просто бежать прочь от толпы зараженных, не зная где укрыться.
Юлия указывает вдаль. Там, через дорогу, на углу квартала стоит невысокое, но длинное серое здание, сплошь увешанное рекламными плакатами, с пристройкой из синеватого стекла сбоку.
Георгий Вагнер (журналист – писатель)
– На самом деле, вся ситуация довольно нелепа и заставляет усомниться в стереотипной бесполезности индустрии развлечений. – Георгий отточенным движением легко зачесывает локон за ухо. На лице играет еле заметная улыбка. – То самое «потерянное поколение» с атрофированной способностью к физическому труду, воспитанное телевидением и компьютерными играми, оказалось более всего приспособлено к случившемуся. Я объясню. Если бы мы с вами, люди помнящие советские идеалы, ценящие собственное образование и качественные книги или фильмы, приближенные к реальности, вдруг оказались в условиях так называемого «зомби-апокалипсиса», - он делает пальцами жест, означающий кавычки, - мы бы, скорее всего, вверили свою жизнь властям, точно следовали бы их указаниям, будучи уверенными в том, что под их контролем безопаснее. А при встрече с зараженными, пытались бы их успокоить. Может быть даже помочь. Но у подростков есть свои клише.
Георгий издает легкий смешок и изящно потирает подбородок.
– Фильмы и игры на тему «зомби-апокалипсис» учат, что от армии и полиции есть польза только в первые несколько минут. Затем, дружок, придется выживать самостоятельно. Лучше всего сразу же найти себе убежище, полное пищи и оружия, которые в условиях образовавшейся анархии стали совершенно бесплатны и доступны к использованию. Самый превосходный вариант – супермаркет, но и небольшой магазинчик, где можно оторвать водопроводную трубу, тоже совсем не плох. Далее, располагая почти всем необходимым, можно начать мерное истребление зараженной нечисти. Вы понимаете? Именно истребление. Фильмы и игры научили детей тому, что зараженный человек отныне – бесполезная бесчувственная биомасса, подлежащая уничтожению. Разве в нашей стране убивают людей, страдающих шизофренией или маниакальным психозом с приступами агрессии? Даже для серийных убийц у нас отменена смертная казнь. Но отчетливые стереотипы в головах подростков попросту затмевали здравый смысл и моральное сознание. Не помогать, а убивать. Вот, пожалуй, главная причина, почему подросткам было проще адаптироваться в зараженном городе. И, в конечном итоге, выжить…
Виктор Суриков (до инцидента – студент, одногрупник Сергея Нестерова)
– «Коралл». Торговый центр. А куда нам было ещё бежать? До дома всем нам далеко, институт наверняка закрыли, да и бесполезен он. А если уж пережидать невзгоды, то где-то, где есть для этого все удобства. К тому же большая часть пути пролегала под прикрытием толпы, что тогда нам казалось безопасным. Но нужно ж было снова через детей пробраться. За руки мы браться не стали – этот метод показал своё неудобство. Серега быстро соображал. Он сказал, что лучше всего будет бежать парами – вдвоем и с быстрыми зараженными расправляться легче, и по сторонам лучше видно. Причем пацаны впереди, а девчонки сзади, но главное друг друга на виду держать. Потом он просто бросил «Побежали» и рванул первым, что мы еле за ним поспели. И вот мы снова бежим. Только уже гораздо быстрее. Вокруг опять куча зараженных. Спереди Санек с Серегой, у которых уже рука набита, так что они их наотмашь раскидывают, даже быстрых. Мы с Данилой сзади них в паре метров и нам только и остается, что лавировать между скрюченных фигур и через поваленных детей на ходу перепрыгивать. А в хвосте девчонки плетутся, всё же сбившееся в кучу, и практически на себе тащат рыдающую Ульяну. Я с Даней тогда слегка притормозил, чтобы их вперед пропустить. Вокруг же шустрые дьяволята носятся, а девчонки на каблуках и как овечки в стаде – налетай, рви любую. Мы парочку быстрых зараженных смели и за ними. Мне тогда было как-то спокойнее. Будто мы каждый день этим занимались и сейчас просто методично выполняли рутинную работу. Точные апатичные движения, уверенность в каждом следующем шаге, простота решений. Не знаю, чем это было вызвано, но черту зараженных и их слияние с толпой людей мы миновали за секунды. Там же отстали быстрые зараженные, гнавшиеся за нами. Они просто нашли себе других менее расторопных жертв. Потом, когда после перекрестка толпа стала гуще, Серега притормозил, и мы все вновь сбились вместе. Люди, ещё не знавшие о провале эвакуации продолжали брести вперед, а мы, расталкивая их, продвигались в обратном направлении. Их было не так много, как тогда, когда наша группа только вышла из института. Военный с мегафоном куда-то исчез. Иногда в толпе слышались крики боли, возвещая о зараженном, и мы делали небольшой крюк. Конечно же, в замкнутом пространстве мы были куда более уязвимы, так что постоянно оглядывались по сторонам – быть укушенным после пережитого не хотелось. Без особых проблем, почти тихо мы добрались до перекрестка шоссе…
Юлия Наумова (до инцидента – студентка, одногрупница Сергея)
Юлия стоит возле светофора на углу пересечения двух дорог. За её спиной над рядом синеватых зеркальных окон выделяется надпись «Торговый центр», а выше большими цветными буквами «Коралл»
– Люди по-прежнему были везде. Правда, шли они не слишком тесной толпой, так что, даже передвигаясь все вместе, мы не сталкивались с большими трудностями. Но все были на нервах, постоянно озирались по сторонам, ведь где-то в толпе могли оказаться зараженные. И действительно, они там были. Мы слышали вопли, и люди, словно круги по воде разбегались от них, расталкивая друг друга. Но, к счастью, нам повезло не столкнуться с ними лоб в лоб, и мы благополучно дошли до перекрестка. – Она показывает на полотно асфальта перед собой. По нему проносятся редкие автомобили. – Здесь людей было не так много, но они всё равно мешали движению немногочисленных машин – водители выбирались из центра города ближе к выездам. Вот там, – Юлия показывает налево. Туда, где раньше, по-видимому, была автобусная остановка, – заняв почти обе полосы, стояли две машины, столкнувшиеся друг с другом. Водители просто бросили их там.